— Буду удалять роговицу и хрусталик, — повторил Кук.
Приняв решение и манипулируя скальпелем с невероятной для такого грузного мужчины изящностью, он осторожно прикоснулся им к растерзанному глазу. Легким подсекающим движением срезал небольшой участок роговицы и, подцепив лезвием, удалил ее. Медсестра подставила металлическое блюдце, хирург опустил в него этот почти прозрачный кусочек ткани и продолжил операцию. Теперь он сделал надрез поглубже, не обращая внимания на появление водянистой капельки крови и жидкости, выступившей на поверхности. Круговым движением скальпеля хирург извлек остатки хрусталика, погруженного в стекловидное тело, и также положил их на блюдце.
Они походили на мелкие кусочки окровавленной липкой ленты.
— Связки и круговая мышца сильно обожжены, — объяснял Кук свои действия, срезая небольшой кусочек ткани из-под нижнего века и отправляя его за роговицей и хрусталиком на металлическое блюдце.
Его отточенные движения сопровождались монотонным стуком осциллоскопа.
Как будто снимая шелуху с луковицы, Кук отделял кусочки прозрачной ткани и извлекал их из глаза с помощью скальпеля и щипчиков. Когда последний кусочек омертвевшей ткани был удален, он отложил скальпель и стал зашивать небольшое отверстие, образовавшееся после удаления хрусталика.
— Он будет слепым на этот глаз, сэр? — спросила стоявшая рядом медсестра.
Кук сделал долгий выдох, отчего маска на его лице затрепетала.
— Возможно, — сказал он задумчиво. — Однако у него есть шанс.
Доктор Томпсон бросил на хирурга недоверчивый взгляд, слегка приподняв одну бровь.
Кук заметил реакцию коллеги, но ничего не сказал. Только взглянул на него поверх маски.
Осциллоскоп продолжал свой размеренный аккомпанемент.
Миллер долго не мог понять, спит он или нет.
Он попытался сесть, но почувствовал, что это ему не под силу. Тяжело дыша, опустил голову на подушку. Было еще темно. Вокруг царило безмолвие: ни разговоры, ни возгласы, которыми поначалу встретила его больница, не достигали теперь его слуха. Может быть, на дворе ночь? Возможно, этим объяснялась темнота. Возможно.
Он открыл глаза.
Ничего не видно.
Миллер поднес руку к глазам — они снова были, накрыты ватными тампонами. Коснулся пластыря, которым их приклеили, пощупал тампоны кончиками пальцев, как это делают слепые, водя пальцами по странице со шрифтом Брайля.
Слепой!
Ты — слепой, говорил он себе. Привыкай узнавать предметы на ощупь, потому что увидеть ты их больше никогда не сможешь. От этой мысли захотелось плакать. Миллер сжал руками виски.
— Мистер Миллер.
Он вздрогнул.
— Кто здесь? — пробормотал больной, делая неуклюжую попытку сесть и инстинктивно повернув голову, даже осознавая, что не увидит того, кто его позвал. Спина и ноги сразу одеревенели, и он со стоном повалился навзничь.
— Как вы себя чувствуете? — спросил голос. Мягкий женский голос с легкой ирландской картавостью.
Он пожал плечами.
— Вы были без сознания шесть часов, — сказал голос.
— Где я? — поинтересовался Миллер.
— В больничной палате, — последовал ответ.
— А кто вы? Прошу прощения, но моя слепота создает некоторые неудобства, — с раздражением сказал Миллер.
— Я — сестра Бреннан.
— Полагалось бы сказать: рад вас видеть, но, как вы, вероятно, догадываетесь, в данной ситуации это было бы неуместно. — Миллер поднял руки к перевязанным глазам и глубоко вздохнул. — Боже мой, — пробормотал он. — Простите великодушно...
— Не стоит извиняться, — успокоила сестра, и Миллер услышал, что она подошла к постели. Потом он почувствовал, как ее рука скользнула ему под спину и помогла приподняться. Сестра поправила подушки и бережно усадила его в них. Миллер услышал стук столовых приборов, и до его ноздрей донесся запах пищи.
— С большим удовольствием я бы чего-нибудь выпил, — заметил он.
Сестра взяла его руку, вложила в нее вилку и стала помогать ему подносить пищу ко рту. Миллер поморщился.
— Ко всему прочему, я еще и не могу видеть того, что ем, — ухмыльнулся он.
Проглотив еще два-три куска, он решительным жестом дат понять, что обед закончен.
— Вам надо поесть, мистер Миллер, — сказала сестра Бреннан.
— Что-то нет аппетита, — холодно ответил он. — Видите ли, меня почему-то волнует совсем другое. Например, останусь ли я слепым на всю жизнь?
— Я этого не знаю, мистер Миллер.
— А могу я поговорить с кем-нибудь, кто это знает? — поинтересовался он.
Внезапно повисшую в палате тишину нарушил стук в дверь. И снова Миллер инстинктивно обернулся на звук, понимая, что вошел еще кто-то.
— Пока все, сестра, — услышал Миллер, уловив в голосе начальственные нотки. Сестра Бреннан вышла из палаты, прикрыв за собой дверь.
После минутного молчания вошедший заговорил.
— Не буду спрашивать, мистер Миллер, как вы себя чувствуете. — Джордж Кук поднял историю болезни, лежавшую в ногах у больного, и пробежал ее глазами. — Я могу себе это представить.
— Нет ничего проще. Надо только зажмуриться, — с издевкой отозвался Миллер.
Кук представился и, сделав несколько шагов, выглянул в окно: небо было затянуто грозовыми тучами. Там, в вышине, скрытой от взора, летел самолет, и его рокот был чем-то сродни раскатам грома.
— Не часто попадают к нам знаменитости, — сказал хирург. — Особенно из мира кино. Вы специалист по киноэффектам?
Миллер кивнул.
— На этот раз они оказались роковыми, — сказал он устало.
Кук посмотрел на своего пациента, лежавшего с вытянутыми вдоль туловища руками.
— Мне суждено всю оставшуюся жизнь быть слепым? — спросил Миллер, сдерживаясь, чтобы не закричать.
— Трудно сказать. Повреждения, особенно левого глаза, очень сильные. Последствия, по крайней мере, пока предугадать невозможно.
— Ну а теоретически?
— Вероятно, да, — тихо проговорил Кук. — Однако это еще не точно. Вообще-то есть одна возможность вернуть вам зрение.
Миллер приподнялся в постели, повернув голову на голос хирурга.
— Какая? — оживился он, в голосе его зазвучала надежда.
— Я хотел сказать — можно попытаться, мистер Миллер. Зрение в правом глазу может постепенно восстановиться до нормы без хирургического вмешательства, но левый спасти было уже нельзя — вас поздно к нам доставили.
— Объясните, что вы имели в виду, когда говорили, что можете вернуть мне зрение? — не унимался Миллер.
— Пересадку, — сказал хирург. — У нас в больнице уже проводились подобные операции, многие из них — успешно. — Он повернулся к окну, услышав, как первые капли дождя забарабанили по стеклу.
