Дом Колли Энтрегьяна заменил магазин дамской одежды «Две сестры», где можно найти самые модные модели. Сержант высовывается наружу, упирает двустволку в плечо и нажимает на спусковые крючки. Грохот, вой летящих снарядов.
— Прекратите это! — кричит Сюзи. — Пусть кто-нибудь это прекратит!
Верхняя половина магазина «Две сестры» разлетается фейерверком досок, гвоздей, осколков стекла, кусков штукатурки. Вновь не более чем на мгновение возникает дом Колли Энтрегьяна, даже велосипед Кэри Риптона и накрытое пленкой тело. Потом дом пропадает и остается только магазин «Две сестры» (именно в этом магазине в «Регуляторах» мы впервые видим Лауру Демотт, танцовщицу и певичку с золотым сердцем, покупающую отрез материи на платье). Полкрыши снесено, все окна разбиты.
С противоположной стороны Главной улицы (Медвежьей уже нет) появляется серебристый космофургон «Рути-Тути». Рути за штурвалом, его глаза вспыхивают и гаснут, как огни светофора. Маленький Джо Картрайт рядом с ним, по лицу его блуждает улыбка, в руках он сжимает отделанное хромированными пластинами ружье. В затылок ему движется «Рука справедливости», сзади — черная «Мясовозка». За штурвалом Безлицый, рядом с ним графиня Лили, ее глаза ярко блестят. Джеб Мердок над ними, на турели.
Потому что он самый жестокий из всех.
Космофургоны идут в последнюю атаку, три из них врываются в Силовой коридор с севера, три — с юга. Многократно усиленные ружейные выстрелы сотрясают воздух, пули летят со свистом, словно стая баньши. Отель «Скотовод» (прежде дом Содерсонов) буквально срывает с фундамента. Левая часть рушится, превращаясь в груду досок. Соседний дом (в нем Брэд Джозефсон никогда бы не узнал свое жилище, в которое он и Белинда вложили столько труда) взрывается изнутри, доски, стекла, штукатурка, кровельное железо летят во все стороны.
На другой стороне улицы продуктовый магазин Уоррелла (им стал дом Тома Биллингсли) рушится под выстрелами с «Руки справедливости», тела Содерсонов остаются под обломками. Каждый выстрел по громкости не уступает выстрелу мортиры. Полковник Генри за штурвалом, стреляет Чак Коннорс, который более известен под кличкой Стрелок. Его сын, широко улыбаясь, сидит рядом с ним.
— Отличный выстрел, папа! — восклицает он, когда груду обломков охватывает пламя.
— Спасибо, сынок, — отвечает Лукас Маккейн и нацеливает свой стреляющий снарядами «винчестер» на китайскую прачечную Лушана. Прачечная, в другой реальности дом Питера и Мэри Джексон, уже изрядно потрепана выстрелами с «Рути-Тути», но Стрелка это не останавливает. К нему присоединяется и сынишка, паля из маленького револьвера, по грохоту не уступающего базуке.
Над Главной улицей повисает облако порохового дыма. Гасиенда Геллеров, бревенчатый дом Ридов, жилище Джозефсонов полностью разрушены. От отеля осталась половина, так же как и от магазина «Две сестры». Продуктовый магазин Уоррелла в огне, как и окружная лавка Оула, занявшая место дома Хобартов.
На восточной стороне улицы только на одном доме еще никак не отразилось новое появление регуляторов — доме Карверов. В обшивке остались дыры от пуль, стекла выбиты (следы прошлого рейда), но в этот раз по дому не сделано ни одного залпа.
«Парус мечты», «Стрела следопыта», «Свобода» достигают вершины холма, где Тополиная улица пересекалась с Медвежьей. «Рути-Тути», «Рука справедливости» и «Мясовозка» выезжают на пересечение Тополиной и Гиацинтовой улиц. Стрельба стихает, а затем прекращается вовсе. Люди в доме Карверов слышат, как горит соседний дом, «Продуктовый магазин Уоррелла» (они-то думают, что это бунгало Старины Дока), а в остальном так тихо, что болят барабанные перепонки. Пережившие рейд осторожно поднимают головы.
— Все закончилось, как по-твоему? — спрашивает Стив тоном человека, который не хочет напрямую сказать, что все обернулось не так уж плохо в сравнении с тем, чего он ожидал… но думает об этом.
— Мы должны… — начинает Джонни.
— Я снова их слышу! — слышится визг Ким Геллер из гостиной. У остальных нет оснований ей не верить, она ближе всех к улице. — Это ужасное гудение! Его надо остановить! — С выпученными глазами Ким вбегает на кухню. — Надо остановить!
— Сядь, мама! — говорит ей Сюзи, но сама не двигается с места, она лежит рядом с Дэйвом Ридом. Одной рукой он обнимает девушку, и его пальцы (мать Дэйва, естественно, этого не видит) обхватывают грудь Сюзи. Та не возражает. Наоборот, она бы не хотела, чтобы Дэйв убирал руку. Ее ужас и почти материнская забота об оставшемся в живых близнеце в сочетании приводят к тому, что впервые в жизни в девушке просыпается похоть. И ей больше всего хочется оказаться с Дэйвом в таком месте, где они смогут без помех снять штаны.
Ким пропускает слова дочери мимо ушей. Она идет к Одри и хватает ее за волосы, отрывая ее голову от пола.
— Заставь его это прекратить! — кричит она в побледневшее лицо Одри. — Это твой родственник, ты привезла его сюда! А ТЕПЕРЬ ЗАСТАВЬ ЕГО ЭТО ПРЕКРАТИТЬ!
Белинда Джозефсон действует быстро. Не успевает Брэд и глазом моргнуть, как она вскакивает, пересекает кухню и заламывает свободную руку Ким ей за спину.
— Ой! — вскрикивает Ким, тут же разжимая пальцы, вцепившиеся в волосы Одри. — Отпусти меня! Отпусти меня, черная су…
Белинда считает, что уже достаточно наелась расистского дерьма, и заламывает руку Ким еще выше. Мать Сюзи, которая поддерживает скаутские организации девочек и постоянно посылает пожертвования Обществу по борьбе с раком, кричит от боли. А Белинда разворачивает ее к двери и дает ей под зад коленом. Ким вылетает в гостиную и врезается в противоположную стену. Те гюммельские статуэтки, что еще стояли на полочках, падают на пол.
— Она сама на это напросилась, — будничным тоном поясняет Белинда. — Я не должна терпеть…
— Все правильно, — обрывает ее Джонни. Гудение все громче, словно рядом заработал мощный трансформатор. — Ложись, Белинда. Все ложитесь. Стив, Синтия, прикройте детей. — Он поворачивается к тете Сета Гейрина. В голосе Джонни слышны извиняющиеся нотки. — Ты можешь его остановить, Од?
Она качает головой:
— Это не он. Сейчас это не он. Это Тэк. — Не успев опустить голову, она перехватывает взгляд Кэмми Рид, и взгляд этот пугает ее куда больше, чем крики Ким Геллер. Суровый взгляд. Никакого намека на истерику, лишь неприкрытое желание убить.
Но кого намерена убить Кэмми? Ее? Сета? Обоих? Одри не знает. Знает она другое: она не имеет права рассказать другим о том, что сделала перед тем, как сбежать из дома, о том пустячке, который может так много решить… если… Если откроется временно́е окно, на что она очень рассчитывает. Если она сделает все, что нужно, в нужный момент. Она не может сказать остальным, что надежда есть. Ведь если Тэк проникнет в чьи-нибудь мысли, надежда эта рухнет.
