Наверное, она простояла так долго. Кто бы не напал на Квиквэга, её он не тронул. Сыт, наверное, был. Когда она, спотыкаясь на ровном месте, вернулась в номер к Малдеру, Фокс уже не перебирал фотографии, а, склонившись над столом, что-то помечал на карте озера. Нет, он, конечно, проявил участие, сказал что-то соответствующее, вроде: «Бедняга Квиквэг!», пододвинул Скалли стул, даже сделал попытку принести из кухни стакан воды. И снова вернулся к карте, и что-то объяснял про Синего Дракона, озеро, какой-т концерн…
Скалли потерянно разглядывала какое-то пятнышко на паркете. Сучок, наверное. Пятнышко расплывалось и подло меняло очертания. «Ведь он же бросился меня защищать! — крутилось в голове. — Маленький, смешной Квиквэг, который даже соседского фокстерьера побаивался. Он и сегодня дрожал от страха, но ведь кинулся навстречу хищнику, который ему явно не по зубам. Спасал меня, глупую. Идиотка несчастная, ну что тебе стоило крепче держать поводок!»
Тут она поняла, что в комнате уже несколько секунд тихо, — Малдер замолчал, видимо ожидая ответа. Стараясь не уронить предательски дрожащую в газах влагу, она попросила:
— Повтори, пожалуйста, что ты сказал. Последние слова. Я отключилась, — голос тоже подвёл — прозвучал жалобно и виновато.
— Какие слова? — с готовностью уточнил Малдер, видимо обрадовавшись, что дождался наконец какой-то реакции.
— После слова «бедняга»…
Фокс некоторое время молча смотрел на неё, а потом вдруг спросил:
— Ты лодкой управлять умеешь?
Запад озера Хевельманс
Бухта Чудовища
Ночь с седьмого на восьмое марта
Малдер никогда не умел утешать. Большинство сослуживцев, видимо, полагали его мизантропом со странностями. Насчёт странностей, возможно, они были правы. Но и миф о мизантропии «этого Призрака из подвала» тоже имел под собой некоторые основания. По крайней мере, задушевное общение никогда не было его сильной стороной. У психологов часто так бывает. Серьёзный теоретик, который может объяснить с точки зрения двух десятков различных теорий любые поступки окружающих, как правило, оказывается весьма слабым практиком. А талантливый практик чаще всего на чистой интуиции несёт какую-то вдохновенную ахинею, которая, как ни странно, оказывает замечательное психотерапевтическое воздействие, а потом уж с натугой подводит под неё теоретическую базу. Малдер принадлежал к теоретикам. Он мог объяснить и предсказать действия преступника, но совершенно не знал, что сказать другу, у которого случилась беда.
Вот и сейчас он не мог найти нужных слов. Ничего, кроме банального «бедняги», в голову не приходило. Возможно, стоило подойти и просто обнять Скалли за плечи. На их первом совместном расследовании в Салеме это получилось просто и естественно, а сейчас могло оказаться жестом нелепым и фальшивым. Да и то как Скалли старательно пыталась не уронить подступившие слёзы, предостерегало от сентиментальностей.
Мысль пойти в «свободный поиск» оказалась как нельзя кстати. Конечно, это было чистое безумие с точки зрения логики расследования. Почти все нападения произошли днём, что лишний раз подтверждало гипотезу о том, что они имели дело с земноводным хищником, активным в тёплое время суток. Да и денёк был не из лёгких. Но Скалли надо было сменить обстановку и чем-то заняться. Кроме того, было ясно, что заснуть сегодня ей всё равно не удастся. И Малдер решил перенести запланированный на завтра поиск.
Днём в управлении шерифа он узнал, что в хозяйстве экологов имеется отличная лодка с мощным двигателем, автоматизированным управлением и, что особенно ценно, системой спутникового слежения. Конечно, доктор Фарадей вряд ли оценит эту затею по достоинству, но ничего не поделаешь.
Зато Скалли сразу ожила. Она ненадолго убежала к себе в номер, вернулась с сухими глазами, сосредоточенная, одетая по-походному, с объёмистым термосом в руках. Печатая шаг, промаршировала на кухню готовить кофе. Глядя на её четкие движения, Малдер мысленно похвалил себя за хорошую идею. Сам он уже звонил в лабораторию. Повезло — Фарадей оказался на месте. Интересно, он что, круглосуточно работает? Что-то многовато фанатиков-энтузиастов на одно озеро…
Ехать было недалеко, но Малдер специально не торопился, пользуясь случаем изложить наконец напарнице свои соображения.
— Послушай, Скалли, я пока не могу связать все факты воедино, но что-то определённо вырисовывается…
— Ещё бы — три жертвы за день, — Скалли иронизировала, но Малдер видел, что на этот раз она воспринимает каждое слово. Не то что давеча в номере.
— Три смертельных случая за день, — кивнул он, — ещё один два дня назад, а вожатый погиб на две недели раньше. Этого, конечно, маловато для статистики, но всё выглядит так, словно наш гипотетический монстр почему-то в последнее время перешёл на диету из homo sapiens.
— А чем вообще питаются плезиозавры? — Скалли со стыдом обнаружила пробел в своём образовании. Как-то не приходилось раньше задаваться этим вопросом…
— Они вообще-то хищники. Насколько я могу предполагать, его вполне должна устраивать рыба. Рыбы в озере полно, это нам ещё Бертрам говорил. А доктор Фарадей упоминал о сокращении популяции лягушек.
— То есть первыми пострадавшими были лягушки?
— Я тоже так подумал. И позвонил доктору. Чтобы уточнить. Но он убеждён, что лягушки вымирают из-за деятельности человека. Скалли, ты в этом разбираешься лучше меня, скажи, что происходит с фауной пресного водоёма, если в воду попадают токсические вещества?
— Смотря в какой концентрации, — Скалли пожала плечами. — Рыба вообще-то довольно устойчива к изменению химического состава воды. Другое дело, что она аккумулирует в тканях многие органические соединения. Так что есть уху из пропитанной токсинами рыбки я бы тебе не советовала. А земноводные. Вроде тех же лягушек, действительно плохо приспосабливаются к загрязнению среды. Обычно они просто вымирают. Подожди, — Скалли, похоже, начинала понимать. — Ты хочешь сказать, что Синий Дракон решил перейти на сухопутных млекопитающих. Потому что в воду попали токсические отходы? А доказательства?
— В том-то и штука, Скалли, — Малдер ещё немного сбавил скорость. Тише едешь — дальше будешь. — Я ещё вчера утром в лаборатории подумал: а что, собственно, за конфликт произошёл между нашим уважаемым доктором и инспектором Бэйли? Почему Бэйли так важно было доказать, что экологическая обстановка на озере в норме? Почему вообще встал об этом вопрос? Почему департамент лесного хозяйства вдруг сподобился на инспекцию? Со здешними лесами вроде всё благополучно…
