На Роминой кровати лежал Ермолаев. Глаза у него были закрыты, он был бледен и не подавал признаков жизни. Рядом с ним стоял встревоженный Максим. Присев на край кровати, Лариса взяла Ермолаева за руку и пощупала пульс.
– Пульс слабый, аритмия… – сообщила она, после чего достала из чемоданчика фонендоскоп и послушала дыхание Ермолаева. – Дыхание прерывистое… – Она нахмурилась и спросила у притихших ребят: – Что с ним случилось?
– Кажется, его током ударило, – предположил Максим, неопределенно пожав плечами.
Доктор быстро осмотрела руки Ермолаева. На правой ладони она заметила округлое темное пятно, имеющее синеватый оттенок по периферии.
– Да, это след электротравмы… – подтвердила Лариса и достала из чемоданчика шприц-тюбик. – Я введу ему стимулятор… – Сделав укол в предплечье Ермолаева, она еще раз прослушала его фонендоскопом и удовлетворенно заметила: – Угрозы для жизни я не вижу.
Андрей и Максим напряженно наблюдали за реакцией Ермолаева, но тот по-прежнему оставался неподвижен. Лариса достала из чемоданчика нашатырный спирт, смочила им ватку и провела ею перед носом Ермолаева. Тот, не открывая глаз, поморщился и, подняв руку, слабо отмахнулся. Максим и Андрей с облегчением вздохнули.
– А теперь я хочу знать, кто он и что делает в школе? – строго спросила женщна, убрав вещи в чемоданчик и взглянув на ребят.
В этот момент Ермолаев издал слабый стон, приоткрыл глаза, растерянно оглядывая комнату и не вполне понимая, где он и что с ним произошло. За спиной Ларисы Максим приложил палец к губам, жестом указывая Ермолаеву на Ларису, и отрицательно покачал головой, давай понять, что не стоит говорить ничего лишнего.
– Мы шли от завала и услышали стон, – убедительно соврал Андрей. – Там такая узкая щель была… Мы пролезли – и увидели вот его.
– Рядом лежал оборванный кабель… – подхватил Максим, – мы и подумали, что его током шарахнуло.
– Вы работали в лаборатории? – с надеждой спросила Лариса у Ермолаева. – Вы врач?
– Я – инженер… – слабым голосом ответил Ермолаев. – Обслуживал оборудование…
– Оборудование? – настороженно переспросила женщина. – А вы знаете, где аппарат для облучения вакцины?
– Под завалом… – ответил Ермолаев, прикрывая глаза, словно разговор его очень утомил.
– Поймите же! – с отчаянием сказала Лариса. – Мы на карантине, в оцеплении, жизнь детей зависит от этого аппарата… Если вы можете помочь…
– Я не могу – тогда они узнают, что я жив… – испуганно отказал Ермолаев и внезапно схватил Ларису за руку. – Не говорите им! Никому не говорите!
– Хорошо, – через паузу ответила она. – Я никому не скажу. – Она взяла чемоданчик и предупредила ребят: – Я приду завтра, и мы поговорим. А пока пусть он отдыхает. Если будет ухудшение – срочно зовите меня.
Ермолаев в изнеможении откинулся на подушку, и Лариса, поняв, что больше ничего от него не добьется, вышла из комнаты. Ермолаев проводил ее настороженным взглядом.
– Кто она? – спросил он у ребят, едва дверь за ней закрылась.
– Наш врач, – ответил Андрей. – Не переживайте, она никому не скажет.
Ермолаев выслушал его ответ с непроницаемым лицом, вспоминая, как два года назад впервые увидел Ларису. Он сидел тогда в лаборатории «INGRID» в самом углу комнаты, отгороженном шкафом, и с отверткой в руках сосредоточенно пытался разобраться в приборе.
Кроме него, в лаборатории было еще несколько сотрудников, каждый из них занимался своим делом: один что-то изучал в микроскоп и записывал результаты наблюдения в блокнот, второй дозатором разливал жидкость по пробиркам, третий работал за компьютером.
Открылась дверь, и в лабораторию вошла Раубер, а следом за ней – Лариса. Сотрудники оторвались от своих дел, глядя на Раубер, а та, приветливо им улыбаясь, представила всем Ларису:
– Коллеги, это – Лариса Андреевна Одинцова, вирусолог, многообещающий специалист и с сегодняшнего дня сотрудник нашей лаборатории…
Ермолаев на секунду отвлекся, выглянув из-за шкафа. Лариса, не заметив его, дружелюбно кивнула остальным сотрудникам лаборатории, а Ермолаев вернулся к сломанному прибору.
* * *
Володя и Павел стояли перед Виктором в его кабинете. Они только что сообщили ему, что военные заодно с Морозовым. Виктор напряженно выслушал их. Павел злобно рассказывал подробности:
– …Морозов просто смеялся нам в лицо! А эта продажная шкура – лейтенант – стоял рядом, будто так и надо.
– Военные заодно с «INGRID», – подтвердил Володя. – Наверное, подкуплены. А может, они вообще не военные.
– Значит, на самом деле немцы и не собирались останавливать проект «Гемини»… – с горечью сказал Виктор, осознавая крах своих надежд, затем обернулся к Володе и взволнованно спросил: – А что майор? Он тоже с ними?
– Не факт, – неуверенно ответил Володя. – Он мог быть пешкой, как и мы…
– Надо бы потолковать с ним… – предложил Павел и со значением уточнил: – По душам.
– Потолкуем, – согласился Володя. – А пока надо решать, как отсюда выбираться.
– Морозову мы нужны как рабочая сила, – озабоченно сказал Павел. – Надо использовать это и копать к грузовому люку. Оттуда мы сможем выбраться за периметр.
– Раз нет вакцины, выбираться нет смысла, – огорченно возразил Виктор. – Умереть от пули или от вируса – разница небольшая…
– Пока мы пробьем ход, возможно, Лариса уже получит вакцину, – напомнил Володя. – Я бы рискнул…
Мужчины напряженно переглянулись, понимая, что пока что вся их надежда – это создание Ларисой вакцины. Значит, нужно было приложить все усилия, чтобы создать ей для этого необходимые условия. А до того – делать вид, что они пляшут под дудку Морозова, чтобы тот ни о чем не догадался.
* * *
Рано утром Раевский крепко спал, лежа на кровати в своей комнате. Вдруг кто-то выплеснул ему в лицо стакан воды. Майор открыл глаза, резко сунул руку под подушку и спросонья растерянно пошарил под ней в поисках пистолета.
– Не это ищешь? – раздался насмешливый голос Володи, направившего на него пистолет.
– Что происходит? – спросил Раевский.
– Давно работаешь на немцев? – жестко спросил Володя.
– Зачем ты здесь? Шпионить за нами? – злобно спросил Павел.
Сбитый с толку Раевский молча помотал головой в ответ и попытался встать, но Володя толкнул его, отбрасывая обратно на кровать.
