Ей нечего бояться, ведь она Хранительница, но все же Калабати была объята ужасом. Чем ниже опускалась платформа, тем больше возрастал страх Калабати, который достигал предела, и она уже находилась на грани истерики. У нее пересохли губы, а сердце стучало так, что казалось, вот-вот выпрыгнет из груди.
— Остановись, Кусум! — выдавила она шепотом.
— Не бойся! Они не видят тебя.
Калабати знала это, но не могла совладать с собой.
— Остановись! Я хочу назад!
Кусум нажал кнопку. Платформа остановилась. Кусум посмотрел на сестру как на чужую, и платформа начала подниматься. Калабати, удаляясь от ракшасов, слегка успокоилась, но прекрасно понимала, что разочаровала Кусума.
И ничего с этим не поделаешь. Она изменилась. Она не была больше той маленькой сироткой, которая смотрела на своего брата как на второго человека после Бога, которая собиралась найти способ оживить ракшасов и вернуть Храму-на-Холмах былое величие. Маленькой девочки больше не было. Она стала частью мира. Уехав из Индии, она поняла, что жить вне родины куда интересней, и хотела и дальше оставаться здесь.
Но Кусум был не таков. Его сердце и разум всегда принадлежали мрачным руинам, находящимся на холмах вблизи Бхарангпура. Для него не было жизни вне Индии. И даже там, в Индии, его яростный индуистский фундаментализм делал его чужаком. Он боготворил прошлое своей страны, поклонялся той стране, которую хотел возродить.
Когда платформа остановилась, Калабати успокоилась и с наслаждением вдохнула свежий воздух. Она никогда бы не подумала, каким приятным может быть воздух в удушливом Нью-Йорке. Кусум провел ее к железной двери, открыл ее, и они оказались в меблированной каюте.
Калабати присела, а Кусум оставался стоять и пристально смотреть на нее. Она же опустила голову, боясь встретиться с братом взглядом. С тех пор как они поднялись из трюма, ни один не проронил ни слова. Кусум подавлял се, заставляя чувствовать себя нашалившим ребенком. И она не могла бороться с этим. Он имел право чувствовать, так как чувствовал.
— Я привез тебя сюда, надеясь поделиться планами на будущее, — наконец сказал Кусум. — Теперь вижу — ошибался. Ты потеряла всякую связь со своим прошлым. Ты стала такой же, как и миллионы других бездушных людей.
— Расскажи мне о своих планах, — проговорила Калабати, ощущая боль в его словах. — Я хочу услышать о них.
— Услышишь. Но будешь ли слушать? — спросил Кусум и, не ожидая, что она ответит, сказал: — Не думаю. Я собирался рассказать тебе о том, как хотел использовать ракшасов, чтобы вернуться на родину. Они могли бы освободить нашу страну от тех, кто делает Индию такой, какой она не должна быть; кто ведет ее в неправильном направлении; кто хочет сделать из нее вторую Америку.
— Это уже политические амбиции!
— Не амбиции, а миссия!
Калабати снова видела безумный лихорадочный блеск в глазах брата, и он пугал ее не меньше, чем ракшасы. Но ей удалось сохранить спокойствие в голосе.
— Ты помешался на политике и хочешь использовать ракшасов для достижения своих целей.
— Пойми, только через политическую власть можно вернуть Индию на путь истинный. Ракшасы мне были даны не только для того, чтобы выполнить клятву. Основная цель гораздо выше, и я призван выполнить эту высокую миссию.
Калабати прекрасно знала, к чему он ведет.
— Хиндутву?
— Да, Хиндутву! Воссоединение Индии на основе индуистских правил. Мы аннулируем совершенное Англией в 1947 году, когда они ввели Пенджаб в состав Пакистана, и разделим Бенгалию. Если бы только тогда у меня были ракшасы, лорд Маунтбаттен ни за что не уехал из Индии живым. Ему повезло, он умер и не попал мне в руки. Поэтому я положу свою жизнь на то, чтобы бороться и уничтожить идеи этого предателя, изменника родины, который внушал нашим людям смириться с владычеством англичан и не сопротивляться.
Калабати по-настоящему разозлилась.
— Ганди имеешь в виду? Ты не мог бы...
— Бедная Бати. — Он улыбнулся, заметив злость, появившуюся у нее на лице. — Я действительно разочарован, что ты так ничего и не поняла. Неужели ты действительно думаешь, что после той роли, которую он сыграл в разделении моей страны, я буду сидеть сложа руки?
— Но Саваркар был с...
— Да, Саваркар стоял за Годзе и Апте — исполнителями убийства, он пытался выполнить свое предназначение. Но кто, как ты думаешь, стоял за Саваркаром?
Нет! Не может быть! Неужели ее брат — человек, которого некоторые их соотечественники называют «преступником века»?
Но Кусум продолжал говорить, а она заставила себя слушать.
— ...Мы хотим возвращения Восточной Бенгалии. Бенгалия должна быть единой.
— Но ведь Восточная Бенгалия теперь — Бангладеш. Ты же не думаешь...
Я найду возможность. У меня есть время и ракшасы. Я найду способ, поверь мне.
Комната завертелась в глазах Калабати. Кусум, ее брат, ее приемный отец, опора ее жизни все эти годы, все дальше и дальше отдалялся от реальной жизни, отдавая себя целиком мести и фантазиям о власти, которые родились в его воспаленном воображении.
Кусум сошел с ума. И осознание этого убивало Калабати. Она всю ночь пыталась игнорировать правду, но больше этого нельзя было делать. Она должна уйти от Кусума. Бежать!
— Если кто и может найти способ, то, безусловно, это ты, — сказала Калабати, вставая, чтобы уйти. — Я рада буду помочь, чем смогу. Но сейчас я устала и хотела бы пойти в...
Кусум преградил ей путь.
— Нет, сестричка. Ты останешься здесь. Мы покинем Америку вместе.
— Покинем Америку? — Комок страха подкатил к горлу бедной женщины. «Надо выбираться с этого корабля». — Я не хочу покидать Америку.
— Я думал об этом. Поэтому и оборудовал эту каюту капитана. — В его голосе не было ни злобы, ни особых угрожающих интонаций. Он скорее напоминал все понимающего родителя, разговаривающего со своим непослушным ребенком. — Я отвезу тебя назад в Индию.
— Нет!
— Это для твоей же пользы. Уверен, что во время плавания ты поймешь свою ошибку, поймешь, что избрала неправильную жизнь. У нас появился шанс сделать что-то для Индии, единственный шанс — очистить свою карму. Я сделаю для тебя столько же, сколько сделал для себя. — Он с жалостью посмотрел на сестру. — Твоя карма загрязнена не меньше, чем моя.
— У тебя нет права!
— У меня есть больше, чем право. Это мой долг!
Он вышел из каюты и захлопнул дверь. Калабати бросилась к двери, но не успела схватиться за ручку, а лишь услышала звук закрывающегося замка. Она стала стучать в дверь.
