Среди них были свои аристократы и плебеи. Были носители легендарных свойств и те, что сами творили легенды. Некоторые имели уникальную родословную и сменили много имен и хозяев. Потеряли в чистоте, прошли огонь и воду, познали все круги ада, будто старые шлюхи, – зато приобрели универсальность и уникальную приспособляемость.
Что же касается ангела смерти, то его имя навеки останется загадкой.
Наката сидел в своем закутке, отгороженном пластиковыми щитами, и безуспешно пытался сосредоточиться на решении шахматной задачи. На самом же деле ему было не до шахмат. Возвращение Роя огорчило его сильнее, чем он мог предположить. Будто разодрал едва затянувшуюся рану. Но Наката сдерживал эмоции, даже в одиночестве напяливая на себя маску невозмутимости. А уж показать их кому-либо он ни за что не решился бы. По крайней мере пока. Приходилось считаться с тем, что мэр – личность популярная. Даже его ошибки нередко оборачивались триумфом. Вот как сейчас. Завел группу черт знает куда, едва не заблудился и не погубил пятнадцать душ, спасся только благодаря своей шавке… и на тебе – герой!
А все почему? Потому, что люди в массе своей не умеют мыслить критически и не способны на объективные оценки. Они – стадо, тупо бредущее за вожаком. Куда угодно, хоть на бойню. Наката чувствовал себя вожаком, способным вести за собой пассивную толпу, но ему не давали развернуться. Он тайно возненавидел Роя с того дня, когда проиграл на выборах мэра. За него, Накату, проголосовало смехотворное количество избирателей. Всего несколько человек. И что самое убийственное, они, кажется, сделали это из жалости. Чтобы подсластить горькую пилюлю. Накату оскорбляли их подачки.
Он почти у любого вызывал если не жалость, то сочувствие. Дал же Бог внешность! Какое мучительное несоответствие между формой и содержанием!.. Вечный студент, как назвал его однажды этот старый маразматик Лео, которому следовало бы укоротить язык. Кличка приклеилась намертво, хотя уже мало кто представлял себе типичный облик чертовых «студентов».
В свои тридцать с хвостом Наката действительно выглядел удивительно молодо. Гладенькое безбородое личико с несколько наивным и по-детски насупленным выражением, большие очки (величайшая ценность для близорукого!), тонкая шея и потеющие (!) ладони (он частенько их потирал, когда не знал, чем занять руки). Плюс блестящая эрудиция и на первых порах – повадки отличника-выскочки, от которых теперь не осталось и следа. Наката умел мгновенно приспосабливаться к меняющейся обстановке. Для солидности он пробовал отрастить усы, но получилась какая-то жалкая кисточка под носом, которую он вскоре сбрил, чтобы не позориться.
Но внутренне он был зрелым мужчиной, сомнений нет. Даже чересчур зрелым. Он с вожделением рассматривал фотографии голых красоток, которые содрал со стены в каком-то военном бункере, и чувствовал, что плоть опять восстает. То, что красотки давно превратились в пыль, не имело значения. Студент довольно часто мастурбировал, не получая настоящего удовлетворения, а лишь недолгое облегчение. И дело даже не в отсутствии баб. Он подозревал, что ни одна баба не в состоянии излечить его от комплекса неполноценности. Только власть станет исцеляющим лекарством. Когда он получит власть хотя бы над этим сбродом, его сексуальные проблемы будут решены. А пока… Пока ему остается любоваться шоколадными красотками, на которых когда-то пялились вояки, запертые в бункере. И возбуждались. И стравливали давление всеми доступными им способами. И рвались на виртуальную войну.
Между прочим, Наката был достаточно умен, чтобы понять: у него много общего с теми опасными ребятами в погонах, подолгу сидевшими в бункере без баб и забавлявшимися своими стратегическими играми (потом они все-таки доигрались, и случилась настоящая война). Он тоже обожал игры. Любые: простые и сложные. Детские, азартные и некогда запрещенные. Компьютеры ему, конечно, и не снились, но шахматы служили неплохой заменой…
Мысли Студента снова вернулись окольным путем к бабам. Он начал машинально поглаживать свой пах и тут же ощутил ответную реакцию. Расстегнул туго обтягивающие ноги кожаные брюки, которые пошил сам (предмет его особой гордости!)… Пока за перегородкой ахали да охали, встречая вернувшихся поисковиков, Наката успел беззвучно кончить. Семя излилось на грязный пол, и он растер капли подошвой. Одним движением приговорил к смерти тысячи сперматозоидов.
Он даже не высунулся, чтобы поздравить Роя. Мысленно он посылал мэра к черту. А вот эта сучка Барбара, которую все коротко называли Барби, не выходила у него из головы. Она сохнет по Рою, это и слепому ясно. Наката сжал зубы – значит, появился еще один повод для ненависти. Победитель забирает все. Старая истина, особенно актуальная сейчас.
Ну ничего. Студент будет терпеливо ждать своего часа. Если не свихнется от подавленных желаний. А желания у парня ого-го какие!
Он высунулся из-за ширмы, чтобы взглянуть, чем там занята Барби. Вот уж действительно пневматическая кукла! Роскошная блондинка. Ее пышные формы не первый год сводили его с ума (и, наверное, другие мужики тоже пускали слюну, но в их числе не было Роя). О, как он мечтал однажды добраться до нее – зарыться лицом в эти огромные мягкие сиськи, впиться зубами в упругие шары ягодиц, засунуть язык в ее щель и попробовать на вкус тот сок, которым она истекает, привлекая самцов…
Барби как назло проходила мимо, вихляя бедрами. Равнодушно скользнула по Студенту взглядом своих блестящих влажных фар. Ее вызывающая походка не менялась ни при каких обстоятельствах. Но когда-нибудь изменится. Наката заставит ее подползать к нему на коленях, как это делали в старину японские женщины. Может быть, он позволит ей почтительно целовать его маленький желтый пенис. А может (пожалуй, это возбудит его сильнее!), поставит ее раком и посмотрит, как Грув будет запихивать ей сзади…
В общем, он ненавидел и Барби за то, что она не принадлежала ему. Поговаривали, что она дает многим (только не Студенту!). Мстит Рою за то, что тот не обращает на нее внимания. Рой – странный мужик. То ли импотент, то ли евнух. Но точно не святой… Ха! Нащупать бы только его слабое место. Наката придумал бы, как этим воспользоваться. Он был уверен, что слабые места есть у всех без исключения. И он знал свое собственное слабое место, а это уже немало.
Внезапно Студента перекосило. Он заметил тщедушную фигурку, отделившуюся от толпы. Приближалась Вера. Поклонница его таланта. Эта уродливая робкая курица нагоняла на него смертельную тоску. Кажется, вбила себе в голову, что влюблена и что у них с Накатой «духовная близость»! Подобный «комплимент» в ее устах был для него как пощечина. Выходит, он стоял на одной доске с этой… неполноценной. Людишки-неудачники тянулись друг к другу, объединяя усилия в борьбе против равнодушного окружения…
