– Я уверен, что именно этот камень, – Малахай торжественно взмахнул рукой, – именно это сооружение – сердце всего древнего комплекса. Если хочешь, мы можем осмотреть его подробнее.
В его голосе слышалось нечто странное. Окажись они сейчас в другом месте, не будь внимание Жас так поглощено видом развалин, она обязательно поинтересовалась бы, о чем он умолчал. Но руины так тянули ее к себе!
Посреди пустого расчищенного места находился огромный валун высотой в два человеческих роста и шириной в три обхвата. Жас приблизилась к нему. Его поверхность, несущая на себе следы пролетевших столетий, была вся исписана рунами. Снова волшебная арфа Дагды? И, похоже, еще один его атрибут – неиссякаемый котел с едой.
Основание валуна окружал ров из гальки, отделяя камень от покрытой травой насыпи.
Начал накрапывать дождь. Жас отвела взгляд от развалин и покосилась на Малахая.
– Задержимся еще на минуточку? Я заберусь наверх – хотя бы прикоснуться…
Он кивнул.
Жас пересекла ручеек гальки и подошла к камню.
Поверхность камня казалась теплой, теплее воздуха. Жас принюхалась. Она всегда думала, что так пахнет луна. Порох, земля и соль; шершавая, но прекрасная металлическая нотка.
Девушка повернулась к Малахаю, оставшемуся по другую сторону рва, собираясь поинтересоваться, что еще его эксперты сказали насчет камня. И в этот момент на нее внезапно накатила волна глубокой печали. Настолько сильной, что хотелось только одного – рыдать.
Она застыла на месте. Капли дождя стекали по лицу, она ничего не ощущала, просто ждала, когда пройдет этот неожиданный приступ. Но с каждым мгновеньем становилось только хуже.
– Жас? – тихо и обеспокоенно позвал Малахай. – С тобою все в порядке?
Та беззвучно кивнула.
– Жас?! На самом деле в порядке?
– Не сказала бы. – Она сама слышала, как дрожит ее голос.
– Что стряслось?
Она помедлила с ответом. Все ее попытки «держаться настоящего» разом провалились. Как объяснить ему то бесконечное одиночество, что обрушилось сейчас на нее? Как будто мама умерла не семнадцать лет назад, а только что. Как будто ей сию секунду сообщили о страшном диагнозе отца. О кончине бабушки. Как будто только что, а не два месяца назад, она в Париже рассталась с Гриффином Нортом.
Тоска давила и сжимала сердце. Накатила память обо всех перенесенных утратах, обо всех смертях, о потере любимого человека, которого она так отчаянно старалась удержать. Гигантская шелковая сеть, сотканная из печали, накрыла ее с головой. Взяла в плен.
– Малахай, что со мной? – прошептала она. – О таком я никогда не слышала.
– Ученые обнаружили здесь очень высокие показатели электромагнитного излучения. Считается, что этот вид поля воздействует на центры головного мозга, управляющие эмоциями. А я скажу иначе: мы внутри своего рода воронки. Энергия Земли собирается и фокусируется здесь. Зачем, мы можем только предполагать. Способность распознавать такие места людьми давно утрачена. Вот эта энергия и подействовала на тебя.
Жас рванулась прочь. Хотела перепрыгнуть галечную канавку и вязкую насыпь, оказаться там, где в безопасности стоял Малахай. И чтобы никакого электромагнитного поля! Но будто какая-то сила приковала ее к месту, и она осталась недвижима, как те огромные величественные деревья, что окружали ее со всех сторон, – такая же, как они, часть пейзажа.
– Ты тоже чувствуешь? – спросила она у спутника.
Он покачал головой. Мука и разочарование исказили его лицо. То же выражение было у него, когда Жас поинтересовалась, помнит ли он сам что-нибудь из своих прошлых жизней, и Малахай признался, что нет. Чего он только не испробовал: медитации, гипноз, эксперименты с наркотиками… Факт остается фактом: человек, положивший всю жизнь на исследование перерождений, так и не смог разбудить собственную память.
Внезапно грянул раскат грома, и немедленно хлынул ливень. Это произошло так неожиданно и так быстро, что ни Жас, ни Малахай не успели добежать до укрытия и моментально вымокли до нитки.
Не дождь – неистовый шквал. Сорвавшаяся с привязи ярость. Меньше чем через минуту ров вокруг валуна заполнился, и Жас оказалась на острове. Она понимала, разумеется, что ров не может быть особенно глубоким и что его легко перепрыгнуть или перейти вброд. Понимала разумом. Но отчаяние и чувство безнадежности не позволяли ей стронуться с места.
Одна за другой темное небо осветили три вспышки молнии. За каждой следовал раскат грома. Все громче и громче с каждым разом. Так, согласно кельтской мифологии, раскручивал свое колесо бог грома Таранис.
Гроза ревела. Малахай что-то кричал и отчаянно жестикулировал. Жас до безумия хотела сдвинуться с места, убежать от опасности. Но не могла.
Очередной раскат оглушил ее. А последовавший за ним новый разряд молнии залил все вокруг электрическим сиянием. Казалось, Малахай тоже начал светиться. Неподалеку упало дерево. Жас вдохнула горький запах тлеющей древесины.
Малахай дико размахивал руками и кричал. Она различила только одно слово: «Прячься!» – но пошевелиться была не в силах. Да и не хотела, по правде-то говоря. Все слезы, что она так долго держала в себе, сейчас непонятным образом нашли выход. Ей надо было выплакать их. Отпустить. Отмыть себя дочиста – и жить, наконец, настоящим!
– Жас!!! – отчаянно закричал Малахай, когда гром и молния ударили почти одновременно.
Время замедлилось. Запах камня, даже более сильный, чем запах дождя, главенствовал надо всем. Ее «я» застыло в капле между «сейчас» и «через мгновение». Мгновение, которое может и не наступить, – если все закончится в пылающей вспышке света. Девушка отчетливо понимала, что произошло; рассудок был кристально ясен. Поразительно, какое множество мыслей способно уложиться в такой краткий миг.
В ее мозгу вспыхнуло воспоминание об исследовании, которое она когда-то проводила по Зевсу. Страшные подробности. Планету одновременно терзают тысяча восемьсот сильных гроз. Молния бьет за секунду восемьдесят – сто раз; сорок миллионов ударов в год.
Ученые до сих пор не могут вычислить, какое количество электрических зарядов изливается во время этих гроз на Землю. Зато могут шаманы. Знают мистики и мудрецы. В эти последние безумные мгновения Жас осознала, что женщина, стоящая под открытым небом во время грозы, – идеальная мишень для истечения электричества. Великолепный сосуд для гнева молнии. Для ее огненного поцелуя.
Больно. Жас не понимала, где она, – все перекрывала боль. Живот скрутило спазмом. И лишь когда боль отступила, Жас осознала, что лежит в гостевой комнате дома Малахая.
