Остальное Кэсси не уловила. Среди сотен школьников, рассыпавшихся по парковке, она заметила лицо. Такое… странно знакомое, совсем не отсюда, лицо из другой жизни; ей пришлось изрядно порыться в мозгу, чтобы вспомнить, где она видела этот вздернутый нос, эти желтые волосы, эти холодные карие глаза. А ведь она знала этого человека весьма неплохо, наблюдала за ним день ото дня и, похоже, быстро и радостно забыла о нем по прибытии в Нью-Салем.
Ее охватило забытое ощущение жары и ущербности. Вспомнился песок под ногами, пот под мышками, солнцезащитный крем на носу. Звук шлепающих волн, запах перегретых тел и чувство неизбывной тоски.
Кейп-Код.
Порция.
4
— Кэсси, ты что, ослепла? — спросил врезавшийся в нее Крис, поскольку девушка неожиданно остановилась как вкопанная. — Что стряслось?
— Я просто увидела тут одну… — Кэсси еще шире распахнула свои и без того большие глаза. Но напрасно: Порция уже растворилась в море лиц, — …девушку, с которой общалась этим летом… — Голос постепенно замирал, а мозг пытался справиться с непростой задачей: как лучше рассказать Кругу о Порции. Адам тоже заметил гостью с Кейп-Кода.
— Она охотница за ведьмами, — мрачно констатировал он. — Это ее братья за мной с ружьем по Кейп-Коду гонялись. Причем на полном серьезе: они не играют, они от этого реально прутся.
— Они хоть понимают, куда попали?! — ухмыльнулась Дебора. Кэсси, как дурочка, переводила глаза с брюнетки на Адама и обратно; очевидно, эти люди знали об охоте на ведьм не понаслышке. — Да, у нас им придется быть поосторожнее.
— Может, она оказалась здесь по ошибке или по воле случая. Ну, скажем, родители к нам переехали, а ее просто перевели в нашу школу, ну или как-нибудь еще. — Ох уж эта Лорел с ее вечным оптимизмом.
Кэсси покачала головой:
— Порция никогда не совершает ошибок, — пробормотала она. — И я сочувствую тому случаю, по воле которого что-то могло с ней произойти. Адам, что делать? — От этой новости она расстроилась даже чуть больше, чем от мысли, что Черный Джон свободно разгуливает по Нью-Салему. Мысль о Джоне была тишком ужасной, она блокировала мозг и отключала еого, а страх перед Порцией был понятным и привычным. Кэсси почти ощущала, как ее увлекает в свои старые ржавые недра отсыревшая труба гнетущей беспомощности. Ей ни разу не удавалось совладать с Порцией; из каждой встречи она выходила бесправной, униженной и побежденной. Кэсси прикрыла глаза.
«Я уже не та Кэсси и никогда ею не буду», — уговаривала себя девушка. Но страх уже месил свое вязкое тесто.
— Мы с ней разберемся, — ледяным тоном начал Адам, но вдруг в разговор вклинился Даг. Его раскосые сине-зеленые глаза сыпали искрами.
— Она же вражина, так? А Черный Джон, всем ведьмам ведьмак, заявил, что поможет нам расправиться с врагами, так? Значит…
— Даже не думай, — быстро включилась наставница всех заблудших Мелани. — Не смей, Даг, я серьезно.
Даг съежился, как нашкодивший ребенок, но все-таки бросил близнецу-братику хитрющий взгляд из-под длинных ресниц.
— Это черная магия, — буркнул Крис в сторону.
Кэсси умоляюще посмотрела на Адама.
— Никогда, — успокоил ее юноша. — Не волнуйся, Кэсси, мы ни за что и никогда к ней не прибегнем.
Кэсси жила теперь у Дианы.
— Тебе нельзя оставаться одной, — сказала подруга, и в тот же день они вместе с Лорел и Мелани перевезли ее вещи в желтый викторианский дом, первый по улице Вороньей Слободки. Пока молодые ведьмы собирали Кэссины пожитки, Адам с Деборой тоже не бездействовали: они обеспечивали защиту, что выражалось в неприкаянном расхаживании по периметру бабушкиного гнезда. Почти все члены клуба под тем ими иным предлогом забежали проверить, все ли в норме. Только Фэй не объявлялась, она как сквозь землю провалилась; после собрания ее никто больше не видел.
