В итоге послал Лысого к солдатикам, разузнать у них что-нибудь насчет «подогреть воду». Лысый вернулся в состоянии агрессивно-раздраженном и без посуды. Сообщил, что местная солдатня встретила его неуважительно. Мол, за молодого приняли, а сами такие же салабоны, если не хуже. По его мнению, необходимо было вернуться уже вместе и нанести им множество ударов по передним частям голов. Тоха разбираться с тонкостями неуставных отношений не желал, да и не считал себя военнослужащим. А уж драться хотел менее всего – не дело таким великим людям как он кулаки травмировать о чьи-то лицевые кости (да и своим костям при этом достаться может). Подключив логику и, быстро вычислив расположение здания бани, притащил оттуда пару тазиков и брусок дешевого мыла, а у танкистов выпросил ведро. Воду подогрели на том же «карликовом огнемете» – к счастью Лысый умел с такими штуками обращаться.
В общем, кое-как помылись.
Ужин получился дружным – только Тарас остался дежурить на крыше. За рисовой кашей и чаем старшие демократично отчитались о своих зловещих достижениях. Рощин сообщил, что снаряд к стрельбе готов. Если дать ему точные данные по расположению цели и позиции, или времени подлета, он сможет выставить взрыватель с таким расчетом, что взрыв произойдет на небольшой высоте – прямиком над крышей института. При такой схеме радиус зоны полного разрушения будет максимальным. Но можно и не мудрить – взрыватель позволяет применять разные схемы подрыва. К примеру, срабатывание при попадании в преграду, или с задержкой, после заглубления в почву на глубину до нескольких метров. Прочный корпус позволял преодолевать преграды без повреждений деликатного механизма атомного заряда.
Народ вяло поспорил, в итоге дружно склонившись к выводу, что взрыв на поверхности или после заглубления предпочтительнее. То, что значительная часть энергии уйдет на сейсмическую волну и создание воронки только плюс – гарантированное уничтожение всех подземных объектов. Мало ли – может под институтом бункер железобетонный, где и смонтирован портал, или что похуже. При любом раскладе в радиусе сотен метров не уцелеет ничего, так что гнаться за увеличением зоны поражения смысла нет.
Егорыч, выглядевший неестественно веселым, скромно попивая чаек под угрюмо-подозрительным взглядом супруги, доложил, что, несмотря на все усилия российской демократии, из пушки все еще стрелять можно. Хотя ему кое-что там пришлось «дошаманить» и «закоротить», а иногда и вовсе «повесить сопли». Но он уверял, что все эти «выделения из носа» не помешают – снаряд полетит куда надо. Но, чтоб уж совсем очистить совесть, предложил завтра провести испытательные стрельбы. Для этого выслать наблюдателя километров за тридцать, чтоб проследил за точностью попаданий. Заодно и народ на практике натаскается чуток – на одной теории далеко не уедешь.
Тоха с интересом узнал, что прослушивание эфира, затеянное Чижовым, принесло свои плоды: он несколько раз перехватывал радиообмен, свидетельствующий о том, что в окрестностях действуют какие-то мелкие, а может и крупные группы военных. Связываться с ними не решились – не исключено, что противник использует пеленгаторы и светиться лишний раз не хотелось. Наверняка ведь подобные все еще недобитые подразделения находятся под плотным контролем. Да и по всеобщей убежденности выходило, что проще дело сделать малой группой – незаметнее выйдет. Им ведь не бой затевать – просто выстрелить один раз.
И почти на всех доступных частотах работали передатчики противника. Скрипящие и хрюкающие звуки доминировали в эфире – враги координировали свои действия по рациям. Не такие уж тупые, раз наладили систему связи…
В общем, Рощин все это выслушал и решил: завтра Синий с Тарасом и пацаном на лучшем местном бронетранспортере едут километров за тридцать, следить за результатами стрельбы. Остальные под руководством Егорыча осваивают работу с орудием и затем, когда наблюдатели доложат о готовности, выпускают по указанным координатам несколько фугасных снарядов и один имитационный – копию атомного (больше не было). Если все пройдет хорошо, то еще до вечера можно выступить в путь. День-два и достигнут цели – торопиться не стоит: лишний риск ни к чему.
Тоха почему-то заподозрил, что завтра ему опять придется превратиться в чернокожего раба.
Тоха не ошибся.
Началось все прекрасно: Егорыч, собрав народ вокруг самоходки, минут за десять очень популярно объяснил принципы ее работы. Несмотря на популярность изложения, Тоха, дослушав до конца, уже не помнил, что было в начале. Он лишь одно уяснил четко – где именно нельзя находиться во время выстрела. Краткий и сочный рассказ об ампутированной голове одного из дуралеев, забывшего простые правила безопасности, его пронял.
Затем самоходку завели. Егорыч, забравшись в носовой отсек, шустро сделал на ней круг и, заехав на клумбу, показал, как ставить ее на позицию. Это оказалось делом непростым: помимо поднятия ствола опадали гусеницы, увлекаемые опускаемыми тяжеленными катками, а плита, похожая на бульдозерный нож, располагавшаяся сзади, под нажимом гидравлических цилиндров прилично вдавливалась в почву. По словам Егорыча без всех этих хитростей установка не выдержит отдачи после выстрела – в лучшем случае ее отбросит на десяток метров, поломав кое-что из оборудования и доставив экипажу немало неприятностей.
Тохе это не казалось преувеличением: вчера он уже возил на тележке снаряды к этой дуре, и боялся представить силу, способную зашвырнуть такую тяжелую штуку за тридцать с лишним километров.
Кстати о снарядах: после теоретической подготовки и короткой демонстрации Егорыч занялся именно ими. Тоха, Лысый и пара местных солдат с помощью тележки начали их выкладывать возле пушки. Легко это выглядит только на словах – весу ведь в каждом центнер. Грузовик, специально приспособленный для их перевозки, от ручного труда не избавлял – просто облегчал процесс разгрузки и погрузки. Далее на той же тележке тяжеленные фугасы подтаскивали к орудию, и складывали в ряд, причем на строго определенных местах. Если Егорычу что-то не нравилось, он заставлял вновь тащить снаряд к грузовику и повторять процесс.
А не нравилось часто – садист престарелый.
Приблизительно через час Тоха. уже шатающийся от перегрева организма, шумно выдохнул:
– Слава Богу, что они без гильз – иначе бы уже ласты склеили.
– Угу, – согласился Лысый, а солдаты своеобразно покосились на Тоху: будто на одноклеточное существо в окуляре микроскопа.
И не зря – Тоха кое в чем ошибся, а таких ошибок дед не прощал.
