Рейдж взглянул на нее, и в мгновение ока тот странный пристальный взгляд вернулся. Потом его белые глаза переместились на Вишеса. Рот Рейджа медленно раскрылся, и он зарычал громко, как лев.
– Ви, приятель, отойди от нее. Сейчас же, – сказал Фьюри.
Вишес отпустил ее руку, но все же прошептал:
– Тебе нужно убираться отсюда.
К черту, подумала она.
– Рейдж? – Мягко позвала она. – Рейдж, что происходит?
Он покачал головой и отвел глаза, прислонившись спиной к мраморному камину. Пот катился по его лицу. Он вцепился в камень так сильно, словно хотел вырвать облицовку из стены.
Время замедлило свой бег, пока он боролся с собой: грудь тяжело вздымалась, руки и ноги дрожали. Прошло много минут прежде, чем напряжение покинуло его тело, и он в изнеможении обмяк. С чем бы он ни боролся, он победил. Но какой ценой?
Когда он поднял глаза, зрачки снова приобрели обыкновенный черный цвет. Но сам он выглядел чудовищно.
– Простите меня, братья, – пробормотал он. Потом он взглянул на нее и открыл рот. Но, вместо того, чтобы сказать что-то, он лишь склонил голову так, словно ему было стыдно.
Мэри прошла сквозь заграждение из мужских тел и прикоснулась к его лицу.
Он задохнулся от удивления, и она поцеловала его в губы.
– Давай фокус с вишенкой.
Она чувствовала изумление окружавших их мужчин, видела их ошарашенные лица. Рейдж тоже был потрясен. Но когда она пристально посмотрела на него, он стал разжевывать вишенку, делая что-то со стебельком.
Она оглянулась на воинов.
– Он в порядке. Мы в порядке. Возвращайтесь к своим делам, хорошо? Ему нужна небольшая передышка, а вы, ребята, ему совсем не помогаете.
Фьюри тихо рассмеялся и направился к столу для пула.
– Ты знаешь, она поразительная.
Ви поднял свой бокал.
– Да. Это правда.
Вечеринка продолжилась, Велси и Бэлла вернулись в комнату. Мэри погладила Рейджа по лицу и шее. Казалось, ему тяжело смотреть ей в глаза.
– С тобой все хорошо? – Спросила она мягко.
– Прости…
– Забудь. Что бы это ни было, ты не можешь ничего изменить, так?
Он кивнул.
– Так и не надо извиняться.
Она хотела знать, что произошло, но не собиралась выяснять это здесь и сейчас. Иногда нужно было притворяться, что ничего не случилось. Притворяйся-пока-что-ниубдь-да-не-выйдет – было хорошим советом.
– Мэри, я не хочу, чтобы ты меня боялась.
На секунду она заметила, как у него во рту изменяет свою форму стебелек вишенки.
– Я не боюсь. У Ви и Фьюри, возможно, были неприятности, но меня ты бы никогда не тронул. Ни за что. Точно не знаю, почему я так уверена в этом. Но я уверена.
Он глубоко вздохнул.
– Боже, я люблю тебя. Я, правда, правда, люблю тебя.
А потом он улыбнулся.
Стебелек от вишенки был плотно завязан вокруг одного из его клыков.
Бэлла не могла перестать глазеть, но понимала, что нужно остановиться. Но ничего не получалось. Зейдист был единственным, кого она видела.
Хотя его словно и не было на вечеринке. За исключением происшествия с Рейджем, Зейдист все время держался в стороне от всех. Ни с кем не разговаривал. Ничего не пил. Ничего не ел. Он был лишь статуей рядом с одним из длинных окон. Его неподвижность поражала. Казалось, что он даже не дышит. Двигались только его глаза.
И они все время избегали ее взгляда.
Бэлла устроила им обоим небольшой перерыв, отправившись за очередной порцией вина. Свет в шикарной бильярдная был притушен. Стены были покрыты зеленым шелком и украшены черно-золотыми атласными шторами. В углу, где был расположен бар, тени сгущались еще сильнее. В них она и скрылась от чужих глаз.
Наверное, ей стоило быть осторожнее и наблюдать за ним именно отсюда.
За последние несколько дней она часто интересовалась им и услышала все существовавшие истории. Слухи ходили совершенно ужасные, особенно о нем и женщинах. Говорили, что он убивал их, и сложно было не интересоваться, насколько правдивы были эти истории. О мужчине, который выглядел столь опасно, люди были просто обязаны что-то говорить. Слухи Рейдже она слышала годами, и, Бог свидетель, все они были лживы.
Быть такого не могло, чтобы все разговоры о Зейдисте оказались правдой. Да ради Бога, ходили слухи, что он живет за счет крови человеческих проституток. Это было бы просто физически невозможно выдержать, ну разве что, только если бы он питался каждую ночь. Даже в таком случае, как он мог быть таким сильным, потребляя такую слабую кровь?
Бэлла отвернулась от бара и оглядела комнату. Зейдист ушел.
Она выглянула в фойе. Она даже не видела, как он ушел. Может быть, он дематериализовался…
– Меня ищешь?
Она подпрыгнула от неожиданности и обернулась. Зейдист стоял прямо позади нее, вытирая зеленое яблоко о рубашку. Подняв его ко рту, он посмотрел на ее горло.
– Зейдист…
– Ты знаешь, для аристократки ты достаточно груба. – Он вонзил клыки в яблоко и с хрустом откусил зеленую плоть. – Твоя мать никогда тебе не говорила, что так пялиться просто неприлично?
Она смотрела, как он жует, как его челюсти методично совершают круговые движения. Боже, один взгляд на его губы заставлял ее задыхаться.
– Я не хотела оскорбить тебя.
– Ну, ты оскорбила. И думаю, ты сильно расстроишь моего близнеца, если будешь продолжать в том же духе.
– Что?
Взгляд Зейдиста задержался на ее лице, потом переместился на волосы. Он снова укусил яблоко.
– Ты нравишься Фьюри. Я думаю даже, что его влечет к тебе, что с ним вообще впервые за все то время, что я его знаю. Он не отвлекается на женщин.
Забавно, но на нее это не произвело никакого впечатления. Она снова сосредоточилась на Зейдисте.
– Я не думаю, что Фьюри…
– Он продолжает наблюдать за тобой. Ты смотришь на меня, а он – на тебя. И не потому, что он беспокоится о тебе. Он смотрит на твое тело, женщина. – Зейдист наклонил голову в сторону. – Знаешь, может, я ошибался. Возможно, именно ты сможешь избавить его от одиночества. Черт, ты достаточно красива, а он живой мужчина.
Она покраснела.
– Зейдист, ты должен знать, что я, э-э-э, я нахожу тебя…
– Отвратительным, так? Словно побывал в автомобильной аварии. – Он откусил еще немного яблока. – Я могу понять мою притягательность, но тебе стоит обратить свой взгляд куда-нибудь в другое место. Рассматривай Фьюри, хорошо?
– Я хочу смотреть на тебя. Мне нравится смотреть на тебя.
Его глаза сузились.
– Нет, не нравится.
– Нет, нравится.
– Никто не любит смотреть на меня. Даже я сам.
