Мы ускорили шаг, и у меня возникло жуткое ощущение, что нас преследуют. Я обернулась, но позади была всепоглощающая темень. Если кто-то и был сзади, я не могла его увидеть.
– Думаешь, Скотт мог последовать за нами? – тихо спросила я Риксона.
Риксон остановился и обернулся. Прислушался. Мгновение спустя он с уверенностью произнес: - Там никого нет.
В спешном темпе мы продолжали свой путь к подсобке, когда я снова почувствовала за спиной чье-то присутствие. В затылке покалывало, и я бросила быстрый взгляд через плечо. На этот раз сквозь тьму проступили очертания лица. Я едва не вскрикнула, но затем очертания сгустились в четко различимое знакомое лицо.
Лицо моего отца.
Его белокурые волосы светлели во тьме, глаза блестели, но все же были печальными.
Я люблю тебя.
- Папа? – прошептала я.
Но на всякий случай сделала шаг назад. Я напомнила себе о прошлых разах. Он был обманом. Ложью.
Прости, что мне пришлось оставить тебя и твою маму.
Мне хотелось, чтобы он исчез. Он был ненастоящим. Он был опасен. Он хотел причинить мне боль. Я помнила, как он схватил меня за руку через окно того особняка и пытался поранить меня. Помнила, как он гонялся за мной по библиотеке.
Но его голос был таким же добрым, убеждающим, каким он был поначалу в том доме. А не строгим, резким, пришедшим ему на смену. Это был его голос.
Я люблю тебя, Нора. Что бы ни случилось, обещай мне, что будешь помнить об этом. Неважно, как или зачем ты пришла в мою жизнь, важно лишь то, что ты сделала это. Я не помню всего, что сделал неправильно. Я помню то, что сделал верно. Я помню тебя. Ты наполнила мою жизнь смыслом. Сделала мою жизнь особенной.
Я тряхнула головой, пытаясь избавиться от его голоса, удивляясь, почему Риксон ничего не говорит – неужели он не мог видеть моего отца? Нет ли способа, которым мы могли бы заставить его исчезнуть? Но, по правде говоря, мне не хотелось, чтобы его голос смолк. Не хотелось, чтобы он уходил. Я желала, чтобы он был настоящим. Я нуждалась в том, чтобы он обнял меня и сказал, что все будет хорошо. А больше всего я страстно желала, чтобы он вернулся домой.
Обещай, что будешь помнить.
Слезы текли по щекам. Обещаю, подумала я, хотя знала, что он не мог меня услышать.
Ангел смерти помогла мне попасть сюда, чтобы увидеться с тобой. Ради нас, Нора, она остановила время. Она помогает мне говорить с твоим разумом. Есть кое-что важное, что я должен тебе сказать, но у меня не так много времени. Скоро мне придется вернуться назад, мне нужно, чтобы ты внимательно слушала.
– Нет, – задыхаясь от слез, сдавленным голосом произнесла я. – Я пойду с тобой. Не оставляй меня здесь. Я пойду с тобой! Ты не можешь снова оставить меня!
Я не могу остаться, малышка. Теперь я принадлежу иному месту.
– Пожалуйста, не уходи, – рыдала я, прижимая сжатые в кулаки руки к груди, словно могла избавить сердце от переполнявших его чувств.
Неизбежная безысходная паника охватила меня, когда я подумала о том, что он снова меня оставит. Отчетливое ощущение того, что он покидает меня, превосходило все остальное. Он собирается оставить меня здесь. В павильоне аттракциона. Во тьме, где никто не может мне помочь, кроме Риксона.
- Почему ты снова оставляешь меня? Ты нужен мне!
Прикоснись к шрамам Риксона. Истина в них.
Лицо отца скрылось во тьме. Я потянулась, чтобы остановить его, но от моего прикосновения его лицо превратилось в туманную дымку. Серебристо-белые нити растворилась во тьме.
- Нора?
Я вздрогнула от звуков голоса Риксона.
- Нужно спешить, – сказал он, словно прошло не более секунды. – Мы ведь не хотим столкнуться со Скоттом во внешнем кольце туннелей, где все входы завалены.
Мой отец ушел. По причинам, которых не могла объяснить, я знала, что видела его в последний раз. Боль и потеря были невыносимы. В тот момент, когда я нуждалась в нем больше всего, когда я, напуганная и потерянная, шла по туннелю, он оставил меня один на один с происходящим.
– Не могу разобрать, куда идти, – вздохнула я, насухо промакивая глаза, изо всех сил стараясь сосредоточить мысли на одной конкретной цели: добраться до туннелей и встретиться с Ви на другой стороне. – Мне нужно за что-нибудь держаться.
Риксон нетерпеливо сунул мне в руку край своей рубашки.
– Держись за рубашку и иди за мной. Не отставай. У нас не так много времени.
Я зажала потрепанный хлóпок между пальцами, сердце забилось сильнее. Обнаженная кожа его спины была на расстоянии всего нескольких дюймов. Отец сказал мне коснуться его шрамов, сейчас это было бы так легко. Все, что мне нужно было сделать – скользнуть рукой…
Поддаться всасыванию во тьму, которая поглотит меня целиком…
Я вспомнила о тех временах, когда касалась шрамов Патча и о том, как быстро переносилась в его воспоминания. И безо всякого сомнения я знала, что прикосновение к шрамам Риксона будет иметь тот же эффект.
Мне не хотелось проникать в его воспоминания. Хотелось твердо держаться на ногах, добраться до туннелей и выбраться из Дельфийского парка.
Но отец вернулся, чтобы сказать мне, где найти правду. Что бы я ни увидела в прошлом Риксона, это, должно быть, важно. И как бы ни было больно знать, что отец оставил меня здесь, я должна была ему верить. Верить, что он рисковал всем, чтобы поговорить со мной.
Скользнув рукой под рубашку Риксона, я почувствовала гладкую кожу… а затем неровный край шрама. Я простерла ладони над шрамами, ожидая, что стремительно унесусь в незнакомый мне, иной мир.
Улица была тихой, темной. Дома, обрамлявшие обе ее стороны, были заброшены и обветшали. Небольшие дворики были обнесены заборами. Окна были или заколочены досками, или зарешечены. Сильный мороз зубами вонзился в мою кожу.
Два громких выстрела разорвали тишину. Я повернулась к фасаду здания на противоположной стороне улицы. "Выстрелы?" – в панике подумала я и тут же обшарила карманы в поисках мобильного телефона, намереваясь набрать 911, когда вспомнила, что вовлечена в воспоминание Риксона. Все, что я вижу, произошло в прошлом. И теперь я ничего не могла изменить.
В ночи раздался звук бегущих шагов, и я потрясенно наблюдала, как мой отец выбежал из ворот дома на противоположной стороне улицы и исчез за оградой двора. Без промедления я бросилась за ним.
