Несчастье обрушилось на них позже той ночью. Какой смертью умер Сэм, остается только гадать, но я полагаю, что Люсиль была тому свидетельницей, и это зрелище доконало её и без того измученные нервы. Безусловно, то, что она, по ее утверждению, видела в ту ночь, никак не могло произойти. Боже упаси.
Ее рассказ состоит из фрагментарных образов, которые трудно поддаются описанию и которые еще труднее выразить простыми словами. Она твердит о каких-то кострах, чьи лучи пронзали ночь, о «сборище у алтаря Итаквы», о злобном древнем эскимосском заклятии, вырывавшемся одновременно из сотни глоток, и о том, что ответило на это заклинание, привлеченное с небес призывами молящихся.
Я не стану вдаваться в подробности ее «воспоминаний», повторю лишь, что Сэм умер, и именно тогда, представляется мне, рассудок его бедной жены окончательно помутился. Однако есть все основания полагать, что даже после пережитого ужаса… Люсиль получила от кого-то помощь, потому что одна, в таком состоянии, она не прошла бы и нескольких миль. Тем не менее ее обнаружил уже здесь, в Нависсе, кто-то из местных жителей.
Ее отвели к местному врачу, и тот был откровенно удивлен: бедняжка хоть и промерзла до мозга костей, однако не погибла в белой пустыне. Прошло несколько недель, прежде чем ей рассказали о судьбе Сэма, обледенелое тело которого нашли в снегу.
Когда она стала выспрашивать подробности, ей рассказали, в каком состоянии был обнаружен труп ее мужа – жестоко растерзанный, он словно побывал в когтях дикого зверя или рухнул с большой высоты (а быть может, с ним произошло и то и другое). Официальное заключение было таково: по всей видимости, Сэм упал с высокого обрыва на острые скалы, после чего его мертвое тело оттащили на какое-то расстояние волки. Надо сказать, эта версия представлялась вполне правдоподобной: тело действительно несло на себе признаки падения с большой высоты, хотя поблизости не было никаких утесов или гор. Однако почему волки не съели его останки, объяснить никто так и не смог.
На этом рассказ судьи закончился, и хотя я еще минуты три сидел, ожидая его продолжения, мой собеседник молчал. Наконец я не выдержал и спросил:
– И она полагает, что ее мужа убил…
– Что его убил Итаква? Да, именно так, хотя она верит и в куда более неприятные вещи, представьте себе.
И он продолжил, словно хотел избежать новых моих вопросов:
– Скажу еще вот что. Во-первых, температура ее тела с тех пор остается аномальной. По словам Люсиль, медиков не перестает шокировать, что ее температура никогда не поднимается выше отметки, которая в случае любого другого человека означала бы смерть. По мнению врачей, это симптом сильного нервного расстройства, однако они никак не могут увязать этот факт с ее нормальным – во всех других отношениях – физическим здоровьем. И еще вот это. – Судья протянул мне медальон. – Пусть он пока побудет у вас. Его нашли на растерзанном теле Сэма – тот крепко сжимал его в руке. Люсиль его отдали вместе с другими вещами ее мужа. По ее словам, есть в этой вещи… нечто странное. Если это ее утверждение соответствует истине, вы наверняка заметите что-нибудь интересное.
Я принялся изучать медальон. На нем был малоприятный на вид барельеф – сцены битвы между какими-то монстрами, которых мог вообразить разве что гениальный художник в приступе помешательства. Потом я спросил:
– Это все?
– Пожалуй, да. Впрочем, нет, подождите. Ну, конечно же! Кирби, сын Люсиль. Видите ли, во многих отношениях он пошел в отца: капризный, нервный, питает склонность ко всякой эзотерике и, сдается мне, большой скиталец в душе. До сих пор матери удавалось держать его в рамках – так сказать, привязанным к земле. Как бы то ни было, он недавно пропал без вести. Люсиль полагает, что он отправился на север. По ее убеждению, парень намеревается посетить место, где погиб его отец. Не спрашивайте меня почему. В том, что касается его отца, Кирби – сущий невротик. Возможно, это качество досталось ему от матери.
В общем, она намерена отправиться на его поиски и вернуть парня домой. Разумеется, если не найдется никаких свидетельств, что он в здешних краях, то вам там делать нечего. Однако если Кирби действительно бродит где-то здесь, то вы окажете мне великую услугу, составив Люсиль компанию и присмотрев за ней во время поисков. Одному Богу известно, что с ней станется, когда она после стольких лет вновь окажется посреди белой пустыни, с которой у нее связаны не самые лучшие воспоминания…
– Я выполню вашу просьбу, и даже охотно, – ответил я. – По правде говоря, чем больше я узнаю о Бриджмене, тем больше меня завораживает связанная с ним тайна. А ведь тайна все-таки есть, вы со мной согласны?
– Тайна? – Судья задумался над моими словами. – Белая пустыня – довольно странное место, Дэвид. Избыток снега и страданий подчас порождают фантастические иллюзии. Как миражи в пустыне… Посреди белого безмолвия люди порой видят сны наяву. И опять-таки еще этот пятилетний цикл – когда в здешних местах начинают происходить необъяснимые вещи… Лично я думаю, что всему этому имеется какое-то совсем простое объяснение. Тайна? Знаете, мир вообще полон тайн…
Той ночью я впервые соприкоснулся с необъяснимым, мистическим, потусторонним. А еще мне стало ясно, что этот странный пятилетний цикл влияет и на меня. Либо это так, либо я слишком туго набил желудок на ночь глядя…
Сначала мне привиделся сон о циклопических подводных городах, с их невообразимой планировкой и пропорциями; вскоре города растаяли, уступив место пугающей пустоте межзвездного пространства, сквозь которую я не то шел, не то плыл на скорости, во много раз превышающей скорость света. Туманности проплывали мимо меня, словно пузырьки в шампанском, странные созвездия вырастали передо мной, чтобы затем исчезнуть позади. Это парение (или прогулка) сопровождалось звуком тяжелой поступи, словно где-то рядом шагал некий чудовищный гигант. Помимо всего прочего я ощущал дуновение эфирного ветра, который разносил вокруг меня запах звезд и осколки планет.
Вскоре эти образы померкли, уступив место черной бездне. Я чувствовал себя мошкой, затерявшейся где-то во мраке мертвых эонов. А затем вновь появился ветер – нет, не тот, что доносил до меня пыльцу цветущих планет, а настоящий, с воем и свистом. Это был мощный ураган, который все кружился и кружился вокруг меня, пока наконец мне не стало дурно, и я испугался, что сейчас меня разорвет на мелкие куски. Тогда сон оборвался.
Проснувшись, я понял, почему мне приснился такой странный сон, этот кошмар, столь не похожий на все прежние. Там, снаружи, бесновался ураган; он свистел и завывал, заполнял своим ревом мою комнату, и я едва ли не кожей чувствовал, как на крыше стучит, грозя оторваться и улететь прочь, черепица.
