– Что ж теперь, бросить все, уехать?
– Погоди уезжать. Жена говорила, есть средство – обряд старый. Только я тебе так скажу: зря ты те зубы детские, что на печке были, выбросила. В них сила рода была. Без них тебя удержать трудно, а надо. А то… как жена моя, сгинешь, – опять припомнил дед супругу.
– От чего удержать-то? От могилы, что ли? – Саня представила себя стоящей меж двух ям. Вот поскользнулась на мокрой глине, сейчас съедет в одну из них.
– Выдумала тоже! – вернул ее цыган к реальности. – Если б в могилу… Дом, где много поколений одного рода свои зубы мышке отдавали, силу накапливает, непростым местом становится. А уж сами мыши… Жена, перед тем как… – дед тяжело сглотнул часть фразы, – говорила, мол, «все мы в Божьей горсти да в мышьих лапах». Ребенок молочный зуб мышке отдаст, та ему – коренной. Так и поставит на смертный путь, человека-то. Зуб корень и пустит, как бы привяжет дитя к жизни. А старики, уже понятно, как зубы растеряли, корни утратили, так опять на краю могилы и очутились, сидят – ноги свесили. Так уж устроено: человек за жизнь зубами держится.
– Погодите… у меня уже каша в голове. Значит, тошно мне от стариков и малышни, потому что я теперь вижу, что они рядом с могилой ходят? Так, что ли?
– Так и есть. Тебя же от второклашек твоих или ровесников оторопь не берет? Или от племянницы – сколько ей, пятый год? Поди хоть один зуб коренной да есть?
– Растет вроде…
– Вот, они крепко за жизнь держатся, от них могилой не пахнет. Спасать тебя надо, а то или свихнешься, или дом приберет. И медлить нельзя. Знаю я этот обряд удержания, жена учила. Зубы с печки зря выбросила, получится ли без них – не знаю. Придется заместо их силы Генку сюда звать – он хоть и сорняк в своем семействе, да зерно-то одно, что-то в нем да есть.
– А Лада? Вы говорите, и ей не поздоровится?
– И не спрашивай! – замахал руками дед Гудед. – Про тебя знаю: в опасности ты, но пособить можно. А про нее… догадываюсь только, остальное Богу ведомо.
Уходя, Саня все же спросила:
– Дед Гудада, а почему у вас все зубы на месте? Вы же… в возрасте…
– Тоже мне, Красная Шапочка: «Почему у тебя такие большие зубы?» Иди уже, Генке звони, время уходит, – и, помолчав, добавил непонятное: – Жена меня любила… позаботилась.
Саня добрела до дому без происшествий – было поздно, улица опустела, и навстречу ей ни старики, ни младенцы не попались. Надо было звонить Геннадию, но все услышанное, как только она покинула дом цыгана, стало казаться какой-то сказкой, ерундой. Ну что она скажет? «Гена, простите за беспокойство, но меня дом забирает»? Чушь… Вдруг остро захотелось затопить печь – там, в кухне. «В крайности бросаюсь», – с удивлением подумала она, давно ли боялась? Саша вспомнила, как вчера было уютно возле огня, и ее вновь потянуло на тот островок безопасности и спокойствия. Мысль о ровном биении пламени за дверцей отодвинула ужасы, спасительно заслонила.
Печь словно ждала – радостно распахнула нескрипнувшие дверцы топки, откликнулась на Санины все еще неумелые попытки поддержать огонь, задышала, помогла. Саня, завернувшись в шаль, устроилась за кухонным столом с телефоном. В сказках герой, столкнувшись с неразрешимой проблемой, спрашивал совета у какого-нибудь мудрого предмета: зеркала например. А сейчас… «О’кей, гугл», – прозвучало в темной комнате коротким заклинанием. А что спросить? Саша без особого интереса побродила по сайтам практикующих психологов, изобилующих рассказами о панических атаках, маниакально-депрессивных состояниях, фобиях – нет, это вряд ли ее случай. Она опять вспомнила про Ладу, зубы на печке и вбила в строку поиска: «Суеверия, зубы». Да, вот и мышка, и слова те же, что они с Ладой шептали недавно: «На тебе репяной, дай зуб костяной!» Какая давняя, однако, традиция… «Мышки-зубишницы, – думала Саша. – Дают детям зубы, те с ними взрослеют, живут. А в старости, может, та же мышь и забирает подарок обратно? Выдали зуб – жизнь началась, забрали – кончилась. Не зря же зубы коренными называют: молочный выпал, нежный возраст прошел, за малышей же особенно боятся. А потом взрослый зуб корни пустил, укоренил человека в жизни, чего бояться? А старость наступает… опять будто нежный возраст вернулся. Недаром же говорят, что старики как дети», – размышляла Саша, укладывая в голове то, что узнала от Гудады. Со странными этими мыслями полистала странички. Менялись картинки, наплывали тексты, но ясности такое мельтешение не вносило. Строчки плыли перед глазами: народные суеверия, рассказы пользователей, даже научные работы (надо же, кто-то ведь изучает такое!): «Хтонический аспект мифологии мыши очевиден. Но у мыши есть и небесные коннотации, хотя они менее выражены. В. Н. Топоров в своей специальной статье подчеркивает эти медиативные функции мыши – связь между небом и землей…»
Небесно-хтоническая мышь… С ума сойти. Это и на свежую голову не осознать, а когда вечер на дворе – и вовсе. Саня почувствовала, что глаза слипаются. Странный этот день вдруг навалился на нее, и она, несмотря на ранний час, уснула, едва разобрав постель.
Плавность сна, подступавшего первыми ласковыми волнами, нарушил звонок. Спросонья Саня не поняла, что это – будильник, пора вставать? С трудом разобрала слабо светящееся на экране «Ната». Сестра звонит… Чего ж среди ночи-то? Хотя… на часах всего пол-одиннадцатого.
– Саня, привет. Я по поводу концерта звоню, завтрашнего. Ты не собралась еще?
– Концерта? – Саня никак не могла вернуться в реальность.
– Ты забыла? Хороша тетушка! У Ладки на танцах концерт завтра отчетный полугодовой, мы же договаривались, ты обещала приехать.
– Ох, точно… Я просто сплю уже, не вспомнила сразу… – Саня виновато поняла вдруг, что за всеми этими треволнениями напрочь забыла про свои обещания. А ведь Ладка ждет!
– Ну и не вспоминай уже. Я и звоню, чтоб сказать: отменяется все. Ладу сегодня в больницу положили.
Саня ахнула:
– Да ты что! Серьезное что-то?
– Не знаю. Температура была небольшая, слабость, но не болело ничего, горло не красное. И так две недели уже почти… От нашего педиатра, как всегда, толку мало, не знает чего придумать: «Может быть, психосоматика, стресс», – говорит. Наконец решила, надо обследовать, направление дала. Вчера и положили, в двадцатую.
– А что, стресс какой-то был?
– Был, но вроде ничего серьезного. Лада же у нас падать мастерица, ты знаешь. И в этот раз в садике на физре ее толкнули, она об угол – прямо подбородком. Синяк вполлица, чуть зуб не выбила – ну тот, коренной, что только показываться начал. Ты еще со своими сказками! Мне кажется, Ладка больше не от боли ревела, а от того, что мышка на печке обидится: мол, не бережешь мой подарок!
