— Нужно, чтобы вы совершили обряд изгнания злых духов. Это наш последний шанс!
Отец Рэндалл холодно улыбнулся:
— Рут, вы часом не заболели? Вы и в самом деле полагаете, что я, в моем-то возрасте да с ишиасом, так и брошусь бороться с бесами?
— Но поверьте же мне! — вскричала Рут и, опрокинув стоявшую на алтаре дароносицу, схватила лежащее рядом большое золоченое распятие. — Возьмите это и идемте со мной, сами увидите, что я не лгу!
Отец Рэндалл отступил на шаг:
— Что вы такое творите, безумица старая!
Рут пристыженно затихла. Шум дождя опять усилился, в церкви совсем помрачнело. Капельки крови на теле распятого Христа блестели как настоящие. Рут втянула носом воздух и смущенно спросила:
— Вы чувствуете этот запах?
— Какой запах?
— Будто где-то тут лежит дохлое животное…
Отец Рэндалл пожал плечами — он уже, похоже, был разгневан.
— Положите на место распятие и ступайте в ризницу, там мы с вами все спокойно обсудим.
— Нет! Вы считаете меня старой идиоткой, но я знаю, что говорю; нам всем грозит опасность! В городе полно мертвецов!
«Все священники — твари хитрющие!» — рявкнул ей в ухо Герберт. «Помолчи», — мысленно приказала она ему.
Отец Рэндалл молча ее разглядывал, в колеблющемся свете витража зрачки его на какой-то момент вспыхнули красным светом. Запах дохлятины усилился — до такой степени, что Рут испугалась: вдруг ее сейчас вырвет. Отец Рэндалл, похоже, вони не замечал. Рут подумала о том, что он и сам смахивает на бледную гипсовую статую. Рут шагнула к нему, держа распятие в правой руке.
— Брось его, идиотка, — прорычал какой-то замогильный голос.
Рут подскочила от испуга:
— Слышали? Отец мой, они уже здесь!
Отец Рэндалл слегка повернулся к ней и, скрестив руки на молитвеннике, улыбнулся совсем как прежде — дружески, приветливо.
— Сделаешь ты наконец то, что велено, шлюха старая? — снова прорычал тот голос, и витражи содрогнулись от внезапного ветра.
Рут огляделась, прижимая к груди распятие.
— Это все из-за распятия, — шепнула она отцу Рэндаллу, подходя к нему поближе, — они боятся его! Я была права, когда пришла в церковь! Теперь-то вы мне верите?
Она оказалась наискось от ризницы; дверь была приоткрыта, и Рут машинально заглянула внутрь. На полу что-то валялось — куча тряпья? Она повернулась к отцу Рэндаллу — он как-то странно, словно пытаясь защититься, тряс перед лицом своей книжицей. Над переплетом сверкали его глаза — совсем красные. Испугался он ее, что ли? Смешно. Красные. Вспышка молнии озарила ризницу. Из-под кучи тряпья торчали ноги. Детские ноги с оторванными ступнями.
Она почувствовала, что во рту пересохло, повернулась к отцу Рэндаллу — он как раз склонялся над ней, и Рут показалось, что он поспешно что-то спрятал во рту. Она отступила на шаг, прижимая к груди распятие. Красные.
— Отец Рэндалл?
— Да, дочь моя, я слушаю.
Голос священника стал почему-то до смешного тонким, а в бегущих по бокам рта складках появились белые треугольники, похожие на клыки, да — на клыки, длинные и сверкающие.
— В ризнице мертвый ребенок, — пролепетала Рут.
Клыки?
— Какая наблюдательность, дитя мое. А перед тобой что, по-твоему, дура ты несчастная, — леденец, что ли? — взревел отец Рэндалл, задирая сутану и наставляя на нее свой старый морщинистый член.
Рут почувствовала, как брызнули из глаз и побежали по щекам слезы.
— Изыди, Сатана, — пронзительно закричала она, выставляя перед собой распятие; теперь уже она ясно видела зияющую рану на шее того существа, что некогда было отцом Рэндаллом, — изыди, возвращайся в ад!
Отец Рэндалл зарычал от гнева, из его ярко-красного рта выскочили невероятно длинные клыки, выпученные красные глаза вращались, а кожа на лице пошла трещинами — быстро, словно почва при землетрясении.
— Решила напугать меня, этим дурацким дерьмовым распятием ты хочешь меня испугать!
— И пусть небытие поглотит тебя, пусть перст Божий обратит тебя в пепел, — кричала Рут, потрясая распятием, — здесь царствие Господне, и Господь — мой пастырь…
— Заткнись!
Он попытался обогнуть ряд стульев, но Рут укрылась за алтарем.
— Сейчас ты умрешь, язычник поганый! Исчезнешь с лица земли в страшных муках! «Там, куда Господь ведет меня, царит надежда и радость…»
— Шлюха подлая, я заставлю тебя сожрать все свечи в этой проклятой церкви и прочитаю молитву, перебирая твои кишки вместо четок!
— «… и я не знаю страха…»
По телу отца Рэндалла все так же бежали трещины, меж дряхлых белых бедер текло и расползалось по полу что-то коричневое, а раны на лице уже напоминали переполненные мусором ведра. Он прыгнул вперед, пытаясь схватить ее. Рут взвизгнула от ужаса и стукнула его распятием, угодив прямо по голове. Отец Рэндалл завыл, из разбитого черепа фонтаном забила черная кровь, обдавая брызгами и Рут, и огромного распятого Иисуса перед алтарем, и алтарь, и стены, и витражи, — черная зловонная кровь, густая, словно нечистоты. Рут еще раз стукнула его — одна из оконечностей ее импровизированного оружия попала в глаз священника, легко, словно бумагу, его проткнув. Челюсти отца Рэндалла щелкнули, укусив пустоту в каких-то миллиметрах от запястья Рут.
— «… Хвала Господу и слава ангелам!»
Она стукнула его по губам, начисто расквасив их и напрочь выбив клыки; черная кровь текла нескончаемым потоком, лишая его плоти. Отец Рэндалл сдувался на глазах будто воздушный шарик, превращаясь в жидкость, из пустых глазниц как-то нерешительно выползали тараканы, а изуродованный рот все еще извергал всякие непристойности.
А потом на полу осталась только дряблая шкурка с жалким пучком седых волос.
Рут медленно перекрестилась, затем — хотя по щекам все еще бежали слезы — подошла к ризнице и распахнула дверь.
Лицо мальчика было съедено почти полностью. На нем был костюм — в таких дети поют в церковном хоре — насквозь мокрый от крови. Рут взмахнула распятием и долго била им по изуродованному лицу трупа — так посоветовал ей Герберт. По крайней мере хоть этот мерзавец не вернется бродить среди живых.
Покончив с этим делом, Рут Миралес — со шваброй в левой руке и распятием в правой — направилась к выходу и выглянула из церкви.
Дождь прекратился. По улице молча бежали двое — она узнала офицера полиции Стивена Бойлза и черного бандита с кладбища.
Дверь скрипнула, и Марвин резко повернулся в сторону церкви. Оба настороженно замерли.
— Миссис Миралес?
Чернокожий бандит двинулся к ней. Она выставила перед собой крест — ничего особенного не произошло. Он спокойно поднимался по церковным ступеням, в поднятой руке держа значок.
