— Я знаю об Анне Дюпре, Селина. Вы с Эдвардом хорошо развлеклись, плетя заговор и планируя? Джордж кричал, когда вы избивали его до смерти?
Ее улыбка померкла.
— Стерва!
Что–то я начинаю недолюбливать вампиров Наварры. Предположив, что у них много общего по части наглости, я воспользовалась словами, которые применила ранее к ее несомненному протеже:
— Укуси меня, Селина.
Она ощерила на меня клыки, а я откинула защитную защелку с ножен.
Хорошо, сработало.
— Давай, мертвая крошка!
Она зарычала. Я сжала эфес правой рукой, сердце колотилось в груди, как барабан.
«Глупо, глупо, глупо, — подумала я, — дразнить сумасшедшую, но уже поздно».
Двигаясь так быстро, что ее тело промелькнуло блестящим черным пятном в ночи, она приблизилась и ударила с силой несущегося товарного поезда. Невероятная боль Подкосила мои колени. Я упала на землю, не в состоянии сделать вдох и думать, чувствовать или реагировать на что–то, помимо слепящей боли в груди. Один удар не должен быть таким болезненным, но, бог мой, этот был. Пронзительная, режущая боль, которая заставила меня подумать, что не стоило сомневаться в Селине Дезалньер.
Согнув одну руку, чтобы уберечь лицо от удара о землю, с брызнувшими из глаз слезами, я прижала к груди вторую руку, чтобы облегчить боль и избавиться от тисков, выжимавших воздух из моих легких. Я попыталась вздохнуть, и волна боли, мучительной отдачи, свела спазмом позвоночник.
— Это сделал Этан.
Я боролась за воздух, взглянула вверх. Она стояла надо мной, упираясь руками в бока.
Я вонзила пальцы в бетон, пробуравив отверстия в тротуаре, и со слезами, текущими по щекам, наблюдала за ней, надеясь, что она не ударит меня снова, не тронет… Напомнила себе — это был ее план.
— Нет!
Она наклонилась и пальцем приподняла мой подбородок. Я услышала рычание, осознала, что это я, и с очередным сотрясшим мое тело толчком поняла: если она ударит меня снова, я уже буду не в состоянии ответить.
Один удар, и она сбила меня с ног, даже после двух месяцев тренировок. Она ответила на мой блеф и одолела меня. Буду ли я когда–нибудь такой же сильной, как она? Такой же быстрой? Может, и нет. Но черт меня побери если я уползу, словно раненое животное.
Там и тогда я поклялась себе, что никогда больше не окажусь перед ней на коленях. Глотая воздух, я заставляла себя подниматься, на один медленный, мучительный дюйм зараз. Черная ткань порвалась на коленях, разбитых при падении на землю. Селина наблюдала, словно хищник, наслаждающийся последними подергиваниями раненого животного. Или, точнее, хищник–альфа, наслаждающийся победой над более слабой особью женского пола.
Спустя несколько медленных секунд агонии я встала.
Вдох.
Выдох.
Я потерла ребра правой рукой и посмотрела на нее.
Яркие, синие, почти цвета индиго, в лунном свете ее глаза светились удовольствием.
— Он это сделал с тобой, — повторила она. — Причинил такую боль. Если бы ты не была вампиром и если бы он не превратил тебя, а отвез в больницу, вместо того чтобы подвергнуть изменению, трансформировать в своих собственных целях, ты была бы в университете. И с Мэллори. Все было бы как раньше.
Я покачала головой, но что–то в ее словах походило на правду.
Это правда?
На фоне боли факт, что он спас меня от убийцы, которого она натравила на меня, — не пришел мне в голову.
— Окажи ему сопротивление, Мерит. Посмотри, из чего ты сделана.
Я покачала головой. Мятеж. Бунт. Он — мой Мастер. Я не могу и не буду сражаться с ним. Однажды я уже бросила ему вызов, в мою первую неделю как вампира, и потерпела неудачу. Я проиграю.
— Он оставил тебя здесь, чтобы я нашла тебя. Они оба.
Мои ребра кричали от боли — видимо, сломаны. Возможно, внутреннее кровотечение. Легкое проткнуто?
— Столько усилий, — сказала она, — просто чтобы дышать. Представь, если бы это была настоящая схватка, Страж. Труд, практика, и что ты можешь продемонстрировать? — Она склонила голову, словно ожидая моего ответа, но затем предположила: — Он не готовил тебя ко мне, да?
— Иди в задницу! — умудрилась выдавить я, держась за бок.
Она выгнула аккуратно выщипанную черную бровь:
— Не направляй свой гнев на меня, Страж, за то, что я преподала тебе урок, в котором ты нуждалась. Вини Этана, своего Мастера. Того, кто должен был позаботиться о тебе и защитить.
Я проигнорировала ее слова и покачала головой, пытаясь заставить себя думать, но это становилось все труднее. Боль размывала границы, принуждая к слиянию то, что оставалось во мне человеческого, с тем хищником, что жил внутри. Я не знала, что случится, если я позволю вампирше высунуться, но у меня не хватало сил сдержать ее, да и она устала оттого, что ее сослали в какой–то глубокий, темный угол души. Я была вампиром уже почти три месяца, но умудрялась защищаться остатками человечности.
Хватит! — закричала вампирша.
— Не борись с этим, — сказала Селина, и в ее голосе послышался оттенок похотливого вуайеризма.
Боль была слишком сильна, ночь слишком длинна, сдерживающие барьеры ослабли. Я перестала бороться, сдалась.
Я позволила ей дышать и выпустила ее. Она рванулась в мою кровь. Сквозь меня потекла сила вампирши, и, хотя я продолжала смотреть на Селину, заставляя себя не шататься от нахлынувшей волны, я ощутила, что разделяюсь, как она двигает моим телом, вытягивает и проверяет мышцы. И провалилась в это.
Мерит исчезла.
Морган исчез.
Мэллори исчезла.
Весь страх, боль, возмущение друзьями, любовниками и учителями, которые подвели меня и которых мне полагалось не разочаровывать; обида из–за разрушенных отношений; дискомфорт оттого, что я больше не знала, кто я на самом деле и какую роль должна сыграть в этом мире. Все исчезло.
В этот миг, в этом месте — вакуум. Неоспоримая привлекательность небытия, отсутствия боли.
И затем ощущения, которых я ждала, не зная того, два месяца.
Мир ускорился и взорвался музыкой. Ночь запела — голоса, звуки машин, гравия, крики и смех. Животные на охоте, люди болтают, дерутся, занимаются сексом. Над головой пролетел ворон. Ночь сияла — лунный свет придавал всему более резкие очертания. Мир был шумным — звуки и запахи, которых мне явно не хватало последние месяцы, чувства хищника.
Я взглянула на Селину, и она улыбнулась. Торжествующе усмехнулась.
— Ты утратила человечность, — сказала она. — Ты никогда ее не вернешь и не сможешь защитить себя. Ты знаешь, кого винить.
Я хотела молчать, ничего не говорить, но услышала, как отвечаю ей, спрашиваю ее:
— Этана?
Один кивок, и, как будто ее задача была выполнена, Селина разгладила блузку, повернулась и ушла в тень. Исчезла.
