– Маш, не стоит такую красоту пачкать. Дома отмоюсь. Пойдём, поздно уже.
Он взял девушку под руку и мягко, но настойчиво повёл в сторону школьных ворот.
Ночь была безветренная. Падал крупный, хлопьями снег. Он плавно кружился в воздухе, скользил вниз, словно невесомые крошечные ладьи в бескрайнем тёмном океане неба. Павлу показалось на мгновенье, что они остались одни на земле, такая стояла тишина. Внезапно, он осознал, что ему приятно идти вот так, молча, рядом с Машей. Девушка тоже притихла и загадочно улыбалась. Они дошли до дома и остановились возле её подъезда. Павел уже собрался попрощаться, как вдруг Маша тонко вскрикнула и начала оседать вниз. Павел подхватил её на руки и внёс в подъезд. С трудом поднявшись по лестнице, он нашёл у неё в сумочке ключи и открыл квартиру. Дома никого не было. Павел непроизвольно принюхался. Он давно заметил, что во всех человеческих жилищах свой индивидуальный запах. В квартире Маши приятно пахло хорошим кофе, ванилью и духами с нежным цветочным ароматом. «Чисто женский аромат. Ни капли мужского духа», – машинально отметил про себя Павел. Не разуваясь, он прошёл в ближайшую от входной двери комнату, которая оказалась спальней, и уложил девушку на огромную кровать. Маша слабо застонала и пошевелилась. Павел отправился на поиски аптечки и телефона. И то, и другое он обнаружил на кухне. Павел поднял трубку, чтобы набрать 03, и краем глаза уловил слабое движение, словно мелькнула чья-то тень. Легкое дуновение воздуха уверило его, что кто-то прошмыгнул за спиной. Павел бросил трубку на рычаг и быстро прошёл из конца в конец длинного коридора, заглядывая во все помещения. В квартире никого не было. «Померещилось. Это, наверно, моя больная совесть. Вызову скорую и пойду. Светка теперь с ума сходит. Вот идиот! Надо позвонить ей, сказать, что всё в порядке, скоро буду», – подумал Павел. Из спальни, где он оставил Машу, послышался её слабый голос. Павел тут же забыл о телефонном звонке и поспешил на зов девушки.
Маша уже сняла сапоги, шубку и одежду, в которой была на школьном празднике. В соблазнительной позе девушка лежала на кровати. Короткий кружевной пеньюар не скрывал длины её умопомрачительных ног, и было понятно, что белья под ним нет. Кожа девушки матово блестела в неярком свете ночника. Щёки её горели, а вырез на неглиже распахнулся настолько, что выставлял напоказ тёмные полукружья сосков. Девушка призывно приоткрыла губы и неторопливо провела по ним языком. Павел остолбенел.
«О, Боже! Я попал», – мелькнуло коротко, и он ощутил мощную эрекцию.
Маша смотрела на него покорно, с мольбой. И Павел сдался. Последовавшее за этим плохо запомнилось ему. Он взлетал ввысь и падал в бездонную пропасть, умирал и возрождался. Достаточно было её легкого прикосновения, чтобы желание обладать девушкой вновь овладевало им. Павел забыл о жене, об ожидаемом ребёнке. Маша была единственной, в ком он нуждался. К его немалому удивлению, она оказалась девственницей, но искушённой в ласках. С ней он осуществил все свои скрытые эротические фантазии, о которых стыдился рассказать Светлане.
Павел плохо помнил, что они пили в короткие минуты отдыха. Какое-то приторное и одновременно терпкое вино. Он только заметил, что Маша каждый раз подсыпала в его бокал яркий розовый порошок из старинной изящной склянки. Он хотел спросить её, зачем это, но страсть одурманивала разум. И Павел вновь растворялся в пожиравшем его желании наслаждаться телом девушки.
Под утро Павел настолько утомился, что задремал. Позже, вспоминая привидевшееся ему, он так и не смог решить, было то во сне или наяву. Павел лежал с закрытыми глазами, но веки, ему казалось, были прозрачными, потому что он наблюдал за тем, что происходило в комнате. Он видел обнажённую Машу, разметавшуюся рядом с бесстыдно разведёнными ногами. Девушка спала. Вероятно, ей снилось что-то неприятное и беспокоило во сне, так как её ресницы подрагивали, а глазные яблоки двигались под сомкнутыми веками. Поздний ноябрьский рассвет ещё не осветил улицы города. Снег закончил приукрашивать землю. Небо очистилось от туч, и круглый лик полной луны беззастенчиво рассматривал обнажённых любовников. Напротив кровати висело большое зеркало в вычурной резной раме, в котором отражался лунный диск. Павел сразу вспомнил прочитанный не так давно фантастический роман. Ему показалось, что он сам попал на другую планету или в иное измерение с двумя лунами. Внезапно амальгама зарябила, и из зазеркалья в комнату шагнула высокая худая старуха. Она держала в руках чёрный кувшин, расписанный магическими символами. Ведьма, иначе не назвать, приблизилась к кровати и поставила сосуд на край. Из него тут же высунулась ромбовидная голова отвратительного гада, чешуйчатая и склизкая, на которой злобно сверкали рубиновые глаза. Павел усомнился, что в земной фауне существуют подобные особи. Чудовище зашипело, выбралось из сосуда и направилось к нему. Холодное и липкое от слизи, оно доползло до его члена и принялось изучать орган раздвоенным острым языком. Павел с отвращением почувствовал, что его прежде вялая плоть напряглась. Тварь раскрыла пасть и стала насаживаться на член мужчины, словно удав, заглатывающий жертву. Сжатия причиняли Павлу ни с чем несравнимое удовольствие, и через несколько секунд он излил семя. Гад тут же оставил его, устремился к лону Маши и вёртко внедрился внутрь. Девушка прерывисто вздохнула и сладострастно застонала. Старуха повернулась и опять шагнула в стеклянную поверхность, которая мгновенно поглотила её.
Яркий солнечный свет разбудил Павла. Маша по-прежнему спала, раскинувшись рядом с ним. Его страсть улетучилась вместе с тьмой. Стараясь не шуметь, он оделся и тихо покинул квартиру. Девушка так и не проснулась. Павел быстро шагал по улице и с ужасом думал, что скажет жене. Как будет извиняться за ночь, проведённую вне дома. Он никогда не лгал Светлане, и сомневался, что легко сможет выпутаться из неприятной ситуации, в которую его завела обычная похоть.
Светлана ни разу не упрекнула мужа. Но по выражению её лица, по лёгким голубоватым теням, которые залегли под глазами жены, по молчаливым вздохам и взглядам исподтишка, Павел знал, что она обижена и расстроена. Он попытался найти какие-то аргументы, придумать нечто оправдывающее его ночёвку вне дома, но слова не приходили на ум. И тогда он решил, что лучше смолчать. Сделать вид, словно ничего страшного не произошло. Ну, что раздувать из мухи слона. Подумаешь, с кем из мужиков не бывает? Пусть думает, что не хватило приятелям спиртного и пошли добавлять к кому-нибудь домой. За разговорами перебрал лишнего, вот и заночевал в гостях. Для неё же лучше. А вдруг он бы на милицейский наряд наткнулся – срамота. Ведь легко можно было и в вытрезвитель загреметь. Павел так рьяно выстраивал в уме линию собственной защиты, что сам почти уверовал в невинность своего проступка. Через пару дней жена оттаяла, успокоилась. Всё это время Павел был предельно нежен и внимателен к ней и старался предугадать каждый каприз. Купил флакончик её любимых польских духов «Может быть», цветы и конфеты и достал билеты на нашумевший спектакль в театр на Таганке.
