Стивен Кинг - Безнадега

Еще миля, и они проехали большой щит с надписью: «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ! ЦЕРКОВНЫЕ ОБЩИНЫ И ОБЩЕСТВЕННЫЕ ОРГАНИЗАЦИИ БЕЗНАДЕГИ ПРИВЕТСТВУЮТ ВАС». Питер смог прочитать начальные слова «ЦЕРКОВНЫЕ ОБЩИНЫ И ОБЩЕСТВЕННЫЕ ОРГАНИЗАЦИИ», хотя кто-то и закрасил их желтой краской из пульверизатора. Той же краской этот кто-то написал корявыми буквами: «ДОХЛЫЕ СОБАКИ». Снизу следовал список церковных общин и общественных организаций, но читать его Питер не стал. На щите висела мертвая немецкая овчарка. Ее задние лапы на дюйм или два не доставали до земли, потемневшей от крови собаки.

Руки Мэри впились в Питера. Он наклонился к ней, вдыхая нежный аромат духов, смешанный с тяжелым запахом вызванного страхом пота. Питер коснулся губами уха жены.

– Не говори ни слова, не произноси ни звука, – прошептал он. – Кивни, если поняла меня.

Мэри чуть кивнула, и Питер снова выпрямился.

Они миновали трейлерный парк[5], обнесенный деревянным забором. Большинство передвижных домов, видимо, знавало лучшие времена. На горячем ветру пустыни лениво трепыхалось белье. На одном из трейлеров красовалась надпись:

На крыше старого автобуса, стоящего у дороги, чернела тарелка спутниковой антенны. Рядом с ним Питер увидел табличку, выкрашенную белой краской. Проступавшая через нее ржавчина местами напоминала кровяные потеки:

За трейлерным парком виднелся длинный армейский ангар с ржавыми стенами и крышей. Надпись на торце гласила: «БЕЗНАДЕГСКАЯ ГОРНОРУДНАЯ КОМПАНИЯ». На потрескавшемся асфальте стояло около дюжины легковушек и пикапов. Чуть позже «каприс» проехал мимо кафе «Роза пустыни».

Теперь они находились на территории города Безнадеги, штат Невада, который состоял из двух улиц, пересекающихся под прямым углом (над перекрестком висел светофор, посылающий на все четыре стороны мигающие желтые сигналы), и двух деловых кварталов. Кафе и казино «Клуб сов», бакалейный магазин, прачечная-автомат, бар с надписью на витрине: «К ВАШИМ УСЛУГАМ ИГРОВЫЕ АВТОМАТЫ», скобяной и продуктовый магазины, кинотеатр «Американский Запад». Ни один из магазинов не мог похвастаться наплывом покупателей, а кинотеатр, похоже, давным-давно закрылся. Во всяком случае, афиши на нем отсутствовали.

На другой улице, протянувшейся с запада на восток (или с востока на запад), стояли те же оштукатуренные дома и трейлеры. За исключением патрульной машины и перекати-поля ничего движущегося Питер в городе не обнаружил.

Я бы тоже поспешил убраться с улицы, чтобы не встречаться с этим парнем, подумал Питер. Обязательно убрался бы.

За городом им открылся кольцевой вал высотой никак не меньше трехсот футов, на который серпантином плавно поднималась усыпанная щебенкой дорога шириной в четыре полосы. Во многих местах вал прорезали глубокие траншеи. Словно морщины на старой коже, подумал Питер. Неподалеку от траншей сгрудились грузовики, в сравнении с валом казавшиеся прямо-таки детскими игрушками. Стояли они около какого-то длинного сооружения, построенного над транспортером.

Тут коп вновь заговорил, впервые после того, как сообщил им, что в голове у него полно дырок.

– Карьер Рэттлснейк номер два. Известен также под названием Китайская шахта. – Патрульный был похож на гида, любящего свою работу. – Номер два открыли в пятьдесят первом году, а с шестьдесят второго это был самый большой в Соединенных Штатах, а то и во всем мире разрез, где медная руда добывалась открытым способом. Потом руда кончилась. Карьер вновь открыли в позапрошлом году. Решили использовать новую технологию, которая позволяла с выгодой извлекать металл из отвалов. Наука, а? Это же надо!

Однако в карьере не наблюдалось никакого движения. Лишь грузовики, замершие, как догадался Питер, у обогатительного комплекса, да пикап на обочине засыпанной щебенкой дороги. Стоял и транспортер.

Коп ехал через центр города. Когда они проезжали под мигающим светофором, Мэри дважды сжала руку Питера. Он проследил за ее взглядом и увидел три велосипеда. Они стояли на седлах посреди улицы, в квартале от перекрестка, и колеса их (Питер отметил, что шины были надуты) неторопливо вращались.

Мэри повернулась к мужу, глаза ее раскрылись еще шире. Теперь уже Питер сжал ее руку.

– Ш-ш-ш.

Коп подал сигнал левого поворота (это было довольно забавно, учитывая то, что транспорт в городе отсутствовал полностью) и свернул на маленькую, недавно заасфальтированную стоянку, с трех сторон окруженную кирпичными стенами. Яркие белые полосы разделяли гладкий, без единой трещины асфальт на аккуратные прямоугольники. На дальней стене висел щит с надписью: «ТОЛЬКО ДЛЯ СОТРУДНИКОВ МУНИЦИПАЛИТЕТА И СЛУЖЕБНЫХ АВТОМОБИЛЕЙ. ПОЖАЛУЙСТА, УВАЖАЙТЕ ЭТУ СТОЯНКУ».

Только в Неваде кто-то может требовать уважения к автостоянке, подумал Питер. В Нью-Йорке надпись звучала бы иначе: «АВТОМОБИЛИ, НЕ ИМЕЮЩИЕ РАЗРЕШЕНИЯ НА СТОЯНКУ, БУДУТ УКРАДЕНЫ, А ИХ ВЛАДЕЛЬЦЫ – СЪЕДЕНЫ».

Машин на стоянке было не больше пяти. На дверце старого ржавого «форда» виднелась надпись: «НАЧАЛЬНИК ПОЖАРНОЙ ОХРАНЫ». Рядом стояла еще одна патрульная машина, она была в лучшей форме, чем «форд» главного городского пожарника, но явно постарше, чем «каприс», в который усадили Питера и Мэри. Патрульный поставил машину в один из белых прямоугольников, выключил двигатель и принялся легонько барабанить пальцами по рулю, что-то насвистывая себе под нос. Питеру мелодия показалась знакомой. Вроде бы «Последний поезд в Кларксвилл».

– Не убивайте нас. – Голос Мэри дрожал. – Делайте что угодно, только не убивайте нас.

– Заткни свою еврейскую пасть, – ответил коп, не поворачивая головы.

– Мы не евреи, – услышал Питер свой голос. Он был не испуганный, а скорее сварливый, злой. – Мы… э… пресвитериане. А с чего вы привязались к этим евреям?

Мэри в ужасе посмотрела на мужа, потом через сетку на копа, пытаясь понять, как тот воспринял слова Питера. Поначалу коп просто сидел, наклонив голову и барабаня пальцами по рулю. Потом схватил шляпу и вылез из машины. Питер чуть подался вперед, чтобы увидеть, как коп будет надевать шляпу. Тень копа по-прежнему оставалась квадратной, но она уже не жалась к его ногам. Питер взглянул на часы. Почти половина третьего. Меньше часа тому назад их с женой волновало только одно: где им остановиться на ночь? А тревожился Питер лишь из-за того, что у него кончились таблетки от изжоги.