Это была последняя ручка, за которую он держался в небе, штурвал последнего самолета – можно сказать, вещь памятная, музейная, и можно повесить на стену вместе с гермошлемом, как экспонаты. Шабанов отскоблил номер, начертанный красной краской – каждый обломок успели промаркировать, затем снял тельняшку, аккуратно завернул ручку и спрятал за брючной ремень под куртку. Выпирает, конечно, но в суете вряд ли кто заметит, и даже, если заметят, никак не подумают, что он стащил что-то из кучи металлического мусора, в который превратился самолет.
Он не знал, когда будет вертолет и как скоро его вывезут отсюда; впрочем, это было теперь не особенно-то важно; и казалось, все равно где лежать – в инфекционном, в генеральской палате, в «веселом» отделении или вовсе в дурдоме. Он уже был уверен, что возврата в утраченный мир нет и никогда не будет, и нечего обольщаться, что ярко-желтый шар, так напоминающий зрелую осеннюю тыкву, найдет его над землей, когда он снова будет допущен к полетам и поднимется в небо. А раз так, то нужно ли прикидываться, выкручиваться, врать, просчитывать все и хитрить, отвечая на вопросы тестов, начальников, хакеров и маркитантов. После полетов с Агнессой всякий летательный аппарат казался неказистым, смешным и несовершенным, пожалуй, за исключением одного – махолета, построенного в школьной мастерской.
Часа через три появился главный конструктор с охранниками, избавился от ноши и подошел к Шабанову.
– Не расстраивайтесь, Герман Петрович, – успокоил он. – Я все равно верю вам. Просто сегодняшний опыт не удался, но отрицательный результат – тоже результат.
– Все равно она вертится, – сказал Шабанов.
– Кто вертится?
– Земля.
Он воспринял это как некое философское обобщение.
– Если здесь, в части ничего не получится, я готов взять вас в НПО летчиком-испытателем, – хакер всегда говорил уверенно и определенно. – Независимо от диагноза, который вам поставят… И вашего адвоката тоже, если вернется живым и здоровым. Мне нужны такие люди.
– Спасибо, не надо, – не раздумывая, обронил он.
– Не говорите мне «нет». Подумайте.
– Уже подумал…
Хакер посчитал, что Шабанов переживает неудачу, решил, что такой разговор пока не к месту, и удалился.
Герман же сидел и ждал, когда солдатики сварят обед на костре, потому что испытывал нестерпимый, как в детстве, голод. А они едва шевелились, хотя время близилось к полудню, и еще только кипятили воду в котле и продували макароны.
В это время на недорубленную площадку стал садиться военный вертолет. Солдатики разбежались по сторонам, ветром от лопастей подняло и частью разметало легкие обломки самолета, чуть не опрокинуло котел, однако залило костер, и повара принялись раскочегаривать и раздувать его вновь, вызывая еще большее недовольство Шабанова.
Из вертолета вышел один товарищ Жуков, после чего машина вновь взмыла в воздух. Кадет плелся, будто пьяный, держась за деревья; оружие и разгрузочный жилет он или потерял, или отняли, безрукавая фуфайчонка была изодрана в клочья, отовсюду торчала вата, а босые ноги разбиты и изодраны так, что нет живого места. Он сел рядом с Шабановым, скрючил израненные, кровоточащие ступни и долго молчал, не поднимая глаз.
Потом сказал в землю:
– Ты меня обманул.
Герман не ответил, поскольку не знал, что говорить. И тогда Олег вскинул голову, облизнул запекшиеся губы и проговорил отчетливо:
– Зачем ты меня обманул?
– Ты же не барышня, чтоб обманывать, – сказал Шабанов миролюбиво. – Вот я девушку одну обманул. Знаешь, Магуль с почты…
– При чем здесь девушка?! Ты мне наврал!
– А ее обманул. Пообещал тигровую шкуру достать и привезти…
– Какую шкуру?! – чуть не задохнулся он. До взрыва оставались считаные секунды. Кадет уже выдернул предохранительную чеку, и в душе его догорал замедлитель.
– Обломки моей машины видишь? – Шабанову хотелось остановить или хотя бы приглушить этот взрыв.
– Ну! Обломки!..
– Вот мой гермошлем с места приземления.
– Ну и что?!
– Вертушки всю ночь гонялись за охотниками! Это что, не аргумент?
– Да в звезду все твои аргументы! Где?.. Где хутор? Где хлеб с молоком? Где город в парке с озером и лебедями?!
– Ладно, остынь, горячий Парамоша. – Герман хотел его приобнять – кадет вывернулся. – Хакер предлагает тебе работу, независимо от диагноза, летчиком-испытателем в НПО. Ему такие люди нужны.
– Пошел ты со своим хакером! – громыхнул товарищ Жуков. – Ну зачем ты наврал?! Я же поверил! Поверил, что он есть, этот мир! Каждому слову поверил! А ты наврал, как последний!.. Зачем?! Зачем ты все это придумал?! И обманул! Я обрадовался, поверил, у нас есть будущее. Не у нас с тобой – у всей цивилизации! Но его – нет. Нет!
Он орал, бесслезно плакал и давился невидимыми слезами. А Шабанову не хотелось утешать – наоборот, подкатывало какое-то ярое, мстительное озлобление.
– Зато мы теперь квиты! – сказал он. – Ты первый меня обманул!
– Я?! – взревел Олег. – Я обманул?!
– А помнишь клетку с медведем?!
Товарищ Жуков вскочил, выпучил глаза, вытянул губы трубочкой.
– Ничего себе – вспомнил! И сравнил!.. Да я уверен был – медведя там нет!
– А он оказался в берлоге!
– Но я-то не знал! И был уверен!
– И все равно! Медведь оказался в клетке!
Он сел и замолчал, уставившись на свои побитые ноги. Шабанов выждал минуту – солдатики уже спустили в котел макароны и теперь валили туда тушенку из банок, забросил на всякий случай автомат за спину и подошел к ним, выбрал миску из посудного ящика побольше и подставил.
– Наваливай!
– Дак еще не сварилось, – сказал солдатик, осматривая Германа. – Погодите немножко…
– Жрать хочу, наваливай! И побольше! – достал две ложки.
Повар удивленно хмыкнул, взял половник и зачерпнул макарон.
– А вы откуда? – спохватился. – Из какого подразделения?
– Вон из того! – Шабанов кивнул на обломки.
– Из спецназа, что ли?
– Из спецназа, наваливай!
– Дак мы не кормим спецназ. Вы отдельно!..
– Я кому сказал?!
Солдатик навалил миску до краев, она палила руки, но Герман вытерпел, донес и поставил на бревно. Товарищ Жуков демонстративно отодвинулся, отвернулся и стал смотреть, как воин с мотопилой пытается завалить толстую ель.
– Бери ложку и давай! – сказал Шабанов. – А то не останется.
Обманутый, насмерть обиженный кадет и ухом не повел. Макароны действительно не доварились, клейкое тесто приставало к зубам и комом становилось в горле, но он все равно ел и не выбирал мясо, черпая все подряд. Когда в миске заметно поубавилось, Олег все-таки взял ложку, но вдруг бросил ее и заматерился.
– Ну кто так пилит, а? Ну кто так тебя учил?! – Он подбежал к солдатику. – Ты же сейчас на нас елку завалишь! Надо же сначала посмотреть, в какую сторону наклон кроны, остолоп!.. Руки тебе оторвать!
