Навка замолкает и с подозрением смотрит ему в глаза.
– К сожалению, вы уже попались в их ловушку.
– В какую ещё ловушку? – недоумевает О’Димон. – Женщина, вы о чём?
– Я о тех двух маленьких, лишённых колючек мексиканских кактусах, которые, если пожевать, мало не покажется.
Слова длинноволосой женщины в красном сарафане приводят Димонов в такое замешательство, что те застывают на месте, словно поражённые молнией.
– Они и, правда, дадут вам возможность увидеть то, чего не видят другие, – добавляет Навка. – Но это последнее, что вы увидите.
О’Димон мгновенно бледнеет и начисто теряет дар речи. Вытаращив глаза от изумления и приоткрыв рот, он силится что-то сказать и не может. Димона-А, напротив, тут же бросает в жар. Уши его пунцовеют и горят огнём, как будто его только что застали на месте преступления или уличили в том, что он так тщательно скрывал.
Но, делая вид, что он тут совершенно ни при чём, Димон-А приходит другу на помощь.
– Нет… никого мы здесь не встречали, – мотает он головой.
– Ясно.
Женщина в красном сарафане оставляет их и идёт дальше в гору по асфальтовой дороге.
Хлопая глазами, О’Димон смотрит на удаляющуюся фигуру. К нему неожиданно возвращается дар речи.
– Как это она догадалась?
– А бес его знает, – пожимает плечами Димон-А, глядя в спину уходящей женщины.
Больше не таясь, он разжимает кулак и вновь показывает приятелю два засушенных кактуса на ладони.
– Ну что, сейчас заточим или потом?
– А там, возле вышек, менты, случайно, не стоят? – спрашивает О’Димон.
– Обычно не стоят, но сегодня особый день. Сегодня вполне могут стоять.
– Тогда давай сейчас, пока нас не обшманали.
О’Димон протягивает руку за одним из кактусов.
Ушедшая недалеко вперёд женщина в красном сарафане неожиданно останавливается и поворачивается к ним.
– Даже и не думайте! – кричит она издали.
– А мы и не думаем, – стебётся О’Димон.
– В таком случае очень скоро вы увидите её.
– Кого? – любопытствует Димон-А.
– Свою нежить.
– Какую ещё нежить?
Навка усмехается.
– Вы будете очень удивлены, увидев её.
– Где же она? – деланно удивляется О’Димон. – Почему я её не вижу?
– Потому что она сидит в тебе.
– Во мне? – недоумённо перепрашивает О’Димон.
– Эта тварь уже давно сидит в тебе. Впрочем, и в твоём друге тоже.
– Да что вы говорите! – усмехается Димон-А.
– Более того, очень скоро вы увидите ещё и змею.
– Какую ещё змею?
– Такую, – отвечает Навка и, соединив пальцы рук, показывает им замкнутый круг.
– Уробороса? – спрашивает О’Димон.
– Нет, Амфисбену.
– Чёрт подери, сколько же всего интересного мы сейчас увидим! – загорается Димон-А.
Поняв, что переубедить парней ей не удастся, Навка вздыхает и идёт дальше вверх по дороге.
– Ну, погнали! – Димон-А смело, не таясь, отправляет свой кактус в рот. Второй кактус исчезает во рту О’Димона. Оба молча и усиленно начинают жевать.
– Фу, какая гадость, – морщится Димон-А.
– А по мне так вроде ничего, – не соглашается с ним О’Димон.
– А может, у неё просто крыша поехала? – предполагает Димон-А, – паранойя там или какой-нибудь синдром?
– Я бы не сказал. В чём-то она права. В тот раз я, действительно, чувствовал в себе змею.
– Какую ещё змею?
– Ту самую, которая, свернувшись спиралью, спит в крестцовой кости у каждого человека, – со знанием дела отвечает О’Димон.
– Кундалини, что ли?
– Ага.
– Да ладно, как ты мог её почувствовать?
– Обыкновенно. Когда она выходила из меня.
– Выходила? Из тебя? Откуда же она выходила? Из задницы?
– Из родничка. Из того места на темечке, которое зарастает у младенцев в первый год жизни.
Сверху до них вновь доносятся призывные, душераздирающие крики Навки:
– Зоя! Зоя! Где ты?
10. Как бы вы сами здесь не пропали!
Женщина в красном сарафане и в белой вышиванке подходит к двум милиционерам.
– Извините, вы тут девушку, случайно, не видели?
– А в чём дело? – спрашивает старший сержант.
– Дочка у меня пропала, – хлюпает она носом. – Всё обыскала тут, куда делась, ума не приложу.
– Да успокойтесь вы, мамаша, – морщится младший, – не нойте, и без вас голова тут болит.
– Она, как сквозь землю, провалилась!
– Приметы? – спрашивает старший.
– В белом платье… коса до пояса, – перечисляет она.
– Нет, в таком виде мы никого не видели, – качает головой младший. – Тут в основном все в чёрном ходят.
– Ребятки, милые, помогите, – вновь наворачиваются слёзы у неё на лице.
– Чем же мы можем помочь? Мы здесь на посту.
– Кто же мне поможет тогда, если не милиция?
По дороге мимо них проходит стадо коз. Без пастуха.
– Вот так всегда, – недовольно бурчит младший, – чуть что – сразу милиция. Раньше надо было думать, мамаша, да следить за своей дочкой, а не брать её с собой сюда на Лысую. Сколько лет ей?
– Пятнадцать. Зовут Зоя.
– Да она почти взрослая уже. Может, гуляет сейчас где-то с парнями, а вы нам тут голову морочите.
– Или дома сидит уже давно, – подсказывает старший. – Вот если её двое суток не будет дома, тогда можете смело писать заявление.
– Понятно, – всхлипывает Навка.
– И вообще, куда вы смотрели? Как будто не знаете, что здесь всё время люди пропадают.
– Смотрите, как бы вы сами здесь не пропали! – в сердцах произносит Навка и отправляется дальше в путь.
– Куда это вы?
– Дочку искать. Обойдусь как-нибудь и без вашей помощи.
– Поосторожнее там, – советует старший. – Сегодня на Лысой полно всяких маньяков.
– Я знаю, – отвечает Навка и идёт дальше.
Младший сержант чешет себе репу:
– И какого, спрашивается, чёрта она с дочкой сюда попёрлась? Да ещё так вырядилась? Тут не то, что маньяк, здесь любого мужика после бутылки водяры на подвиги потянет.
– Да, тут на горе у всех крышу сносит, – кивает старший. – Вон два дня назад заявление поступило… молодая женщина 25 лет, с длинными волосами, правда, то была брюнетка, изнасиловала тут на Лысой двух мужиков.
– Ни черта себе. Как это?
– Я вот тоже себе этого представить не могу, как? Но самое интересное другое. Заявители, как выяснилось, сами в прошлом отсидели, как насильники.
11. Что вообще… происходит?
– Чего-то кактус этот не цепляет совсем, – жалуется Димон-А.
– Не жди ничего, всё придёт само, – уверенно отвечает О’Димон. – Тема уже на подходе. Обещаю, скоро начнутся мультики.
– Чего-то меня уже на измену потянуло. На крайняк, я с собой ещё кой-чего прихватил, – хвалится Димон-А, – чтоб не так стрёмно было. Только лавандос – пополам. Харэ?
