— Неглупый парень. Я не делаю вид, будто знаю все ответы на все вопросы, Кейт. Я не занимаюсь решением проблем общества, а пытаюсь держать насилие под контролем. И считаю попытку разоружить потенциальных жертв полным бредом.
— Ты так уважаешь Вторую поправку?[20] Он сдержал улыбку.
— Не совсем. Поправки, вторая или какая там, для меня не так уж важны. Если и есть что-то на свете, Кейт, то это противостояние «хороших парней» и «плохих парней». Пока есть на свете плохие парни, готовые насиловать, стрелять и резать, бить и мучить, лишь бы добиться своего, их потенциальные жертвы имеют право решительно противостоять им. И кольты не случайно были названы «уравнителями». Самая хрупкая женщина с пистолетом в руках справится с любым насильником.
— Значит, — медленно произнесла Кейт, — если все эти плохие парни каким-то волшебным образом исчезнут, ты откажешься от своего оружия?
— Ни в коем случае.
Кейт кивнула. Она не улыбалась, но ее глаза ясно говорили: «Я тебя понимаю».
Опираясь на ручки кресла, как на подпорки, Джек заставил себя встать.
— Сейчас я слишком устал, чтобы спорить. Может, после того, как вздремну…
Он добрел до своей спальни и рухнул на кровать. Передохнув, он подтянул телефон и набрал номер. Прежде чем покинуть спальню, он прослушал свой автоответчик и обнаружил на нем два послания от Сэнди Палмера, мальчишки-репортера. Джеку надо было позвонить Джиа, дать ей знать, что он чувствует себя куда лучше, и выяснить, как дела у нее. И лишь затем Супермен позвонит Джимми Олсену, чтобы тот занялся куда более важными делами, чем амнистия для Спасителя…
«Встречай меня в полдень в баре, где тебе объяснят, как найти меня. Мне нужна твоя помощь».
Эти слова продолжали звучать в голове у Сэнди. Особенно последние четыре: мне нужна твоя помощь.
Он летел как на крыльях, готовый хохотать и прыгать, когда спешил вверх по Бродвею. Верхний Вест-сайд наслаждался радостями солнечного воскресного утра: кое-кто перекусывал на свежем воздухе, респектабельные пары выгуливали своих детей или направлялись в церковь.
Посмотрите на меня! — хотелось заорать Сэнди. Прошлым вечером я сидел плечом к плечу с самыми знаменитыми людьми, а сегодня утром мне позвонил тот таинственный человек, о котором говорит вся страна, и ему нужна моя помощь. Кто бы не хотел оказаться на моем месте? Все вы хотите! Признайтесь!
Ну до чего классно! И присниться не могло, что меня ждет такая классная жизнь!
Звонок застал его врасплох. Когда Сэнди расстался со всеми надеждами услышать Спасителя, тот сам позвонил. Он хочет встретиться! Потому что нуждается в помощи.
В какой помощи? Об амнистии не было речи. Может, он вляпался в какие-то неприятности?
Но главное — спокойствие. Сэнди решил, что именно так он и будет себя вести на этой встрече. Сдержанно. В высшей степени сдержанно. Не показывать своего возбуждения, не спешить безоговорочно соглашаться, что бы он ни предлагал. Подумать… оценить со всех точек зрения… взвесить все плюсы и минусы.
И затем уж влезать по уши.
Он улыбнулся. Да!
Он забыл, где именно находится заведение Хулио, и сделал пару лишних поворотов. Войдя, понял, что все это уже видел — высохшие растения на окнах, сумрачный интерьер, густой запах прокисшего пива, у стойки те же пьяницы, оставившие по себе неприятные воспоминания. Как их звали? Кажется, Барни и Лу. Правильно. Все оставалось на своих местах, словно он вернулся в прошлое: те же бутылки и рюмки на стойке, и Сэнди мог поклясться, что на Барни была та же самая выцветшая футболка. Что, эта пара так и живет здесь?
— Эй, парень!
Посмотрев направо, Сэнди увидел, что дорогу ему преградил невысокий мускулистый латиноамериканец, хозяин заведения.
— Ты пришел, — сказал Хулио, — чтобы отдать мою долю наследства?
— Какого? — ошеломленно переспросил Сэнди. Хулио вытащил знакомую распечатку и помахал ею у Сэнди перед носом.
— Того парня, которого ты искал! Я объяснил тебе, как его найти, и ты пришел, чтобы отдать мой кусок. Так?
Это что — какой-то шантаж?
— Я п-п-просто пошутил. Хулио преисполнился мрачности.
— И ты видишь, как я улыбаюсь? Слышишь, как я смеюсь?
— Может, это была ошибка, — сказал Сэнди, разворачиваясь к дверям. — Думаю, мне лучше…
Внезапно Хулио, как клещами, схватил его за руку.
— Он ждет тебя вон там.
Он подтолкнул Сэнди в заднюю часть заведения, где стояла полутьма; Хулио не был груб, но достаточно жестко дал ему понять, куда предстоит двигаться, хочет он этого или нет.
Сэнди услышал, как Барни и Лу захихикали у него за спиной. Наверно, смеются надо мной. Ха-ха. Тут сплошные комики.
Когда он пробрался меж столов, на которых вверх ножками стояли стулья, неопределенные очертания человека, сидевшего за чистым столиком с бутылкой апельсинового пунша, стали обретать форму. Спаситель… сидел, привалившись спиной к стене. Но выглядел ужасно. Даже в полумраке Сэнди видел запавшие глаза и желтоватую кожу лица.
— Боже мой, что с вами? — спросил Сэнди.
— Садись. — И голос звучал с хрипотцой.
Сэнди подтянул стул и сел напротив — подальше, но за одним столом. Каким бы он ни был, Сэнди опасался его.
— Вы больны?
Спаситель покачал головой. Казалось, он был не в состоянии сидеть прямо.
— Я был отравлен.
Сэнди потребовалось несколько секунд, чтобы осознать эти слова. Отравлен? Отравлен?
— Ничего себе! Кто? Почему?
— Давай-ка я начну с самого начала. Ты был прав, когда усомнился, что я под прикрытием работаю на правительство. Все это дерьмо собачье.
А ведь я ничего, в приливе гордости подумал Сэнди, очень даже ничего разбираюсь. Он подавил усмешку и понимающе кивнул.
— Я зарабатываю на жизнь, — продолжил Спаситель, — тем, что занимаюсь случайной работой. За наличные. Например, телохранителем. Типа работы по свободному найму. Понимаешь? На прошлой неделе ко мне обратился некий доктор Джеймс Филдинг. Тебе это имя знакомо?
Сэнди никогда его не слышал, но не хотел выглядеть незнайкой.
— Вроде что-то знакомое… не помню, где я его слышал.
Спаситель хлебнул пунш из бутылки.
— Может, в утренних новостях. Прошлой ночью его убили.
— О господи! А вы должны были защитить его? — Сэнди сложил два и два. — Поэтому вас и отравили?
Спаситель кивнул:
— Филдинг не рассказал мне, в чем дело, но по какой-то причине он опасался своего бывшего пациента Теренса Холдстока. Он сказал, что у него недостаточно доказательств, чтобы обращаться в полицию, но боялся за свою жизнь.
— Что-то, связанное с преступной небрежностью врача?
