— Да, он упомянул о двенадцати женщинах. Самурайских девах. Они погибли в страшной битве со Зверем. Это опять его слова. Они порезали дракона на лоскутки или что-то в этом роде. И отрубили ему коготь. Не знаю почему, но я ему поверил.
— Один раз я видел его. — Правда, это было во сне, но Мурманцев не стал вдаваться в подробности. — И слышал о нем от других. Он неоднозначен, но думаю, верить ему можно.
— Что прикажете понимать под этим «неоднозначен»?
— Мне рассказывали, как он довел до сумасшедшего дома хозяина японского борделя. Оттуда он и увел этих женщин.
— Ага! — Малютин задумался. — В сущности, он сделал доброе дело. Так что не будем осуждать его за это.
— Аминь.
— Кстати, возвращался он через Китай. Тамошнее население о нем, наверное, уже легенды складывает. А базары забиты вот этим хламом. — Малютин подцепил мизинцем лжекоготь. — Так что теперь история вашей находки предельно ясна. А господин Еллер был чертовски суеверен, несмотря на весь свой материалистический цинизм.
— Я не вполне понимаю, для чего Крестоносец приволок за тридевять земель этот коготь.
— Он просил меня отдать его в Кунсткамеру. Не вижу причин отказывать в просьбе. Для Академии Наук это большой подарок. Но это не все. Кроме когтя, он подарил нам еще кое-что. Информацию. В Китае он повстречался с неким гражданином урантийских Штатов, направлявшимся в Москву. Сей гражданин — не знаю, из каких соображений, — поведал ему о том, что в Ру скоро отправится делегация урантийских послов. И якобы у этого гражданина к ним важное дело.
— Им что, собственной территории не хватает для решения своих важных дел? Почему в Москве?
— Ответа два. Первый: гражданин сей — политический эмигрант, на родине его, вероятно, ожидают крупные неприятности. В этом пункте он был не слишком конкретен, когда изливал душу Крестоносцу. Второй ответ — возможное подтверждение нашего с вами недавнего разговора. Готовится некая провокация… каковая провокация имеет целью крепко стравить нас с Урантией. В этом бывший урантийский гражданин честно признался своему случайному попутчику. Что бы это могло быть, вы не догадываетесь?
— По правде говоря, ваше превосходительство, я теряюсь в догадках о причинах словоохотливости гражданина-провокатора. Он был пьян?
— Насколько я понял, нет. Возможно, просто дурак.
— Дурню поручили бы такое дело?
— Болван удобен в использовании. Вы заблуждаетесь, считая, что для таких специфических операций выбирают исключительно умников. Чаще всего в ход идут ревностные болваны. А в нашем случае он и сам подтвердил это. Вы же знаете, что в Урантии принята система обязательного измерения умственных способностей. Так называемый ай-кью.
— Часть системы тотального контроля. Чтобы каждая извилина была на учете.
— Оно самое. Интересующий нас гражданин сообщил, что его ай-кью равен восьмидесяти.
— Негусто. Ниже среднего.
— Он сказал — выше среднего.
— Может, они деградируют?
— А знаете, я бы не удивился. При их образе жизни и декларируемых ценностях… С другой стороны, нужно различать тех, кто декларирует, и тех, для кого декларируют. Верхушка, разумеется, расслабляться себе не дает… Впрочем, вернемся к нашим баранам. Переговоры между урантийской стороной и нашим МИДом о приезде посольской делегации закончились как раз накануне. Я уточнил сегодня утром. Планируется прибытие четырех человек, двадцать девятого числа. Все — большие шишки в урантийском аппарате власти.
— И, конечно, с высокими степенями посвящения? — усмехнулся Мурманцев.
— Наверняка не без этого.
— А не собираются ли они тайком немножко поколдовать здесь? Провести парочку оккультных ритуалов?
— Ну, мы люди крещеные, что нам с того? — в тон адъютанту осклабился Малютин.
