– Откуда ты знаешь мое имя?
– Я знаю о тебе многое. И никак не могу решить для себя - полный ты дурак или только притворяешься таковым? Ты постоянно совершаешь идиотские поступки. Зачем ты влез в юнита по имени Иштархаддон? И как ты думаешь выбираться из этой ситуации?
– Представления не имею. Я даже не знаю, как я умудрился это сделать.
– А я, представь себе, знаю.
– Знаешь?! - Игорь вытаращил глаза. - Ни хрена себе! Вот уж не думал, что в этой истории вообще кто-то может знать хоть что-то. И что же это такое - какая-нибудь очередная магия?
– Никакая это не магия, - снисходительно заявил Ашшур. - Все, что происходит сейчас, и с тобой в том числе, имеет вполне материальное объяснение. Иными словами, это не фэнтези, это научная фантастика.
– Ненавижу фэнтези, - сказал Игорь. - Да и фантастику не особо жалую. Только разве что хорошую.
– Это - хорошая фантастика, - заверил Ашшур. - Я поработал на славу, я старался. И то, что получилось, мне нравится.
– Стало быть, ты - главный виновник всей этой заварухи?
– Не совсем так, милый мой Игорь. Я виноват лишь отчасти. Я думаю, ответственность стоит разделить на двоих.
– На тебя и Иштар?
– Нет, дорогой мой. - Ашшур коротко хохотнул. - На меня и тебя.
– Меня?!
– Да. На тебя, Игорь Маслов. На меня, и тебя, и никого более в этом мире.
– Черт возьми! - заорал Игорь. - Что ты вытворяешь, Ашшур, или как там тебя зовут на самом деле?! Тебе что, плевать на всех людей, что гибнут сейчас на улицах Нижнего Новгорода? Плевать на миллионы тех, кого ты раздавил своими Слепыми пятнами?
– Это ты их раздавил. Я, конечно, большая бяка, но не думай, что ты лучше. Слепые пятна - твоих рук дело.
– Ты псих, - уверенно заявил Игорь. - Ты - параноик, и место твое в психушке.
– А вот это ты зря, - неожиданно обиделся Ашшур. - Я к тебе отнесся по-хорошему, дал порезвиться вволю, не убил тебя, хотя мог сделать это уже сотню раз…
– Можешь убить меня, если тебе нужна жертва. Только прекрати бойню, верни все на место.
– Экий ты самоотверженный болван! И как же я могу все это прекратить?
– Выйди из клоузнета. Сверни игру.
– Это ни черта не даст, - раздраженно сказал Ашшур. - Ты удивительно туп, Маслов, - чересчур туп для человека со способностями креатора. Пожалуй, кашу с тобой не сваришь. Жаль, что я не могу убить тебя, - пока ты мне нужен…
– Это я тебя убью! - влез в разговор Иштархад-дон. - Убью тебя, Ашшур, хоть ты и бог…
– Заткнись, юнит, - брезгливо произнес Ашшур. - Не хватало мне только с мультяшками разговаривать…
– Гад! - взревел Хадди. - Скотина! Урод!
Далее из его рта посыпался набор откровенного русского мата - такого забористого, что даже у видавшего виды Игоря уши свернулись в трубочку.
– Ну все, хватит, - тихо, зловеще сказал Ашшур. - Надоели вы мне оба. Дворец я стираю. А вы выбирайтесь как хотите, герои…
Статуя Ашшура завибрировала. Затряслась крупной дрожью, заполнив зал утробным гулом. И разлетелась на куски.
Трясся весь дворец. Каждый камень кладки вибрировал в собственной частоте, диссонанс звуков пронзал тело Игоря - ему показалось, что гремят его кости. Трещали и скручивались деревянные колонны, подпирающие потолок, и огромные пальмовые балки проседали, стряхивая вниз покрывающие их украшения. Железные скобы, скреплявшие многометровые плиты барельефов, вылетали со своих мест и убийственными снарядами со свистом проносились в воздухе.
– Ну что, допрыгался, матерщинник Хадди? - крикнул Игорь.
Голос его утонул в грохоте рушащихся стен.
***
Все. Пришла и её очередь.
Дверь безуспешно пытались взломать в течение десяти минут. И в конце концов прибегли к последнему средству - взорвали её гранатой.
Мила в ужасе забилась за диван. Пусть заберут все - ничего не жалко, только пусть не найдут её. Пусть заберут все и уходят.
Она лежала за спинкой дивана и почти не дышала. Грабители топали по комнате и с грохотом переворачивали все на своем пути.
– До чего же богато живут эти дикари, - сказал хриплый голос. - Да простят меня боги, но они поступили несправедливо, дав этим ничтожным слабакам такую роскошь.
– Наши боги тут ни при чем, - проворчал второй. - Вся эта изнеженная роскошь - дело богов Дикой страны; Ничего, мы наведем здесь порядок. Да пребудет с нами Ашшур, великий и непобедимый.
– Смотри, какой огромный телевизор, - воскликнул третий. - Гляди-ка ты, он наш остров показывает! Это же дворец царя Ададашареда!
– Что это с дворцом? Он рушится!
– Точно. Рушится. О боги! А как же великий царь Ададашаред? Он может погибнуть!
– Пусть гибнет, - заявил тот, кто говорил ворчливым голосом. - Боги дадут нам нового царя. Какое нам Дело до царей?
– Что-то слишком смело ты заговорил, мушкен Боршшу! Не боишься, что останешься без языка?
– Не боюсь. Ничего уже не боюсь. Если мы захватим трусливое Дикое царство, мушкенов больше не будет. Нам разрешат отрастить бороды и стать полноценными людьми. Мы будем авелу, клянусь вам! Все люди из Ашшура станут авелу! А нашими слугами и рабами станут местные дикари. Они будут трудиться на пашне, а мы будем только смотреть телевизор, вкушать мясо быков и львов, а наши слуги будут мыть нам ноги и умащать нашу кожу душистым маслом. Вот это жизнь!
– В этом доме живет девка, - перебил его другой. - Чую, девка здесь живет. Хочу эту девку.
– Может, и живет, Идиннаху. Только сейчас здесь никого нет. Забираем то, что нам нужно, и уходим. Времени нет - мы ещё полдома не обшарили.
– Здесь она! - заорал Идиннаху. - Я сейчас найду её и отдеру как следует! Во все дыры! А потом съем её сердце!
– Остынь, мушкен. Ты сегодня отодрал и убил уже пять девок. Мало тебе?
– Мало! - Идиннаху уже бегал по комнате, заглядывал во все места, искал её, Милену. - У дикарей такие красивые девки - с нашими грязными варду не сравнить! Красивые девки, вкусные! Это нам сейчас волю дали, не стоят над душой. А заберем город - опять загонят нас в бараки, и трахай тогда вонючих рабынь раз в месяц! Нет, я сейчас натешиться хочу! Чтоб потом всю жизнь помнить!
– Жеребец ты, Идиннаху, - констатировал один из солдат.
– Это точно! - Идиннаху заржал радостно и гордо. - А вот и она. Вылезай, сучка! Я тебя нашел!
Диван рывком уехал в сторону, и Мила увидела ассирийца. Более уродливого существа ей не приходилось видеть в жизни. Ростом в полтора метра, с руками, свисающими почти до колен, напоминало это скорее орангутанга, чем человека. Орангутанга, бритого наголо. Нос мушкена был сломан в трех местах, красные глазки воспалены, нижняя губа отрезана (наверное, за какую-то провинность). Мушкен наклонился над Миленой, пытаясь схватить её. И тут же получил пинок в промежность.
