Многие ученые спорили на тему, хоронили ли древние славяне своих мертвецов или сжигали их на погребальных кострах. Некоторые авторы утверждают первое, другие так же твердо придерживаются второго. К тому же существовало предположение, что те славяне, которые вели кочевой образ жизни, сжигали своих покойников, но, когда они стали вести оседлый образ жизни в селах и деревнях, появился обычай хоронить их. (Первоначально все индоевропейские племена были преимущественно «пастушескими» (по определению академика Б. А. Рыбакова), но постепенно, заняв огромные территории, становились оседлыми, причем славяне гораздо раньше своих диковатых родственников германцев. — Ред.) Существует мнение, что у этих язычников были две религиозные секты, каждая из которых избавлялась от покойников своим способом. Более того, немало авторов полагают, что богатых славян после смерти сжигали, а бедных просто хоронили. Позже стали утверждать, что, пока славяне были язычниками, они сжигали своих мертвецов, но после принятия ими христианства они забыли этот обычай. Дав обзор множества точек зрения, Котляревский делает вывод о том, что на самом деле не существовало установленного правила и некоторые славяне хоронили покойников, а другие сначала кремировали тела, а затем, действуя в соответствии с древней семейной традицией, хоронили прах. Было подчеркнуто, что во время раскопок обычно находят следы обоих обычаев в одной могиле: рядом с останками тела, которое было похоронено без кремации, лежит прах того, кто был сожжен.
Можно отметить, что ни в одном славянском языке не существует древнего слова, которое обозначало бы «кладбище», и, видимо, кладбищ не было, так как исследования показали, что почти всегда могилы располагались поодиночке или в группе могил членов семьи. Иногда в качестве могил покойникам выбирали горы, а особенно пещеры в горах. У племен, которые жили по берегам Балтийского моря, излюбленным местом захоронений были пустоши и чаща леса. Точно так же, как и у многих других диких народов, когда труп сжигали или хоронили (сходные обычаи были и у других родственных индоевропейских народов, например греков, римлян, индусов. — Ред.), такая же участь постигала и различные предметы. Погибали воины, и обычно при их похоронах убивали их любимого коня; их оружие, доспехи, украшения и даже домашняя утварь — все это уничтожалось, чтобы служить им в потустороннем мире. Но самыми важными компаньонами умерших были люди, которые либо убивали сами себя, либо их убивали на похоронах вождя. Арабские путешественники рассказывают, что в некоторых случаях существовал обычай, согласно которому жена умершего должна была быть удавлена, чтобы ее тело можно было кремировать с телом ее господина. В других районах было принято хоронить жен умерших заживо. На этот ритуал есть ссылки в песнях и обычаях народов, и это объясняет так называемые «браки» между живыми и мертвыми. Среди таких песен есть моравские плачи, в которых о мертвых говорится, что они поднимаются из своих могил и уносят с собой своих жен или невест. В одной былине умершего человека по имени Поток хоронят вместе с его живой женой. В 1872 г. Ральстон пишет: «Брак и смерть часто странным образом объединялись, по крайней мере у некоторых древних славян. Крепко убежденные в том, что людям, соединенным в этой жизни брачными узами, суждено жить вместе и в мире ином, они так искренне горевали о судьбе человека, умершего неженатым, что, прежде чем предать тело земле, они обычно находили ему партнера для вечной жизни». Тот факт, что, если мужчина у некоторых славянских народов умирал холостяком, после его смерти ему назначалась жена, основывается на авторитетных заявлениях нескольких очевидцев. А в измененном виде такая практика сохранилась в некоторых местах и по сей день. В Малороссии, например, умершую девушку одевают в свадебный наряд, а ее друзья приходят на ее похороны, как на свадьбу. Похожий обычай соблюдается в случае смерти молодого человека. В Подолии (Западная Украина) тоже похороны незамужней девушки устраивают как свадьбу: в женихи выбирают юношу, который сопровождает ее до могилы; при этом свадебный платок обвязан вокруг его рукава. С этого момента ее семья считает его своим родственником, а в глазах всех остальных членов общины он вдовец. В некоторых уголках Сербии, когда умирает молодой человек, девушка, одетая как невеста, следует за ним до могилы, неся два венца; один из них бросают на тело, а другой она хранит, по крайней мере некоторое время.
Ибн Фадлан рассказывает, что некоторые купцы-русы, с которыми он познакомился в Волжской Болгарии, громко обвиняли своего арабского друга в том, что он принадлежит к народу, который хоронит своих покойников, чтобы они гнили и становились пищей для червей, и в таком случае невозможно сказать, что случится с умершими, в то время как у них принято сразу же кремировать умерших, так что усопшие без задержки попадают в рай. Кажется неясным, что это были за «русские», и Расмуссен, переводчик этого повествования на датский язык, энергично отрицает, что они были скандинавами, но большинство авторов согласны с тем, что, вероятно, это были варяжские купцы.
Можно заметить, что язычники-славяне ставили на могильном кургане небольшую хижину или шатер, где душа могла бы найти покой и убежище, когда придет посетить тело, в котором она когда-то обитала, и сюда же приходили родственники умершего, когда хотели оплакать его останки. Полвека назад в России еще можно было встретить следы этого обычая. Несмотря на строжайший церковный запрет, белорусы ставили над могилами нечто вроде сруба. В некоторых районах их называли «голубец». Это слово больше подходит для обозначения креста под крышей, который обычно ставят на кладбище. Как можно себе представить, существовало поверье, что эти небольшие жилища, запрещенные церковью, населяли страшные призраки, и они часто служили потайным убежищем для оборотней и вампиров.
Язычники-славяне также поддерживали традицию хоронить в одной могиле как можно больше поколений членов одной семьи; и чем больше обитателей занимало могилу, тем больше уважения было семье, так как она находилась под защитой столь большого количества «отцов», чьим жилищем она стала. Может показаться, что какие-то штрихи этого обычая существуют в современной Болгарии, где, как говорят, если ни один родственник не умирает на протяжении трех лет, семейную могилу вскрывают и хоронят в ней любого незнакомого человека, который умер по соседству. Это, без сомнения, происходит из старого поверья, что могиле нужна жертва.
Даже в настоящее время продолжают существовать обряды, которые явно уходят корнями в эти представления, и связь между мертвыми и живыми следует разрушить из страха того, что умершие могут еще возвратиться, чтобы потребовать к себе кого-то из тех, кто остался на земле. Так, в некоторых уголках России постель, на которой лежал умирающий человек, или, по крайней мере, матрас должны быть уничтожены. В современной Англии тот же самый обычай еще не полностью исчез, так как в некоторых графствах считается несчастьем, если кто-то из членов семьи или домочадцев или родственник ляжет спать на кровать, на которой кто-то умер, так что от этого предмета мебели стараются поскорее избавиться. Считается, что это касается только тех, кто каким-то образом был близок умершему или жил с ним в одном доме. В России дом, откуда недавно отправлялась на кладбище похоронная процессия, или, по крайней мере, его главную комнату усыпают зерном. В Англии в некоторых домах в течение семи дней после похорон держат запертой комнату, в которой лежал покойник. Причина этого уже совершенно неизвестна, но первоначальная идея, видимо, состояла в том, чтобы не позволить духу возвратиться в эту комнату. Я слышал, что дверь запирают, чтобы призрак не выбрался из комнаты, что, видимо, указывает на давнее поверье: через семь дней сила призрака ослабевает и исчезает.
