Пациент ухает, когда жестковатые из-за сохлой крови и гноя тряпки отстают.
Спина выглядит несимпатично — насчет мелкой дроби я правильно догадался. Да и расстояние видно метров десять было, не меньше. Спина вспухла как подушка, два десятка ранок, несколько кровят, а вот из большинства уже не столько кровь, сколько гной. И видок такой сюрреалистичный — красно-фиолетово- желтый раскрас с дырочками и потеками, свежими и подсохшими.
— Лихо нагноилось. Не все, но большей частью. Ложитесь на живот, посмотрим, что тут делать. Штаны приспустите.
— Это еще зачем?
— Одна дробина низко прилетела.
Однако, все не так, чтоб плохо было — из ранее виденных ранений дробью, это пожалуй самое удачное — все дробинки засели на разном уровне, но неглубоко, максимум завязли в мышцах, это больно конечно, но не проблема в плане лечения. Пока осматриваю, переговариваемся — ну да, тот ковбой судя по всему и бахнул из короткоствольного ружья и дробь оказалась мелковатой и жилет на пострадавшем был одет и может быть сам патрон был из дисперсантов, а самое главное — расстояние было несколько метров, успела дробь из компактной смертоубийственной кучки рассыпаться в рой. Зато как раз на широкую спину пациента и хватило равномерно. Так. С этим вроде ясно, завтра на всякий случай сделать рентген, потом выковыряем из него свинец и свободен, а антибиотики я ему уже сейчас начну давать. Другое дело, что косоглазие мешает, может он, конечно, всегда был косым. А может и приобретенное, значит что-то с мозгом не в порядке, а нам тут инсультников в общей палате не надо. Тем более, таких здоровенных, веса-то в нем под центнер, да еще в придачу по ушам судя — боксерил американец, мятые у него ушные раковины и не так мятые, как у борцов. Ладно, сейчас спину я ему прикрою временной повязкой, глазки проверим.
В общем, картина ясная — придется его в клинике оставить. Да и мореманы ходатайствовали, стоит, пожалуй, пойти навстречу, главная наша на эту тему было дело явственно говорила, должны мы учитывать интересы соседей, чтобы они наши тоже учитывали. А вот пациент мне все же не очень нравится. Видно, что ранение не такое легкое, хоть он и бодрится. Никуда не денешься, придется ведь инородные тела удалять. А хирурги вряд ли этой фигней будут заниматься, скорее всего, мне же и придется. И косит ведь пациент. Особенно когда чуток отвлекается, так глазики сразу врастопыр. Но с другой стороны обе руки и обе ноги как я видел, вполне сохраняют управляемость, причем симметрично, улыбка у него скупая, но опять же симметрична, выговор немного гнусавый, но вроде б он с юга Америки, а там именно так и говорят, не раз читал. Нет, врать не буду, акцент южанина от акцента янки с севера не отличу, но читал же про протяжность и гнусавость. Угощаю его водичкой. Пьет, а я отмечаю, что трехглотковая проба у него в норме, не выливается вода изо рта, не давится он, когда глотает. Вроде бы как нет особо тревожных признаков кроме косоглазия.
Объявляю, что придется ему у нас погостить. Не сильно этим его удивил, ясно же, что чистить спину надо как следует.
Надо же, извиняется, что хочет при себе оружие оставить. Не могу удержаться и несколько покровительственно объясняю, что половина пациентов и так с оружием поступает, а к тому же скоро в Кронштадте будет введено — впервые можно сказать в мире — обязательное владение оружием.
Пока колю ему противостолбнячную сыворотку, он успевает ехидно уведомить меня, что Кронштадт никак первым быть в вооруженности населения не может. Дескать, если даже не брать средневековье, когда у каждого мужика топор имелся для разных целей, так и нынче, например, в США есть такой городишко Кенессо, где общая вооруженность законодательно закреплена. Небольшой — тысяч на 30 жителей. Ехидно спрашивает, Кронштадт, небось, еще меньше?
Шути, шути. Нет, побольше, все же получается. И на многие километры — самый крупный населенный пункт сейчас.
Он заинтересованно спрашивает — как дорога на Москву — проезжабельна или нет? С чего бы это его интересует? Да и вообще — с чего это его американцем величали, и какая нелегкая его сюда занесла? Нет, я, конечно, много чего повидал за это время и прекрасно помню, например экстравагантного поляка-пилота, который прилетел в Новгородчину, рассчитывая добыть для перелета в Австралию к родственникам тяжелый бомбер с армейского аэродрома.
Впрочем, спрашивать у пациента сейчас смысла большого нет, видно, что он спекся, но вот то, что дорога на Москву его интересует с практической точки зрения очевидно. Меня вот тоже интересовало — как до Новгорода добраться можно, или нет — у меня там родители в деревне с марта месяца обретаются. Видно и у него тоже. Или он американский шпион и рвется добраться до оставленных в умершем городе секретов. Гордон Фримен, ага.
Но вообще-то не похож пациент на Гордона Фримена ни разу. Хотя оружием обвешан изрядно. Говорю, что вот на днях было большое событие — встретилось два конвоя — наш с примкнувшими новгородцами у Валдая встретился наконец-то с пробивавшимися навстречу тверяками. Так что дорога вроде годится для езды, особенно если в составе колонны, да с бронетехникой. Как слыхал — решение об обеспечении транспортного сообщения уже принято наверху. Для нас тверяки привезли наконец более менее внятную информацию — с чего эпидемия началась. Вроде как наш олигарх решил построить мир по своему желанию, то ли в царя поиграть, то ли адреналинщик в особо крупных размерах. То ли еще что. Нам Кабанова дала информацию, поделив ее на две части — что для широкой публики, что для служебного пользования.
Почему-то информация о тверяках заставляет пациента подскочить — я-то про них только слыхал, мне они до лампады, знаю только, что базируются они в странноватом месте — на форте Константин. Вроде наши с ними цацкаются и мне не совсем понятно, почему дорогих гостей разместили в плавучей гостинице яхт-клуба, а не где-либо в городе.
Вижу, что у пациента загорелось туда чуть ли не сейчас бежать. Земляки что ли?
По-любому это у него не выйдет, время ночное, документов у него никаких, никто его не знает, так что моментом любой патруль загребет. Что я ему и говорю. А тут как раз приносят мешок для его одежды и сменную — больничный халат и пижаму с тапками.
Переодетого отправляю в палату, санитарка сопровождает. Его драгоценное оружие ставим пока в шкафчик для швабр, что с одной стороны пациента огорчает, с другой — точно никто не помылит — никому в голову не придет там искать. Утром можно будет сдать на хранение, вместе со шмотками. Хотя с моей колокольни — нафиг тут никому американская винтовка тут не нужна. Что и говорю пациенту. В ответ он глядит на меня со скорбным сожалением и бурчит что-то о том, кто такие коллекционеры. Ну да. Это верно…
