Илья посмотрел в зеркало заднего вида. Бледное, осунувшееся лицо. Всклокоченные грязные волосы. На носу темные очки с зеркальными стеклами, отражающими улицу. Сущее пугало.
Он провел по волосам пятерней. Поправил ворот желтой рубашки. В ней он прошлым летом ездил на юга.
— С Инной, — прохрипел он. — Я ездил туда с Инной.
Кашлянув, Илья вынул из-за пазухи «беретту». Модель «950 Jetfire». Весил пистолет меньше 300 грамм. Открывающийся ствол. Обойма на восемь патронов, плюс один в стволе. Редчайшая вещь. Где, черт побери, Баринов достает такие пушки?
Оружие выдал один из охранников Баринова. Крепкий мужик со шрамом во все рыло. Игорь, кажется.
— Будь осторожен с этой штукой. Стреляй только в закрытом помещении. Ни в коем случае не на улице. Можешь попасть в невинного человека.
Илья криво усмехнулся.
— С чего такое благородство?
Игорь смерил его взглядом. В холодных глазах читалось отвращение.
— Побываешь в Чечне, узнаешь.
— Я бы славно там повеселился, придурок, — прошептал Илья.
Он смотрел на пистолет. Его охватывала тревога.
Нужно было надеть перчатки. Обмотать рукоятку скотчем. Или взять тряпку.
Останутся отпечатки. А он идет, чтобы… чтобы…
Илья улыбнулся. Пожал плечами. Какая разница?
Сунув ствол за пояс джинсов, Илья накрыл его рубашкой и зашагал к многоэтажке. Женщины с детьми, одинокие мужчины с бутылками пива в руках, пестрый молодняк — все они казались Илье призраками.
Весь вчерашний вечер он пил и кололся. Зарядился на славу. У него два часа. После будет так ломать, что он не сможет дать отчета своим действиям. Нужно быстренько сделать дело и лечь на дно.
Илья пытался сосредоточиться на предстоящем действе. Но мысли назойливо роились вокруг Инны, какой он видел ее в последний раз.
Боже Всемогущий, как Инна изменилась! Такой серьезной стала. Девушка, которая любила влить в себя бутылку виски. Которая раздвигала ноги где угодно и для кого угодно. Илья же любил шлепать ее, щупать ее сиськи на виду у друзей. И Инна всегда считала это прикольным.
А теперь превратилась в целку.
Илья нырнул в душную темноту подъезда. Начал подниматься по лестнице. Звук шагов гулким эхом отражался от изгаженных граффити стен. Три пролета.
Подъем давался тяжко, будто притяжение Земли увеличилось до 10G.
Илья представлял ее c другим. С учителем (ха-ха!). Вот она берет у него в рот, а вот он с циничной ухмылочкой трахает ее сзади.
У тебя-то все на мази, хитрая блядь. Не то что у меня, тупого кретина.
Вот и конец Великой Любви. Сказка закончилась.
Поднимаясь по лестнице, чтобы убить женщину и ребенка, Илья бездушно рассмеялся.
Преодолевая последний пролет, он вспоминал мать.
Павел сидел в салоне красного «мерседеса», слушая сигнал. Утром он звонил два раза, но абонент был «временно недоступен».
Инна сидела рядом, нервно покусывая ноготь, смотрела, как покупатели выходят из магазина.
— Да? — бодро отозвался Кирилл.
— Алло, это Павел Покровский, — Павел поймал себя на том, что нервно теребит обивку сиденья.
— Павел? Покровский? — бывший однокурсник вновь пытался вспомнить. — Ах да, ты интересовался…
— Да, — Павел сглотнул. — Интересовался. И все еще интересуюсь.
— Боже, я не хочу знать, почему тебя интересует этот… этот…
— Убийца. Жестокий, кровавый, безумный маньяк. Ты что-нибудь выяснил?
Заминка.
— Очень немного. Дружище, здесь много не нароешь. Информация засекречена. Что может бедный скромный частный детектив?
— Немного, — Павел поморщился. «Да, дружище. Это тебе не бизнесменов ловить с любовницами». — Ну, так что?
Кирилл наговорил по телефону всю информацию. Новая мысль пришла Павлу в голову.
— Хорошо, спасибо. Деньги на счет я перевел. Поработаешь для меня еще немного?
— Так, записываю. Говори.
— АЙЛАТАН, — сказал Павел. Инна, вздрогнув, округлившимися глазами посмотрела на него. — Ударение на второй слог. Пишется кириллицей. Мне нужно знать значение и происхождение этого слова.
— Записал. Павлик, постараюсь. Если загрузить в компьютер, думаю, можно что-нибудь найти.
— Спасибо тебе, — выдохнул Павел. Утер со лба пот. — Не забуду.
— О чем разговор? Ну, созвонимся?
— Созвонимся.
— Ну, давай.
— Давай.
Павел отключил связь.
Некоторое время смотрел в никуда, барабаня пальцами по приборному щитку.
— Ну что? — тихо спросила Инна.
Павел покачал головой.
— Пока ничего.
Голова начала пульсировать болью.
Инна внимательно взглянула на него. Тронула за руку.
— Ничего страшного. Все хорошо.
Павел усмехнулся.
— Конечно, хорошо. Хуже уже не будет.
Помолчал. Мертвый Юра в луже крови выплыл из глубин памяти.
Павел взглянул на Инну. Инна смотрела перед собой. В ее глазах было столько тоски и страха, что у Павла ком подступил к горлу. Он подумал, что Инна скоро умрет.
— Извини. Ты права. Все будет хорошо.
Инна слабо улыбнулась.
Три доисторических чудовища, рыча моторами, гуськом выползли из-за холмов. Брезентовые бока дрожали на ветру.
Из леса выпрыгнуло пять грузовиков ОМОНа, закупоривших аорту федеральной трассы. Из грузовиков высыпали люди с автоматами и в бронежилетах.
Быстров напряженно следил за происходящим. С вершины холма перехват походил на возню оживших игрушечных солдатиков.
Возглавлявший цепь грузовик резко встал на дыбы. Командир в пятнистом камуфляже, не опуская ствола автомата, замахал рукой в черной перчатке: «На обочину!»
Грузовик не двигался.
— Что происходит? — Быстров не узнал собственного голоса.
— Тихо, — отмахнулся Точилин.
Двое людей в кабине застыли, как восковые фигуры. Их неподвижность нервировала Быстрова.
Он знал, что чувствует командир отряда. В такой миг легче всего нажать на курок.
И бандиты в кабине это знали.
Мотор взревел. Грузовик двинулся вперед — на баррикаду.
Омоновцы открыли огонь.
Грузовик подскочил. Начал на ходу заваливаться набок.
Тупое рыло «КАМАЗа» врезалось в борт СПМ-1. Вылетели стекла, посыпались на асфальт звенящим дождем. Металл смялся. Автомобиль потащило, грузовик толкал его на другие машины.
Отряд прекратил стрельбу. «КАМАЗ» завалился. Через борт на дорогу вывалились мешки с белым ядом, ради которого многие пошли бы на убийство матери. Оказавшаяся сверху дверца кабины распахнулась. Выживший бандит спрыгнул на дорожное полотно, выхватил пистолет и открыл огонь, отбегая за машину.
