Джошуа повернулся к Раджу:
– Но зачем ей это понадобилось? Что же у них были за отношения?
– В том-то и загвоздка, – ответил врач. – Это и есть корень проблемы. Но мы не успели добраться до него.
Он поставил третью запись.
«– Доктор, вы христианин?
– Да?
– Вы верите в рай?
– Да. А вы, Бруно?
– Я тоже. Как насчет ада?
– Некоторые считают, что земля и есть ад.
– Нет. Это совсем другое место. Геенна огненная и все такое. И если существуют ангелы, значит, должны существовать и черти. Демоны. Дьявол. Так гласит Библия.
– Можно быть добрым христианином и не воспринимать Библию буквально.
– А вам известны знаки дьявола?
– Какие знаки?
– Ну, знаки. Когда кто-то заключает сделку с дьяволом, тот ставит на нем свое клеймо. Как мы клеймим свой скот.
– Неужели вы верите, что можно заключить сделку с дьяволом?
– А? Нет. Я – нет. Это бред. Дерьмо собачье. Но некоторые верят. И даже многие. Я много читал об этом.
– Расскажите мне о дьявольских знаках.
– Ну, видите ли, они бывают разные. Родинка на лице в виде земляничины. Третья грудь. Число 666, спрятанное под волосами. Близнецы…
– Близнецы – знак дьявола?
– Я не хочу сказать, что во все это не верю. Но другие верят».
Радж нажал на клавишу «стоп».
– Маленькое замечание, прежде чем я дам вам послушать дальше. Я поощрял разговоры об оккультных вещах, потому что считал это чем-то вроде интеллектуальной разминки. К сожалению, я ошибался. Я поверил, что он не принимает это всерьез.
– Да, – тихо произнесла Хилари. – Для него это было чертовски серьезно.
Радж снова пустил магнитофон.
«– Вы сказали, что близнецы – знак дьявола?
– Ага. Но, конечно, не все, а, например, сиамские. Или если однояйцевые близнецы родятся с оболочкой на голове. Оба. Это очень редкое явление».
Радж вынул кассету.
– Я не уверен, что это может пригодиться. Но коль скоро у Бруно появился двойник, я подумал, что тема близнецов может представлять для вас интерес.
Джошуа перевел взгляд с Тони на Хилари.
– Но если Мэри Гантер родила близнецов, почему Кэтрин привезла домой только одного из них? Почему лгала, что родился только один ребенок? Какой в этом смысл?
Радж поставил последнюю из четырех кассет, лежавших отдельно.
– Это наш последний разговор с Фраем, имевший место три недели назад. Он наконец-то согласился подвергнуться гипнозу, но предварительно взял с меня слово касаться только одной темы – ночных кошмаров. Я внушил ему, что он спит и видит тот самый сон.
«– Что вы видите, Бруно?
– Мою мать. И себя.
– Чем вы заняты?
– Она меня тащит.
– Куда?
– Не знаю. Я совсем маленький.
– И мать заставляет вас куда-то идти?
– Да. Тащит за руку.
– Куда она вас тащит?
– К какой-то двери. Да, двери. Не давайте ей ее открывать!
– Тише. Успокойтесь. Расскажите, что это за дверь. Куда она ведет?
– В ад.
– Откуда вам это известно?
– Она в земле. Не позволяйте ей ее открывать! Нет! Я не хочу!
– Успокойтесь, Бруно. Вы успокоились?
– Д-да.
– Хорошо. Теперь спокойно, без эмоций, расскажите, что происходит дальше. Вы с матерью стоите перед дверью в земле. Что дальше?
– Она… открывает дверь!
– Дальше.
– Толкает меня туда.
– Продолжайте, Бруно.
– Захлопывает дверь. Запирает ее.
– Что там, за дверью?
– Темнота.
– Вы что-нибудь видите?
– Нет, ничего.
– Что дальше?
– Я пытаюсь выбраться.
– И что?
– Дверь слишком тяжелая. И на запоре.
– Бруно, это только сон?
– …
– Это только сон, Бруно? Или воспоминание? Ваша мать действительно запирала вас в темной комнате?
– Д-да.
– В подвал?
– Эта комната была под землей.
– Часто она это делала?
– Да.
– Раз в неделю?
– Чаще.
– Это было наказание?
– Да.
– За что?
– За то, что я… поступал… и думал… не как один.
– Один – кто?
– Один. Просто один. Один – и все.
– Хорошо, Бруно. Вы убедились, что не можете выбраться. Что делаете потом?
– Стою на верхней ступеньке и смотрю вниз, в темноту.
– Там есть ступеньки?
– Да.
– Куда они ведут?
– В ад.
– Итак, вы стоите и смотрите в темноту.
– И слушаю.
– Что вы слышите?
– Шорохи.
– Шепот?
– Может быть.
– О чем?
– Не знаю. Это не слова. Просто шорохи. Они шуршат.
– Кто «они»? Это люди?
– Не люди. Нет. Нет! Уберите их! Стряхните их с меня!
– Успокойтесь, Бруно. На вас ничего нет.
– Они лезут мне в нос! Господи! В рот!..
– Бруно!»
Странный, полузадушенный звук. И – тишина.
Радж выключил магнитофон.
– Мне еле удалось его разбудить.
– Но что же там было, в этом погребе? – спросил Джошуа.
– Не знаю. Я надеялся выяснить это в следующий раз. Но это оказалась последняя встреча.
* * *
Когда они летели в Холлистер на «Сессне» Джошуа, Тони произнес:
– Моя точка зрения на происшедшее претерпела изменения.
– Какие? – спросил адвокат.
– Раньше эта история казалась мне очень простой и выдержанной в черных и белых тонах: Хилари – жертва, Фрай – гнусный злодей. Но теперь я думаю: возможно, в каком-то смысле и Фрай – жертва.
– Я тебя понимаю, – сказала Хилари. – Когда я слушала эти пленки, мне было жаль его.
– Все это очень хорошо, – проворчал Джошуа, – если не считать того, что он чертовски опасен.
– Но ведь он мертв.
– Так ли?
* * *
Рита Янси жила в маленьком угловом домике на тихой улочке. Вдоль дорожки цвели осенние белые и желтые цветы.
Джошуа позвонил в колокольчик. За его спиной стояли Хилари и Тони.
Дверь открыла пожилая женщина с седыми волосами, скрученными жгутом на затылке. У нее было лицо в морщинах, живые ярко-голубые глаза и приветливая улыбка. На Рите Янси было голубое домашнее платье с белым передником и удобные старушечьи туфли. Она вытерла руки посудным полотенцем и спросила:
– Что вам угодно?
– Миссис Янси? – осведомился Джошуа.
– Да, это я.
– Меня зовут Джошуа Райнхарт.
Женщина кивнула.
– Я так и знала, что вы заявитесь.
– Я твердо решил поговорить с вами.
– Вы произвели на меня по телефону впечатление человека, который почти никогда не отступается от задуманного.
– Если вы мне откажете, – довольно подтвердил Джошуа, – я разобью палатку прямо у вас на крыльце.
