— Мы — полицейский отряд, и мы только что прекратили преследование двух опасных преступников.
Выдающийся Натуралист, путешествуя по Австралии, увидел пасущегося Кенгуру и запустил в него камнем. Кенгуру незамедлительно прервал свое занятие и, описав в закатном небе параболическую кривую через тридевять земель, канул за горизонт: Выдающийся Натуралист заинтересовался, но поначалу ни слова не промолвил. Потом, по прошествии часа, он спросил у местного Проводника:
— У вас тут, как я понял, луга очень широкие?
— Не особенно, — ответил Проводник. — Более или менее такие же, как в Англии или в Америке.
Выдающийся Натуралист опять погрузился в долгое молчание, а потом сказал:
— Это сено, что мы сегодня вечером должны купить для лошадей, в нем, я думаю, каждая соломинка футов пятидесяти в длину? Верно?
— Да нет, — ответил Проводник. — Фут-два — обычная высота нашей травы. Откуда вы взяли?
Выдающийся Натуралист снова промолчал, но позже, когда под покровом ночи они пересекали безоглядные просторы Великой Пустыни, он все же нарушил молчание и объяснил:
— Меня натолкнули на такое предположение колоссальные размеры ваших кузнечиков.
Писатель увидел на улице Рабочего, забивающего булыжники в мостовую, и, подойдя поближе, сказал:
— Друг мой, мне кажется, ты выбился из сил. Честолюбие — безжалостный надсмотрщик.
— Я работаю у мистера Джонса, сэр, — ответил Рабочий.
— Ладно, не расстраивайся, — продолжал свою речь Писатель. — Слава приходит, когда ее совсем не ждешь. Ныне ты ничтожен, нищ и уныл, а наутро имя твое может прогреметь по всему миру.
— Что ты плетешь? — рассердился Мостильщик. — Неужели честный рабочий не может спокойно делать свое дело, зарабатывать деньги и жить на них без всей этой чепухи насчет честолюбия и славы?
— А честный писатель?
Два Поэта подрались из-за Яблока Раздора и Кости Состязания, так как были оба очень голодны.
— Сыны мои, — сказал Аполлон. — Я поделю меж вами эти сокровища. Ты, обратился он к Первому Поэту, — особенно силен искусством, — получай Яблоко. — А ты, — сказал он Второму, — воображением. Тебе — Кость.
— За искусство — первый приз! — торжествуя, воскликнул Первый Поэт, попробовал было откусить яблоко, но обломал все зубы. Яблоко оказалось искусственное.
— Это показывает, как невысоко ставит наш покровитель голое умение, заметил Второй Поэт с язвительной ухмылкой.
Но когда он сделал попытку обглодать кость, его зубы прошли насквозь, не встретив ничего материального. Кость была воображаемая.
Мудрая Крыса собралась было выйти из норы, но заметила Кота, который поджидал ее у входа, и, возвратившись назад, к своим соплеменницам, пригласила Подругу пройтись вместе до ближайшего сусека.
— Я бы одна сходила, — объяснила она, — но не могу отказать себе в удовольствии совершить эту прогулку в вашем обществе.
— Ладно, — отвечает та. — Пошли. Я за тобой.
— За мной? — воскликнула первая. — Неужели я осмелюсь пойти впереди такой великой и знаменитой крысы?! Нет, мэм, только после вас.
Подруга, обрадованная таким почтительным обращением, двинулась вперед и первой вышла из норы. Кот ее сцапал и убежал со своей добычей. А Мудрая Крыса, живая и невредимая, пошла по своим делам.
У пахадура Падагаскарского с гукулом Мадагонским был великий спор за один островок, на который они оба притязали. В конце концов, по совету Всемирной Лиги Пушечных Дел Мастеров, имевшей филиалы в обеих странах, они согласились прибегнуть к международному арбитражу и просили бумбо Джиамского рассудить их по справедливости. Однако, согласовывая условия арбитража, они, на беду, повздорили и взялись за оружие. На исходе долгого и кровавого военного конфликта, когда обе стороны были полностью обескровлены и разорены, бумбо Джиамский выступил в защиту мира.
— Мои великие и добрые друзья, — сказал он своим венценосным братьям, да будет вам ведомо, что есть вопросы, сложнее и опаснее других, так как содержат больше пунктов, по которым возможны разногласия. Ваши предки на протяжении четырех поколений вели спор за этот островок, не переходя на кулачки. Остерегайтесь же, говорю вам, международного арбитража! Впредь уберечь вас от него я полагаю своим долгом.
С этими словами он аннексировал обе страны и после долгого, мирного и счастливого царствования был отравлен собственным премьер-министром.
Политический Деятель шел как-то погожим солнечным днем и вдруг увидел, что его Тень оторвалась от него и торопливо устремилась прочь.
— Вернись немедленно, подлая! — крикнул он Тени.
— Я была бы подлой, если бы продолжала повторять все, что делаешь ты, ответила Тень и припустилась во всю прыть.
Великий Человеколюб, который примеривался к президентству и в этих видах внес в Конгресс законопроект, чтобы каждый голосующий получал от правительства беспроцентную ссуду любого, какого пожелает размера, — однажды распространялся в Воскресной школе на вокзале о своих заслугах перед страной, а ангел небесный смотрел с вышины и плакал.
— Вот, например, — сказал Человеколюб, увидев капли слез в пыли, — эти ранние дожди принесут фермерам неисчислимые выгоды.
Старый Греховодник однажды заболел и позвал Врача, тот прописал лечение и уехал. Тогда Старый Греховодник пригласил Второго Врача, о Первом же промолчал и получил совершенно другие предписания. Так продолжалось несколько недель, врачи посещали больного через день и лечили каждый на свой лад, все время увеличивая дозы лекарств и ужесточая режим. Но однажды они по случайности встретились у постели спящего больного, правда обнаружилась, и поднялась громкая свара.
— Друзья мои, — сказал пациент, когда, разбуженный их криками, сообразил, в чем дело, — будьте же благоразумны. Если я много недель терпел вас обоих, неужели вы не можете немножко потерпеть друг друга? Я уже десять дней как выздоровел, но лежу в постели, чтобы набраться наконец сил для приема ваших лекарств, которые до сих пор не трогал.
У одного Человека был замечательный Пес, и, тщательно подобрав ему пару, хозяин получил превосходных щенков, ну только что не ангелов; сам же он влюбился в прачку, женился на ней и произвел на свет целый выводок дебилов.