— Вы считаете, этот беглый гражданин Урантии попытается убрать послов? — посерьезнел Мурманцев.
— Как вариант.
— Нужен его портрет.
Малютин вынул из папки на столе лист бумаги.
— Это он. Фотокомпилятив со слов Крестоносца.
Мурманцев посмотрел в глаза человеку с явно монголоидными чертами лица.
— Неисповедимы пути земные. — Нервный смех так и лез наружу.
— Что вы хотите сказать?
— Этого парня я тоже видел. Один раз.
— Где?
— На Филиппинах. В гостях у черных халатов. Это он отдал им секретаря Мозеса-Леви. А заодно подарил и его самолет.
— Пилот самолета? Не ошибаетесь?
— Я запомнил его на всю жизнь. Точно он. Или кто-то очень похожий. Образчик искусственно выведенной в Урантии псевдочеловеческой породы. Пресловутый голем. Хотел бы я с ним поболтать немножко о том о сем.
— Гм. — Малютин начал вертеть золотые пуговицы на кителе, что означало глубокую задумчивость. Те, кто давно работал под его началом, рассказывали, что в иные дни он выходил из кабинета вовсе без пуговиц — откручивал начисто.
— Любопытно, — наконец подытожил он свои раздумья. — С подобными агентами мне еще не приходилось сталкиваться. Вы можете что-нибудь сказать о нем? Он предсказуем? Осторожен? Импульсивен?
— По всей видимости, это порода с пониженной психической активностью. Они выносливы, нетребовательны. Эмоции — минимальны, желания, скорее всего, отсутствуют, либо тоже минимальны, подчинены исключительно необходимости. В среднем низкий уровень интеллекта. Выраженное послушание, и, по-моему, они закодированы на подчинение командному языку. В общем, идеальные солдаты. Или рабочий скот.
— Но этот, кажется, вышел из подчинения?
— Не думаю. Просто его прибрали к рукам другие хозяева, более ловкие. Они дали ему другую базовую установку, только и всего.
— И вот он идет прямиком к нам в руки. Нужно воспользоваться этим шансом.
— Вряд ли он сможет сообщить что-то конкретное про своих новых хозяев, Иван Фомич.
— Вы, кажется, высказали желание поболтать с этим существом о том о сем? Вот и займетесь им. Тем более он ваш старый знакомый. Будет о чем повспоминать сообща.
Генерал- майор Малютин совсем не умел шутить и к тому же не знал об этом.
— Если позволите, ваше превосходительство, я бы хотел также повидаться с Крестоносцем.
— Вот уж в этом ничем помочь не могу. Я отпустил его. Взял подписку о неразглашении. Где он теперь, Бог его ведает. Вольная птица.
Урантийские послы, числом четверо, едва приехав, уже пыхтели недовольством и каждому встречному являли свои сердитые физиономии. Все было не так. Поселили их далеко от Николаевского дворца, где сейчас находился Двор, — в посольских палатах, пустующих уже более сорока лет, с тех пор как государь Владимир Романович, сменивший на престоле Отступника, разорвал отношения с Урантией. (В тридцатых годах отношения восстановили, но только на уровне консульств.) Свиту вооруженных телохранителей не пропустили на таможне и на время пребывания делегации в Ру определили в гостиницу при аэропорте. Император Михаил Владимирович личной встречи послов не удостоил, и вручать верительные грамоты им пришлось министру иностранных дел графу Щапову. Равно как и все переговоры вести только с ним и его помощниками. Главное же недовольство послов заключалось в том, что Империя по-прежнему препятствовала Урантии притеснять Королевства Уль-У. Не давала проводить массированные военные «акции возмездия» в ответ на похищения уль-уйскими черными халатами урантийских граждан. Империи важен был политический баланс в мире. Урантия мечтала установить контроль над большей частью Королевств — с их ресурсами, дешевой рабочей силой и обширными рынками сбыта.
