– Джордан, какова твоя теория? – спросил Клай.
– Я думаю, что в исходной программе был червь, – ответил Джордан.
– Не понимаю, – покачал головой Клай, – но это и естественно. Когда дело касается компьютера, я могу пользоваться текстовым редактором, графическим, электронной почтой. Во всем остальном я безграмотный. Джонни пришлось учить меня, как раскладывать пасьянс на моем «Маке», – эти слова причинили боль. Еще больнее стало, когда он вспомнил, как рука Джонни легла на его руку, с мышкой под пальцами.
– Но вы знаете, что такое компьютерный червь, так?
– Нечто такое, что попадает в компьютер и портит программы, так?
Джордан закатил глаза.
– Достаточно близко. Он может заползти в компьютер, испортить все файлы, а заодно и жесткий диск. Если он попадет в те материалы, которые вы отсылаете, даже в прикрепленные файлы, а черви туда попадают, он сохраняет жизнеспособность и начинает распространяться. Иногда у червя появляются клоны. Червь сам может мутировать, и, случаются, клоны мутируют еще сильнее. Понимаете?
– Понимаю.
– Импульс – компьютерная программа, посланная с помощью модема, это единственный способ, каким ее можно запустить. И эта программа до сих пор рассылается модемом. Только в ней был червь, и теперь он «подтачивает» программу. С каждым днем она портится все сильнее. Эм-зе-эм-пе. Вы знаете, что такое эм-зе-эм-пе?[119]
– Я даже не знаю, как доехать до Сан-Хосе, – ответил Джордан.
– Сокращение от «мусор зальешь, мусор получишь». Мы думаем, что пункты превращения, где мобилоиды превращают норми в…
Клай вспомнил свой сон.
– Насчет этого я все знаю.
– Но теперь они получают плохую программу. Понимаете? И это подтверждается фактами, потому что самые новые мобилоиды выпадают из общей массы. Дерутся, ведут себя не как все, просто падают замертво.
– У тебя недостаточно данных, чтобы так говорить, – тут же ответил Клай. Он думал о Джонни.
Сверкавшие глаза Джордана чуть угасли.
– Это правда, – и тут же он вскинул подбородок. – Но это логично. Если посыл правильный, если это червь, нечто такое, что все глубже и глубже вгрызается в исходную программу, тогда все так же логично, как и латынь, которой они пользуются. Новые мобилоиды перезагружаются, но теперь это безумная, нестандартная загрузка. Они получают телепатические способности, но по-прежнему могут говорить. Они…
– Джордан, ты не можешь делать столь общие выводы всего лишь по двум мобилоидам, которых…
Джордан не обратил внимания на его слова. Собственно, он говорил сам с собой.
– Они не становятся членами стада, во всяком случае, становятся не полностью, потому что стадный императив устанавливается с ошибкой. Вместо этого они… бодрствуют допоздна и встают рано. Вновь становятся агрессивными по отношению к таким же, как они. И, если с установочной программой дело обстоит все хуже… разве вы не видите? Самые последние, ставшими мобилоидами, будут погибать первыми.
– Прямо-таки как в «Войне миров»,[120] – прокомментировал Том.
– Что? – повернулась к нему Дениз. – Я не пошла на этот фильм. Решила, что он слишком страшный.
– Пришельцев уничтожили микробы, которые безвредны для наших организмов, – объяснил Том. – Налицо прямо-таки поэтическая справедливость: мобилопсихи умирают от компьютерного вируса.
– Я бы согласился и на агрессивность, – буркнул Дэн. – Пусть перебьют друг друга в последней битве.
Клай по-прежнему думал о Джонни. О Шарон тоже, но больше о Джонни, который написал: «ПОЖАЛУЙСТА ПРИДИ И ЗАБЕРИ МЕНЯ». Написал большими буквами, потом указал оба своих имени и фамилию, словно добавляя весомости своей просьбе.
– Если эта битва не произойдет сегодня вечером, пользы нам от нее не будет, – Рей Уисенга встал и потянулся. – Они просто гонят нас в Кашвак. Вот я и хочу облегчиться, пока еще есть такая возможность. Не уезжайте без меня.
– На автобусе точно не уедем, – ответил Том, а Рей уже двинулся по пешеходной тропе. – Ключи-то у тебя в кармане.
– Надеюсь, все у тебя получится, – проворковала вслед Дениз.
– Никто не любит остряков, дорогая, – ответил Рей, исчезая из виду.
– Что они собираются с нами сделать? – спросил Клай. – Есть идеи?
Джордан пожал плечами.
– Возможно, это будет что-то вроде кабельной сети, только связанной со многими другими регионами страны. Может, и всего мира. Размеры стадиона заставляют меня предположить…
– А латынь, разумеется, – вмешался Дэн. – Это же lingua franca.[121]
– Но зачем им язык? – спросил Клай. – Они же телепаты.
– Но думают они, в основном, словами, – напомнил Том. – Во всяком случае, пока. Так или иначе, они хотят нас казнить, Клай… Джордан так думает, и Дэн, да и я тоже.
– И я, – тихонько и мрачно добавила Дениз, поглаживая живот.
– Латынь – больше, чем lingua franca. Это язык справедливости, и мы видели, что они им уже пользовались.
Пушкарь и Гарольд. Да. Клай кивнул.
– У Джордана есть еще одна идея, – Том посмотрел на мальчика. – Думаю, тебе нужно ее услышать, Клай. На всякий случай. Джордан?
Мальчик покачал головой.
– Я не могу.
Том и Дэн Хартуик переглянулись.
– Один из вас все-таки должен сказать, – Клай не понимал, в чем дело. – Или я не прав?
Сказал Джордан.
– Они – телепаты, а потому знают, кто для нас самые близкие люди.
Клай почувствовал, что за этим стоит что-то мрачное, но все равно не понимал, о чем пойдет речь.
– И что?
– У меня брат в Провиденс, – ответил Том. – Если он – один из них, то именно он и станет моим палачом. Разумеется, если Джордан прав.
– Моя сестра, – выдохнул Дэн Хартуик.
– Мой воспитатель по этажу общежития, – Джордан побледнел, как полотно. – У него был сотовый телефон «нокиа» последнего поколения, который позволял загружать видео.
– Мой муж, – Дениз разрыдалась. – Если только он не умер. Я молю Бога, чтобы он умер.
Еще с мгновение Клай их не понимал, а потом до него дошло: «Джон? Мой Джонни?» Он видел, как Порватый держал руку над его головой, слышал, как Порватый объявлял приговор: «Ecco homo – insanus». А тут увидел, как его сын направляется к нему, в бейсболке Малой лиги, повернутой козырьком на затылок, в любимом свитере «Ред сокс», и номером и фамилией Тима Уэйкфилда на спине. Джонни, такой маленький, под взглядами миллионов, наблюдающих за действом с помощью необыкновенной, поддерживаемой стадной энергией телепатической сети.
Джонни-малыш, улыбающийся. С пустыми руками.
Вооруженный лишь зубами во рту.
Повисшее над площадкой отдыха тяжелое молчание нарушил Рей, хотя его и не было рядом.
– Ох, Господи! – донеслось с тропы. – Твою мать! – и после паузы. – Эй, Клай!
