Маркус не сожалел о своих ошибках. Он научился у своего отца главному правилу жизни: «Если ты что-то хочешь — возьми это и не смей сомневаться в своём праве».
Вампир принял решение.
Улыбнувшись гаснувшим под напором рассвета звёздам, он поднялся на ноги и босиком, насвистывая незамысловатую песенку, направился к выходу.
«Лея станет моей» — финальный аккорд пьесы.
Глава 10
Алина Орлова — Спи
Кто проснётся этой ночью — тот навеки не уснёт.
Кто услышит эту песню — тот покоя не найдёт.
Спи пока, снег идёт. Над рекой — горький лёд.
В этом льду — чудеса, голубые леса.
Птицы там не поют, звери воды не пьют
Спи пока, снег идёт. Над рекой — горький лёд.
В этом льду никогда не найти нам тепла.
Кто проснётся этой ночью — тот навеки не уснёт.
Кто услышит эту песню — тот покоя не найдёт.
Не найдёт.
Я убийца: на моих руках кровь пятерых вампиров. И мне это понравилось — чувствовать себя сильной, всемогущей. Когда он пил мою кровь, внутри царило торжество, ведь я знала, чем всё закончится. Не могла остановиться. Самым страшным было то, что убивала их не из-за смерти той девушки-официантки, а потому что могла это сделать. Я получала от этого удовольствие. Сила в моих руках, сила, текущая по венам, бьющая прямо в сердце, отдавая вспышками эйфории в голове. К такому я не была готова.
Возвращаюсь в Нью-Йорк на украденной машине. За стеклом опять ночь, дождь льёт как из ведра, а мне так холодно. Печка работает на максимуме, но я дрожу. На руке раны от присосок и я с трудом сдерживаю крик. Почему они не затягиваются? Кровь не течёт, но выделяется странная светящаяся жидкость — немного, но было жутко видеть это на своей руке. Крепко сжимая руль, выруливаю на безмолвную трассу. Как много машин я видела? Такое чувство, будто бы попала на другую планету. Пустынную и необитаемую.
Когда это произошло? Когда моя жизнь отправилась в ад? В тот день, когда Ро… Кронос лишил меня памяти? А может тогда, когда сбежала от своей приёмной семьи? Или по приезду в Нью-Йорк? Я не хочу этого! Мне нужна стабильность, уверенность в завтрашнем дне, не хочу совершать подвиги и жить в мире, где тебя с такой лёгкостью могут убить! Не хочу быть героем глупых сказок, не хочу быть ламией и чудес тоже не хочу! Правы были те, кто говорил: «бойтесь своих желаний, они могут исполниться». Хотела приключений, их и получила. Теперь расплачиваюсь солёными слезами, одиночеством, жутким холодом в груди и бесконечным потоком несчастий. Рука немела, чесалась, но я отказывалась признаваться в том, что что-то не так.
«Нормальная, нормальная, нормальная», — повторяла как заведённая, смотря перед собой. Я должна успеть спасти близких, должна им помочь, кроме меня, кто на это способен? Они должны жить!
На очередной ухабе включилось радио, от неожиданности машину слегка занесло, но я быстро выправила руль. Старая развалюха, наверное поэтому её владелец не врубил сигнализацию. Так я ни за что бы с ней не справилась, учитывая состояние рассудка. Меня колотила дрожь, а в голове, как в зеркале отражалась мелодия:
People are strange when you're a stranger
Faces look ugly when you're alone
«Так не должно быть…» — вихрем пронеслась моя последняя мысль. А затем настал белый шум. Он нарастал, мешая сосредоточиться, сбивая с мысли.
— Нет, нет! — отчаянно закричала я, хватаясь руками за голову, теряя управление над машиной. Это происходит опять. Тот же самый белый шум, что и тогда, одиннадцать лет назад. Перед глазами вспышки, молнии. Я бегу в неизвестность от страшных мужчин, которые что-то хотели со мной сделать. Бегу изо всех сил, продираясь сквозь безучастный лес. Память-обрывки: лицо матери, улыбающееся, родное, слышу смех отца, вижу кровь, я была рядом с ними, когда они погибли. А затем опять к последним потерянным воспоминаниям — выбегаю на трассу, где меня подбирает… Кронос. Он спокойно везёт меня на другой конец страны, чтобы оставить в маленьком домике сельского типа. Мужчина просит меня не убегать, обещает позаботиться, но мне так страшно и я бегу. Последнее, что вспомнила: просёлочная дорога, нарастающий белый шум, он сливается с тем, что происходит сейчас. Я не вижу, как течёт кровь из носа, как лопаются сосуды в голове, не чувствую, как шум перерастает в нечто большее, звучное, стирающее всё.
Я засыпаю, перед глазами всё белеет, ускользает в туман, из последних сил кричу. Но разве меня кто-нибудь услышит?
Машина теряет управление, на скорости и при сильном дожде, переворачивается в воздухе, влетая в кювет. Звон, грохот и скрежет, все звуки глушит непрекращающийся дождь.
Всё стихает так же резко, как и началось, только заднее колесо вращается вокруг оси.
А затем из-под машины вылезает окровавленная девушка. Она с трудом разбивает стекло, на коленях выбираясь наружу. Её лицо пустое, безучастное. Она смотрит вперёд, ничего не видя. Поднявшись на ноги, она оборачивается на машину, мгновение смотрит на неё, а затем идёт обратно на шоссе. Встав ровно на разделительную линию, она идёт вперёд, на Нью-Йорк. По дороге рваные раны, ссадины затягиваются, она останавливается, резко вправляет себе руку и идёт дальше.
Ей вслед раздаётся музыка из разбитой машины, под дождём едва слышная, но такая пронзительно страшная, что сердце девушки бьётся через раз:
When you're strange
Faces come out of the rain
When you're strange
No one remembers your name
When you're strange
When you're strange
When you're strange…
Маркус
— Всё, — выдохнула Холли, плавно опускаясь на диван.
— Лея потеряла память? — недоверчиво спросил Маркус, смотря на девушку. — Так просто?
— А ты ожидал могильных завываний, темноты в комнате и сильного, ураганного ветра с хлопаньем дверей и разбитыми стёклами? — саркастически поинтересовалась она. Проведя рукой по взмокшему лбу, девушка прикрыла глаза.
Это было легко сделать. Алистер вызвал Холли, они расположились в гостевой комнате, где пару месяцев назад встречали Софию. Так давно это было…
Ведьма принесла маленькую жаровню, какие-то травы. В лаборатории хранилась кровь, волосы, слюна девушки, помощники Алистера с лёгкостью забрали её вещи из дома. Холли по очереди подержала каждую вещь в руках, а затем бросила всё на жаровню, склонилась над ней, закрыв глаза, и замерла. Постепенно комнату заполонил белый густой дым, с отвратительным запахом. Всё закончилось на удивление быстро. Пара минут и всё. Дым рассеялся, вещи благополучно горели в жаровне, а Холли лежала на диване, прерывисто дыша, запрокинув голову назад. В комнате ощущался запах крови.
