– Брось… Никого там нет. Они ж еще не опомнились, глаза по пять копеек. Плывите, черт с ними, со спичками… А я уж потом, поглубже ныряя. Меня Джазмен натренировал, поклон ему низкий.
– Трепач, – сказала Надежда.
Тра-та-та-та… – сказал ручной пулемет. Как раз с того мысочка. Пули ударили во влажный песок у самого уреза воды.
Граев быстренько подтащил Валета к обрыву, сам прижался к крутому песчаному склону.
Вторая очередь – пули вновь прошлись по песку, теперь на метр ближе. Третья очередь угодила в небольшой изгиб берега.
Мертвая зона – фланговым огнем их не достать. Но ночной заплыв теперь не состоится. Даже пробежать десяток метров по колено в воде не получится.
Все трое молчали. Понимали – вот теперь шансов не осталось.
– Танцор… – послышался еле слышный голос. Граев наклонился к Валету.
– Не говори ничего. Нельзя, легкое прострелено.
Валет не внял. Заговорил – и в негромкие слова вплеталось какое-то побулькивание, похлюпывание. Фразы Крапивин-младший проговаривал очень быстро, на коротком дыхании, но делал между ними длинные паузы.
– Так и так не жилец… Ты спрашивал – за что ненавижу… Я ж тут жил, в Силламяэ… Жена, дом, трое детей… Десять лет душа в душу… Дети на двух языках говорили… Потом начались дела эти, как с цепи сорвалась… Народный фронт, независимость, мигранты-оккупанты… На развод, детей ей, понятно… Пятнадцать лет не видел… Куратами наверняка себя считают… Но я по полной расплатился, Танцор… Не только сегодня… Вот вам порошочка белого, колитесь-нюхайте… По полной… А теперь думаю: на хера?.. Может, лу…
Валет замолк на полуслове. Граев подумал было – всё, отмучался. Однако Валет дышал – все тяжелее, все громче побулькивая. И продышал еще десять минут… Но больше ничего не сказал.
– Что затихли-то? – риторически спросил Макс. – Тяжелую артиллерию ждут из Таллина? Или свой доблестный ВМФ в составе обоих сторожевиков? Авиации не будет, пилот заболел. Наши ребята давно бы подползли, да гранатами бы забросали…
– Они ползут, – сказал Граев. – Но ме-е-е-е-е-дл-е-е-е-е-е-нно – ме-е-е-е-е-дл-е-е-е-е-е-нно…
– Сейчас накликаете, – пообещала Надежда.
Как в воду глядела. Началось.
Атаковали их по всем правилам военной науки – словно старательные ученики, назубок выучившие соответствующую страницу учебника. С двух сторон ударили пулеметы – крупнокалиберные, станковые. Тут же вступили штурмовые винтовки и несколько ручников. Не остался в стороне и пулеметчик, засевший на мысе. Плотный свинцовый рой заставил втиснуться в песок, не давал высунуть голову из-за откоса.
Граев и не высовывался. Лежал, вслушивался в разноголосую какофонию, пытаясь уловить, вычислить тот момент, когда подползающие и перебегающие под прикрытием огня поднимутся на последнюю перебежку…
Пора! Он взмыл над откосом, полоснул из пулемета по группе, заходящей слева, – длинной очередью, на весь остаток ленты. Тут же схватил «Хеклер-Кох», перенес огонь вправо. Рядом грохотали автоматы Надежды и Макса. Кураты не выдержали, залегли,– метрах в пятнадцати, не больше. Граев сдернул кольцо с гранаты, швырнул, и…
Красные светлячки трассеров, наполняющие ночь, вдруг мгновенно выросли, увеличились, и слились в одно сплошное багровое пятно, и Граев не видел, но чувствовал, как на лицо ему – в рот, в нос, в глаза – сыплется колючая струйка песка, а потом багровое пятно исчезло, и не стало ничего…
* * *
Боль.
Темнота.
Голос Надежды.
Граев рывком поднял веки. Особо светлее не стало – ночь продолжалась. Попробовал пошевелиться – боль усилилась.
– Лежи, – сказала Надежда. – Только-только кровотечение остановилось.
«Куда?» – попытался спросить Граев. Не получилось. Он пошевелил занемевшими губами, разминая. Попытался еще раз.
– Куда?
– Осколок в голову. Второй в плечо, в правое. Один тут камикадзе гранатами решил в нас покидаться.
– Отбились?
– Да. Десяток положили, а то и больше. Теперь точно не сунутся без минометов или вертушек. Они после таких потерь целый год в парламенте дебатировать будут, крайних искать.
– Макс?
– Макса нет. Мы вдвоем.
Он замолчал, и молчал очень долго. Затем попробовал сесть – безуспешно.
– Катер, – сказала Надежда. – По нашу душу, наверное.
Граев прислушался – и в самом деле, со стороны Чудского озера раздавался еле слышный звук мотора. Но с каждым мгновением становился все громче.
Пожалуй, не заурядная дюралька с подвесным мотором, что-то помощнее… Вроде бы в прошлом году заграничные друзья презентовали эстонской погранохране несколько моторных лодок типа RIB… Подарок с барского плеча в честь вступления в Евросоюз. А моторы на тех лодочках в пятьсот сорок лошадей, вполне могут именно так завывать…
Шум двигателя приближался. В темноте – в том же направлении – замигала далекая красная точка.
Ну вот и все… Со стороны воды они как две мишени в тире… Граев собрался с силами и потянулся губами к кармашку с розовой гранатой. Дотянулся. Мигающий огонек все ярче, все ближе…
А вдруг все-таки Орлов? На своем «Ибрисе»? Не выдержал, нарушил приказ?
Надежде пришла в голову та же мысль.
– Эх, двум смертям не бывать… – сказала она и вскинула мини-ракетницу.
В небе расцвели три цветка – красный, зеленый, снова красный.
«В твои годы пора знать, что чудеса бывают лишь в сказках…» – хотел сказать Граев, и не сказал.
Потому что сам ждал чуда. Ждал, что сейчас из-за острова вынырнет стремительный силуэт «Ибриса», и гулкие очереди из КПВТ вспорют тревожную ночную тишину.
А больше ждать было нечего.
КОНЕЦ
Санкт-Петербург декабрь 2006 – январь 2007
Все эпиграфы к главам взяты из романа Марка Твена «Приключения Гекельберри Финна».
В доме номер тридцать по улице Чайковского в Санкт-Петербурге расположено Главное Управление МВД РФ по Северо-Западному Федеральному округу.
Орфография и пунктуация документов оставлены без изменений, исправлены лишь явные опечатки. Фамилии, агентурные псевдонимы, даты и номера дел, зачеркнутые подполковником Мельничуком, заменены звездочками.
Протокол приводится в сокращении, рукописная часть документа выделена курсивом.
Бойцы, перевозимые в кунгах, весьма не любят эту конструктивную особенность, – жизнь солдатская и так не богата развлечениями, а тут даже в окно не поглазеть. У тех из них, кому случается побывать в «горячих точках», мнение кардинально меняется: на дорогах, в окрестностях которых встречаются снайперы, такое расположение окон сберегает немало жизней.
