Я его не видел, но нужды в этом и не было. Я и так знал, что лежит Снодграсс, свесившись головой в дренажную канаву, с переломанными позвоночником и ногами, в костюме, заляпанном грязью, с белым, перекошенным от боли лицом…
– Я ничего не слышу. А ты?
Она посмотрела на меня.
– Разве так можно?
– Вот если ты его разбудишь, – я указал на спящего юношу, – он, возможно, что-то услышит. Даже решит, что надо помочь. Как ты на это посмотришь?
Ее щека дернулась.
– Я ничего не слышу, – прошептала она. – Ничего.
Прижалась к своему дружку, положила голову ему на грудь. Не просыпаясь, он обнял ее.
Больше никто не проснулся. Снодграсс еще долго кричал, стонал, плакал, но потом затих.
Рассвело.
Прибыл еще один грузовик с плоским кузовом-платформой для перевозки легковушек. К нему присоединился бульдозер. Вот тут я испугался.
Подошел водила, сжал мне плечо.
– Пойдем со мной, – возбужденно прошептал он. Остальные еще спали. – Есть на что посмотреть.
Я последовал за ним в кладовую. Перед окном кружило с десяток грузовиков. Поначалу я не заметил ничего необычного.
– Видишь? – указал он. – Вот там.
Я увидел. Один из пикапов застыл. Стоял, ничем никому не угрожая.
– Кончился бензин?
– Именно так, дружище. А вот сами они заправиться не могут! Мы их сделаем. Придет наш час. – Он улыбнулся и полез в карман за сигаретами.
Где-то в девять утра, когда я ел на завтрак кусок вчерашнего пирога, заревел гудок. Надрывно, протяжно, сводя с ума. Мы подошли к панорамному окну. Грузовики стояли, двигатели работали на холостых оборотах. Один трейлер, громадный «peo» с красной кабиной, выкатился передними колесами на узкую полоску травы между стеной закусочной и автостоянкой. С такого расстояния радиаторная решетка еще больше походила на звериную морду. Да еще колеса чуть ли не в рост человека.
Гудки вновь прорезали воздух. Отчаянные, требовательные. Короткие и длинные, чередующиеся в определенной последовательности.
– Да это же «морзе»! – неожиданно воскликнул Джерри.
Водила повернулся к нему:
– Откуда знаешь?
Юноша покраснел:
– Выучил в бойскаутах.
– Ты? Ты ? Ну и ну. – Водила изумленно покачал головой.
– Хватит об этом, – оборвал я водилу. – Вспомнить сможешь?
– Конечно. Дайте послушать. Есть у кого-нибудь карандаш?
Повар-раздатчик протянул ему ручку, юноша начал выписывать на салфетке буквы. Потом перестал.
– «Внимание». Снова и снова. Подождем.
Мы ждали. Череда длинных и коротких гудков рвала и рвала воздух. Внезапно последовательность изменилась, юноша опять взялся за ручку. Мы нависли над его плечами, читая появляющиеся на салфетке слова: «Кто-то должен качать горючее. Кому-то не причинят вреда. Все горючее надо перекачать. Немедленно. Сейчас же кто-то должен начать перекачивать горючее».
Грузовик повторил послание. Не нравились мне печатные буквы, написанные на салфетке. Какие-то механические, безжалостные. Не признающие компромиссов. Или ты подчиняешься, или…
– Так что будем делать? – спросил юноша.
– Ничего, – ответил водила. Его глаза сверкали. – Нам надо выжидать. Горючего у них совсем ничего. Один из маленьких пикапов уже заглох. Будем ждать.
Гудки смолкли. Грузовик дал задний ход, присоединился к остальным. Они стояли полукругом, целя в нас фарами.
– Там бульдозер, – заметил я.
Джерри посмотрел на меня:
– Вы думаете, они снесут эту хибару? – Да.
Он повернулся к повару-раздатчику:
– Они не смогут этого сделать, не так ли?
Повар пожал плечами.
– Мы должны голосовать, – объявил водила. – На шантаж не поддадимся, черт побери. Надо ждать, и ничего больше. – Последнюю фразу он повторил трижды, как заклинание.
– Хорошо, – согласился я. – Голосуем.
– Ждать, – тут же вырвалось у водилы.
– Думаю, мы должны их заправить, – возразил я. – И дождаться нашего шанса на спасение. Раздатчик?
– Остаемся здесь. Кому охота быть их рабами? А к этому мы придем. Не хочу до конца жизни заправлять эти… штуковины, как только они загудят. Это не по мне. – Он выглянул в окно. – Пусть поголодают.
Я посмотрел на юношу и девушку.
– Думаю, он прав, – ответил юноша. – Только так их можно остановить. Если кто-то и сумеет нас спасти, то лишь после того, как заглохнут их двигатели. Одному Господу известно, что творится в других местах. – И девушка, в глазах которой застыл Снодграсс, кивнула, шагнув к своему дружку.
– Пусть будет так, – не стал спорить я.
Подошел к сигаретному автомату, взял пачку, не взглянув на марку. Курить я бросил год назад, но почувствовал, что самое время начать снова. От табачного дыма запершило в горле.
Проползли двадцать минут. Грузовики на стоянке ждали. Другие выстроились у заправочных колонок.
– По-моему, все это блеф, – нарушил тишину водила. – Они не…
И тут громко взревел двигатель, стих, взревел вновь. Бульдозер.
Он сверкал на солнце, как шершень, «Катерпиллер» с лязгающими стальными гусеницами. Черный дым валил из выхлопной трубы. Он развернулся к нам ножом.
– Собирается напасть! – На лице водилы отразилось безграничное изумление. – Он собирается напасть на нас!
– Назад! – распорядился я. – За стойку!
Двигатель бульдозера все ревел. Рукоятки переключения скоростей двигались сами по себе. Над срезом выхлопной трубы дрожал горячий воздух. Внезапно нож приподнялся, изогнутая стальная пластина, вся в грязи. Затем, натужно взвыв, бульдозер двинулся на нас.
– За стойку! – Я подтолкнул водилу, очнулись и остальные.
Невысокий бетонный выступ отделял гравий автостоянки от полосы травы. Бульдозер перевалил через него, еще чуть приподняв нож, потом врубился в фасад. Посыпались осколки стекла, деревянные рамы разлетелись в щепки. Одна из ламп упала на пол, осколков прибавилось. С полок смело посуду. Девушка закричала, но ее крик растворился в рокоте двигателя «Катерпиллера».
Он отъехал, оставив за собой взрытую землю, вновь рванулся вперед. Оставшиеся кабинки покорежило, вышибло на середину зала. Противень с пирогом слетел со стойки, куски пирога заскользили по полу.
Повар-раздатчик сидел на корточках. Юноша обнимал девушку. Водилу трясло от страха.
– Это надо остановить, – забормотал он. – Скажи им, мы сделаем все, что они захотят.
– Поздновато говорить, не так ли?
«Катерпиллер» откатился, готовясь к очередной атаке. На ноже появились новые царапины, поблескивающие на солнце. С ревом он двинулся на нас. На этот раз удар пришелся по несущей опоре слева от окна, вернее, от того места, которое занимало окно. Часть крыши рухнула. Столбом поднялась пыль.
Бульдозер выехал из-под обломков. Позади него ждали грузовики.