Дом почти не пострадал, за исключением нескольких странных выгоревших пятен на полу и дверях, образовавших удивительно причудливые узоры. По официальной версии, сфабрикованной взрослыми, явившимися после трагедии, чтобы забрать тело, в доме случился пожар, а с миссис Ховард случился инфаркт, якобы от испуга — попробовали бы они испугать бабушку! Члены клуба не стали рассказывать о незванном госте, поэтому полиции даже в голову не пришло оцеплять дом или предпринимать что-либо подобное. Кэсси, хоть убей, не могла понять, как полицейские не насторожились, увидев на деревянном полу всего несколько прогоревших участков, да еще такой замысловатой формы. Но ее, конечно, никто не спрашивал, а она, естественно, тоже в бой не рвалась.
Даже несмотря на мельтешение друзей, дом казался стылым и покинутым; от былой жизни в нем осталось только эхо. Кэсси тоже чувствовала себя покинутой: она даже представить себе не могла, что будет так тосковать по бабушке: подумаешь, сгорбленная старуха с седыми космами и бородавкой. Но в старых глазах было столько жизни, а в старых морщинистых руках — столько заботы и ласки! Бабушка знала кучу всякой всячины, и внучка никогда с ней не скучала.
— У меня даже ее фотографии нет, — тихо произнесла Кэсси, — ни одной бабушкиной фотки. — Ведьмы не любили фотографироваться, поэтому у внучки не осталось даже такой малости.
— Да, она была тетка что надо, — заявила Дебора, повесив на плечо баул с Кэссиными вещами и подняв с пола картонную коробку с дисками и книгами. — Еще что-нибудь берем?
Кэсси оглядела комнату. «Все берем», — подумала она.
Она взяла бы всю свою комнату с царской кроватью, с розовым покрывалом и пологом, с розовыми стульями и с комодом из цельного красного дерева, точно такого же цвета, как глаза Ника.
— Смотри, вот это настоящий Людовик, — объясняла она Деборе, указывая на комод. — Его сделали прямо тут, в Массачусетсе: во всем Новом Свете только здесь работали в этом стиле.
— Да знаю я, — как-то совсем не впечатлившись, отреагировала брюнетка. — У меня полный дом этого Людовика. Он весит как слон, Кэсси, мы не сможем его даже из комнаты вытащить. Музыкальный центр берем?
— Нет, обойдусь Дианиным, — с грустью проронила Кэсеи.
Ей казалось, она оставляет здесь всю своою жизнь. «Я просто переезжаю на сто метров вниз но улице», — напомнила себе девушка, когда дверь за неромантичной Деборой закрылась.
— Кэсси, тетя Констанция сказала, чтобы ты заходила без стеснения, когда захочешь повидаться с мамой, — бросила Мелани, на секунду появившись в дверном проеме. — В любое время до ужина.
Кэсси кивнула и почувствовала движение в районе сердца — мама. Конечно, мама поправится; двоюродная бабушка Мелани сама вызвалась заботиться о ней. Там ей будет лучше, чем где бы то ни было, да и перевозить ее сейчас было бы смертоубийством. Перевозить куда? Да понятно, куда, чего от себя-то скрывать… в психушку — призналась себе девушка. Любой доктор скажет, что ей сейчас самое место в психушке или в больнице. Но нет, не бывать тому: все наладится, и мама выздоровеет. Ей просто нужен отдых, и все.
— Спасибо, Мелани, — ответила Кэсси. — Я зайду сразу после того, как мы закончим с переездом. Я так плагодарна твоей тете за то, что она ухаживает за мамой.
— Тетя делает это не ради благодарности, она просто выполняет свой долг, — произнесла Мелани, собираясь уходить. — Она верит в то, что каждый должен выполнять свой долг.
«Вот и я в это верю, — подумала Кэсси и замерла, подняв с кровати ворох одежды. — Да, верю», — и бросила Мелани:
— Ой, я кое о чем вспомнила, спущусь ровно через секунду.
А вспомнила она о гематите. Девушка отворила шкатулку для украшений, стоящую на комоде, и обмерла. Долго и тщетно перебирала она содержимое ларчика. Камень исчез.
Бедняжку охватила настоящая паника. Она и так понимала, что нужно поскорее избавиться от черного кристалла, но лишь теперь, не найдя его в шкатулке, по-настоящему оценила, насколько он опасен.
«Только на этот раз, — сказала себе Кэсси, — я не стану скрытничать и мучиться в одиночку. На этот раз я поведу себя как умная девочка и сделаю то, что должна была сделать с самого начала, — расскажу обо всем Диане».
