Он положил было руку на засаленную тетрадь, но потом вдруг передумал.
– Вообще-то у нас не положено разглашать сведения о постояльцах, – совершенно некстати продемонстрировал он бдительность. – Почем я знаю, зачем вам она?
Стараясь не обращать внимание на его мерзкий взгляд, откровенно ползающий по моим ногам, я достала из сумки червонец и сунула ему под нос.
Десятка исчезла так, словно ее и не было. Рука портье снова потянулась к тетради.
– Так как ее зовут? – уточнил он как ни в чем не бывало.
На секунду я замешкалась, ведь мне было известно только имя. Молчавшая до сих пор Танька быстро пришла мне на помощь.
– Саша Полозова, – сказала она.
Мы затаили дыхание. Но волновались напрасно.
– Есть такая, – сообщил портье, равнодушно глянув на записи. – Номер семнадцать. Но сейчас ее нет. Она и прошлой ночью не ночевала.
– Вы в этом уверены? – неосторожно спросила Татьяна.
– Как в том, что у тебя чертовски аппетитные сиськи. – Придурок заржал, страшно довольный собственным чувством юмора.
Я с трудом удержалась, чтобы не съездить ему по роже, но сочла, что будет только хуже.
– Вы не могли бы дать нам ключи от ее комнаты? Мы бы хотели лично убедиться в том, что это именно так, – попросила я, сама пугаясь собственной наглости. Впрочем, уверенности мне добавляла очередная купюра, зажатая в кулаке. В этот раз она была синего цвета.
У портье определенно имелись финансовые проблемы, так как он легко согласился, и круглая деревяшка со ржавым ключом благополучно перекочевала со стойки в наши дрожащие от волнения руки.
Мы поднялись по скрипучей лестнице, проходя мимо обшарпанных дверей, из-за которых раздавались звуки, весьма далекие от благопристойности.
Комната номер семнадцать находилась на втором этаже, в самом конце коридора. Татьяна придержала меня за рукав, когда я уже собралась войти. Я обернулась.
– Может, не стоит? – прошептала она.
Не говоря ни слова, я решительно шагнула вперед, нашарила на стене выключатель и зажгла свет.
– О господи! – прошептала за моей спиной Татьяна.
В комнате царил беспорядок. Дверцы шкафчика были распахнуты, все его содержимое лежало на полу.
– Сматываемся, – сказала я. Татьяна с радостью поддержала мое предложение и пулей вылетела в коридор. У меня тоже не было причин особенно медлить.
Я протерла носовым платком выключатель, к которому прикасалась, и аккуратно заперла дверь.
Итак, кто-то рылся в вещах Саши. Откровенный беспорядок мог объясняться двумя причинами: либо ее хотели припугнуть, либо неизвестные гости в самом деле что-то искали, но очень торопились. Второе более вероятно.
Портье сказал, что она не ночевала прошлой ночью в номере.
Где же она была?
Этот вопрос не давал мне покоя, когда я приехала домой. Накануне мы с Татьяной оставили девушку прямо у дверей гостиницы. Так куда же она потом исчезла? И почему? Ей нужно было сделать всего несколько шагов до дверей. Но внутрь она так и не вошла. Кто или что помешало ей это сделать?
Неожиданно меня осенило: а что, если она и не собиралась возвращаться? Но куда она могла отправиться? Ведь, если мне не изменяет память, было уже за полночь? Насколько я знала, знакомых в нашем городе у нее тоже не было. Тем более таких, к которым можно завалиться в гости на ночь глядя.
От бесплодных размышлений у меня разболелась голова. Я сварила кофе, надеясь, что это прочистит мне мозги.
В какой-то мере это действительно помогло. Мне вдруг стало понятно, что невозможно просчитать поступки человека, которого ты совсем не знаешь. Значит, надо поговорить с теми, кто знал ее лучше. Обрадованная просветлением, я залпом допила кофе и стала звонить Татьяне, собираясь уговорить ее организовать мне встречу с Викой. По моим предположениям, она вполне могла сообщить мне кое-что полезное.
Тут меня постигла неудача. Танька на звонки не отвечала.
Немного подумав, я решила не терять времени даром и с утра пораньше проверить свои предположения насчет того, что Саша по доброй воле отправилась куда-то после встречи с нами. Если это было именно так, то ее наверняка мог кто-то видеть.
Это был уже девятый киоск за сегодняшний день. После пятого все они стали казаться мне одинаковыми. Все были заполнены одними и теми же импортными шоколадками, сигаретами и банками с пивом. Даже сонные продавщицы походили одна на другую, как родные сестры.
Возле гостиницы почти не было жилых домов, если не считать двух-трех деревянных развалюх с покосившимися окнами.
С другой стороны, это место было довольно бойким. Прямо напротив гостиницы имелась троллейбусная остановка с целой вереницей торговых палаток. На них я возлагала большие надежды, ведь большинство работало круглосуточно.
Однако очень скоро выяснилось, что не так-то все просто и детектив из меня – плохонький. Ко всему прочему, с самого утра лил жуткий дождь, и я вымокла насквозь.
Неизвестно, что стало причиной моего оглушительного провала на новом поприще: то ли вопросы я задавала неправильно, то ли вид у меня был какой-то несолидный, но толку я так и не добилась. Естественно, энтузиазма у меня резко поубавилось. Выглядела я довольно жалко, и все чаще мою голову посещал вопрос: а какого черта я во все это лезу?
Ответа я так и не нашла. Руководствуясь скорее природным упрямством, чем желанием довести дело до конца, я на автопилоте добрела до последней палатки и, отчаянно шмыгая носом, задала лоточнице, закутанной в огромный кусок полиэтилена, набивший оскомину вопрос о пропавшей девушке. Та выслушала меня без особого интереса и недобро спросила, косясь на мои промокшие туфли:
– А тебе это зачем?
– Надо, – ответила я и оглушительно чихнула.
Как ни странно, это произвело впечатление. Лоточница немного смягчилась. На ее лице даже появились признаки сочувствия.
– Она твоя подруга или родственница? – поинтересовалась она.
– Родственница, – соврала я. – Дома волнуются. Не знают, что делать. А милиция раньше чем через три дня заявление не принимает.
Сиротский вид и слеза в голосе довершили мою победу.
– То-то я смотрю, ты с самого утра здесь крутишься, – покачала головой продавщица. – Вон, мокрая вся. Простудишься, не дай бог. Чем же тебе помочь?
– А вы в ту ночь не работали? – пискнула я. В моей душе зародилась слабенькая надежда.
– Работала. Ты говоришь, позавчера это было? Точно, моя смена. Но девушку не видела. Ночь была спокойная. Народу почти никого. Ее бы я наверняка заметила.
Я совсем приуныла. Получалось, что Саша просто-напросто испарилась. Исчезла, словно ее и не было.
Упавшим голосом я поблагодарила сердобольную тетку за сочувствие и повернулась, чтобы уйти, но тут она снова меня окликнула. Мне послышалась в ее голосе неуверенность, точно она сомневалась, что поступает правильно. Это меня так заинтриговало, что на минуту заставило забыть о дожде и усталости.
