Она укрыла напарника курткой, огляделась. И замерла. Столб и поперечина, поддерживающие двускатный навес у причала, были выкрашены белой краской. И забрызганы кровью Малдера.
«Белый крест, — пронеслось в голове Скалли, — он не мог знать всё с такой точностью, даже если он всё спланировал заранее. На месте Призрака мог оказаться любой другой агент или полицейский. Но белый крест забрызган кровью Малдера».
В машине «скорой помощи» Скалли неотрывно смотрела на лицо Фокса, словно боясь, что если она отведёт взгляд, то навсегда потеряет напарника.
В больнице Малдера сразу переложили на операционный стол. Дана отрешённо слушала переговоры врачей, продолжая глядеть в умиротворённое лицо Фокса.
— Что у нас?
— Огнестрельное в верхнюю треть бедра.
— Давление?
— Нижнее — 67
— Два литра крови для переливания.
Только теперь Скалли устало прикрыла глаза. От неё его жизнь теперь мало зависела.
Окружная больница
Роли, штат Северная Каролина
16 ноября 1994
Поздний вечер
Лиз Хоули балансировала на грани потери сознания. Но агенты были вынуждены дать ей для опознания фотографии преступников, соответствующих словесному портрету, сделанному Лютером Ли Боггзом. На семнадцатой Элизабет отвернулась. Детектив Дилэни протянул снимок Скалли. Дана уже видела это лицо. Только без бороды. Но всё равно узнала — мужчина с холодными глазами из кошмара, наведённого Боггзом. Агент и детектив вышли в коридор.
— Лукас Джексон Генри, — читал Дилэни вслух, — двадцать восемь лет. Был осуждён в Луизиане — изнасилование, наркотики. Ничего особенного, сидел несколько раз. Он был свидетелем автомобильной катастрофы, в которой погибли его мать и отчим. Причём женщина оказалась обезглавлена. Семилетняя годовщина этого события наступает через три дня.
— Он его постоянно переживает заново, — скорее себе, чем Дилэни, сказала Скалли и села на подоконник. — Тогда понятно. Значит, нам осталось ровно три дня.
— Самое важное, что мы нашли, — произнёс Дилэни. — Высказывалось предположение, что в последних пяти убийствах, которые совершил Лютер Ли Боггз, участвовал партнёр. Мы не можем доказать это в суде, однако уверены, что партнёром был Лукас Генри.
Центральная тюрьма
Роли, штат Северная Каролина
17 ноября 1994
07:36
В камеру Боггза она буквально порвалась.
— Ты нас подставил! Ты по уши в этом деле, ты и твой сообщник — Лукас Генри. Ты подставил Малдера потому, что он тебя сюда засадил!
Последнюю фразу Скалли выкрикнула. Боггз, развалившись на койке, смотрел на неё снизу вверх с недоумённым любопытством.
— Я тебе вот что скажу, — продолжила Дана, — если он умрёт, то я и не подумаю останавливать человека, который поволочёт тебя в газовую камеру и отправит на небеса навсегда, сукин сын!
Скалли отвернулась к двери.
— Дана, — раздался сзади знакомый голос, голос напарника, и Скалли резко обернулась.
На секунду ей показалось, что перед ней сидит Малдер, облачённый в проклятый красный комбинезон. Нет, это был всего лишь Боггз. Но Скалли продолжала слышать голос Малдера:
— Ведь ты мне поверила.
Скалли зажала ладонями уши.
— Нет! — закричала она не для того, чтобы ответить, а лишь бы заглушить этот голос. — Нет! Я тебе не верю!
Она даже закрыла глаза, чтобы случайно не увидеть ещё какой-нибудь призрак в красном комбинезоне. Когда они открыла глаза, Боггз смотрел на неё с беспокойством.
— Ну, если ты не веришь мне, — сказал он, подняв брови, — может быть поверишь самой себе.
Боггз закрыл глаза, склонил голову и глубоко задышал. Потом с кряхтением потёр лицо скованными руками.
— Мне четырнадцать лет, — заговорил он ровным голосом, — мои родители уехали. Я спустилась потихонечку вниз, совсем одна, взяла одну из сигарет моей мамы и вышла на крыльцо. Было темно. Я была так перепугана, сердце билось.
Скалли заворожено смотрела на то, как Боггз теребит прядь волос, играет ею.
— Меня бы убили, если б узнали, — продолжал заключённый, — но я не могла удержаться. Не потому, что хотелось курить, а потому, что это было запрещено.
Боггз пригладил волосы и поглядел на Скалли.
— Ну, — неуверенно сказала она, — в жизни любого ребёнка бывает такое мгновение.
— Я знаю, чего ты хочешь, — откинувшись к стене, произнёс Боггз. — И я знаю, с кем хочешь поговорить. Что же ты молчишь — спроси меня.
— Я поверю вам, если вы мне позволите с ним поговорить, — голос дрожал и срывался.
Боггз криво усмехнулся и поглядел по сторонам. Закрыл глаза.
Когда он вновь открыл их, взгляд его изменился, потяжелел. И Скалли узнала этот взгляд. Изменился и голос. И тоже стал таким знакомым…
— Старбак…
Скалли почувствовала, как на глаза наворачиваются слёзы. А Боггз поднял кулаки к лицу, и из его горла вырвался натужный полустон-полувой.
— Н-нет! — прорычал он. — Нет-нет! Никто ни с кем говорить не будет, пока я не договорюсь с вами!
Его выпученные глаза бешено уставились на Скалли. Та поёжилась. А заключённый наклонился вперёд:
— Не нужно недооценивать мой страх перед смертью! И не нужно играть на моём ужасе перед возвращением в это кресло. Я знаю, что мой ад — возвращаться в это кресло, снова и снова, всё время. Но в этой жизни, я не хочу больше попадать в него. Никогда!
Скалли оторопела. Боггз заговорил тише и спокойнее:
— Когда я проходил врата смерти, меня провожал священник. Я никогда в жизни не слушал священников, никогда. Он сказал мне: «Тот, кто не любит, — живёт при смерти. Тот, кто ненавидит брата своего, — убийца. Ни одному убийце не дарована жизнь вечная».
И тут Скалли вновь почувствовала, что отстраняется от реальности. Она видела эту же камеру, но с другой точки. И в камере, кроме неё и Боггза, были ещё люди. Седой сухопарый священник что-то говорил, держа в руках раскрытую Библию. Но Дана не слышала, что он говорит. В её ушах звучали слова Боггза, доносящиеся из какого-то далёкого далёка.
— …Вся моя семья все, кого я убил, стояли и смотрели на меня…
И Скалли тоже увидела — мальчик-подросток, две девушки, пожилые мужчина и женщина. Никто, кроме неё и плачущего Боггза, не видел этих людей. Ни священник, ни охранники. Никто.
— …Я видел страх. Я видел ужас. Я заставил их бояться, когда убивал…
Боггза вывели из камеры и повели по коридору. А справа и слева вдоль стен стояли те, кого он убил, и смотрели на него. И он смотрел на них.
— …И свой страх они отдали мне. Весь. Целиком…
Заключённого пристегнули к креслу. Дверь захлопнулась.
