– Ну… Давай так: я забуду что ты здесь уклонялся от службы, а ты забудешь, что я здесь иногда накатываю по чуть-чуть. И вообще – в моем возрасте это только на благо: кровь разжижает. Давно бы слабоумным стал, не принимая по несколько капель с утра.
– То-то я понять не мог, почему эта хваленая пушка сегодня не могла по стадиону попасть, хотя сами рассказывали, что из нее можно трубы печные на крышах сбивать за тридцать километров.
– Но-но! Поостри тут у меня! Ствол разношен, Синельников забыл с какой стороны к орудию подходить, а может и вообще не помнил, да и погода дрянь. При таком раскладе отстрелялись неплохо.
Старик из каких-то личных тайников извлек четвертинку черного хлеба, надкушенный огурец и стальную рюмку. Налил, лихо опрокинул, занюхал, аппетитно хрустнул огурчиком, щедро предложил:
– Накатишь?
Тоха, неожиданно для самого себя, ответил отрицательно: не тянуло его пить с этим стариканом – фальшивый он какой-то, неправильный, будто актер вторых ролей в провинциальном театре:
– Нет. Не пью я.
– Вообще? Сектант, что ли?
– Закодировался.
– А кодировал, стало быть, кузнец?
Тоху столь странный вопрос озадачил. Прочитав на его лице следы замешательства, Егорыч поспешил добавить неясности:
– Если на второй день кодировка не слетела, то это значит у кузнеца кодировался – без вариантов.
– Что за кузнец? – не понял Тоха. – Доктор такой?
– Да нет, не доктор – простой кузнец. Сельский. Малоизвестный. Не любят пациенты о нем вспоминать. А без рекламы кто о нем узнает? Я вот случайно услышал. У меня сосед закодированный у него был. Раньше был первым хроником поселка – чертей уже даже не боялся: привык к ним, выгуливал их будто собачонок комнатных. Дома у него тараканы от голода мерли, да жена выла от тоски. Вот она его и закодировала. С тех пор ни капли в рот не берет. И денег у него теперь гора – баню, вон, в три этажа себе строил. Супруга, когда все достало, начала его по разным докторам возить. Те соседа и гипнозом кодировали, и иглами кололи – ни в какую. Утром закодируют, а уже вечером он под забором валяется – вонючий и счастливый. Когда ей посоветовали кузнеца, как последнее средство, она и раздумывать не стала. Привезла его на окраину городка нашего, в ремцех. А там и кузня стоит на отшибе. Денег заплатила, и кузнец ее выгнал, чтобы не узнала секреты его знахарства. Бабам это видеть, мол, не положено. И дверь за ней прикрыл. А сосед мой давай пальцы гнуть: «Меня академики кодировали, доктора наук кодировали: никто не закодировал! И ты, быдло черномордое, не закодируешь! Этим же вечером напьюсь как свинья!» Сосед мой мужичок плюгавенький, а кузнец как раз наоборот – в баскетбол бы ему играть: на корзину сверху вниз смотреть может. А в плечах такой ширины, что в деревенском нужнике даже по диагонали не помещается. Взял этот богатырь моего соседушку, стянул с него штаны, пригнул к наковальне, и сыграл с ним в петушка – опозорил как мужика. А потом дверь открыл, и пинка ему дал хорошего под зад, в спину сказав: «Хоть каплю в рот возьмешь – всему городу расскажу!». Вот такие дела… И ты знаешь – с тех пор не пьет мой сосед. Вообще не пьет. Помогло.
– Не любите вы своего соседа, – догадался Тоха.
– А за что мне этого недоумка любить? Весь двор мне закрыл своими стройками – как в колодце жить пришлось. Раз уж ты у нас закодирован, то я себе наливаю.
– Вам бы тоже к кузнецу сходить. И без пьяных артиллеристов из этой пушки мажут.
– Антоша, тебе, как штатскому оболтусу, такое говорить простительно. У нас тут артиллеристов полтора человека: я да Онищенко. А знаешь, какая команда должна обеспечивать такие стрельбы? Да там народ сотнями задействован. У немцев их сверхмощную «Дору» тысячи обслуживали – сорок с лишним вагонов с народом на одно-единственное орудие. А с другой стороны тысячи противников занимаются контрбатарейной борьбой. Пушка выстрелила – все: враг засек деятельность артиллерии. За десять минут из вот этой красотки при подготовленном расчете можно выпустить полтора десятка снарядов. Это максимум. И все – никто не даст ей резвиться больше. Время жизни батареи в бою – несколько минут. А ты представляешь, сколько труда в такое орудие вложено? Его ведь годами с нуля создавали – куча новых решений, плюс модернизация старых. Знаешь, сколько стоит то, в чем мы сейчас сидим? А выстрел один сколько стоит? Деньги бешенные! И таких систем было создано несколько сотен. И смысл? Нигде в бою они не применялись. Это если не считать Афганистана. Но там они себя никак не показали – что были, что нет. Не вписались в ту войну никаким боком. Да и как впишешься: ведь все артиллерийские задачи легко решаются артиллерией калибра до ста пятидесяти миллиметров. И при этом дешевле выходит и скорострельнее, плюс повыше мобильность. А если надо куда подальше и посильнее заряд доставить, то имеются ракеты. А ракеты бывают разные, в том числе и высокоточные. Установка выпускает ее, и тут же делает ноги – поймать трудно, а попадание почти гарантированно. А нашу точность ты сегодня видел – одним снарядом не обойтись. Да – обстановка не ахти была, но все же некрасиво получилось. Если говорить о спецбоеприпасах, то и здесь смысла в такой системе нет. Ведь для тех же гаубиц, калибра сто пятьдесят два миллиметра, давно уже разработан атомный боеприпас. А все слова, что он, мол, недостаточно мощный, от лукавого – нужен взрыв посильнее: запускайте тактическую ракету. Получается, и в этом вопросе в такой вот самке динозавра проку нет. Это стали понимать еще в первые годы. Суетились, модернизировали, пытались даже создать вариант орудия для использования флотом. Бригады, оснащенные тяжелыми орудиями и минометами, держали вдали от границ, толком не понимая, что с ними делать в случае, если НАЧНЕТСЯ. Плюс ведь у снаряда всего один – устойчивость к зенитному огню. Но плюс сомнительный – ракеты сейчас тоже непростые: умеют многое. Мудрить вот при мне еще начинали: управляемые снаряды разрабатывать, для повышения точности и сокращения времени нахождения на позиции. Да вроде заглохло это направление… Эххх… Да не в этом же дело, Антоша, – старик, накатив третью стопку, уже не отвлекаясь на закуску продолжил мысль: – Вот скажи: что из техники военной ты знаешь? Из той, что в Великой Отечественной была?
Тоха пожал плечами:
– Ну «Т-34» танк: повсюду памятником самому себе наставлен. Немецкий «Тигр» и наш тяжелый танк «КВ», немецкая самоходка «Пантера». Истребитель «Мессершмидт», американский тяжелый бомбардировщик «Б-12», наш штурмовик «Ил». Линкоры немецкие тяжелые: «Тирпиц» и «Бисмарк». Еще американский танк «Шерман». Хотя, вроде бы, «Т-34» гораздо лучше был.
