- Понятно… - Гонтарь снова взглянул на меня. Ничего ему не было понятно. Это читалось по глазам, по растерянному лицу.
- Трогай! - процедил я сквозь зубы. Водитель рывком послал джип вперед. Плюхнувшись на сиденье, Гонтарь развернулся ко мне.
- Что за цирк, босс? - спросил он тихо. - Москва, говорит, юнкера какие-то с комиссарами.
- Может, кино? - предположил водитель.
Я ничего не ответил.
Мы продолжали нестись, хотя нестись не очень-то выходило. То и дело приходилось сбрасывать скорость, маневрировать, обгоняя запряженные лошадьми тарантасы. Город являл нашим глазам сюрприз за сюрпризом, дома поражали приземистым непривычным обликом. Вместо асфальта колеса то и дело начинали постукивать по булыжнику мостовой, машину мелко трясло. Без проводов и видеокабелей, небо казалось чудным, неправдоподобно чистым. Иные улицы явственно напоминали о деревне, и что было совсем удивительно - в воздухе действительно малость припахивало навозцем!
- Черт! Этим-то какого хрена понадобилось!.. Мы тормозили на испятнанной следами улочке. Дорогу перегородил патруль с красными повязками на рукавах. Малорослые солдатики жестами приказывали остановиться. Прохожих здесь не было видно, зато вооруженных людишек хватало с избытком. Приземистые фигурки в серых шинелишках, те же недобрые глаза, и то же всероссийское занятие. Лузгая семечки, служивые озабоченно переговаривались, часто кивали на наши машины, хотя за спиной у них происходили вещи куда более пикантные. Из разбитых витрин магазинчика наружу, прямо на тротуар, выбрасывали какие-то шубейки с платьицами, тесно обвязанные рулоны с тканью, коробки со стеклянной бижутерией. Тут же на углу притулилась расхристанного вида тачанка, и скучающие кони пригибали морды к обкатанному булыжнику мостовой, похрус-тывали копытами по битому стеклу. Тупорылый «Максим» косился темннм стволом в нашу сторону.
- Вы что-нибудь понимаете, босс? - Гонтарь косо взглянул на меня. Кажется, ответа на этот раз он и не ждал. Телохранитель не выглядел напуганным, - скорее наоборот. Непонимание происходящего постепенно выливалось в закипающее раздражение. Сначала орудийный гул, потом треп мешковатого извозчика, странные улицы, странные люди. Увиденного и услышанного было вполне достаточно, чтобы тихонечко тронуться умом. Однако сходить с ума Гонтарь не спешил.
- Не боись, разберемся… - Я более чем сомневался в своих словах, но не хотел походить на туповатого истукана. Окружающее цепляло меня с той же силой, что и моих спутников, столь же бесцеремонно подсовывало под нос новые и новые несуразицы. Зыбкое узнавание окружающего мешалось с растерянностью вконец заблудившегося путника. Порой я начинал чувствовать себя так, как если бы на месте старого, вдоль и поперек исхоженного парка внезапно узрел чужой необъятный лес. И неспешно приближавшиеся к машине люди в серых мятых шинельках вызывали желание ущипнуть себя за ухо, сделать рывок и проснуться. Но самое жуткое в том и таилось, что мы не спали! Предсказанное Безменом сбывалось, окружающее следовало воспринимать, как факт, как проявившуюся из небытия реальность.
- Кто такие? - в окно заглянул усач в папахе. На полотняном ремешке у него покачивалась потертая винтовочка, глаза глядели сурово, не без пытливой подозрительности. С первых слов солдатик задавал тон, давая понять, что люди они серьезные и шутить не намерены.
- Э-э… Послушай, братан, - Гонтарь в растерянности теребил кончик носа. - В чем, собственно, дело? Мы люди служивые, катим, как говорится, по делу.
- Дела - они у людей разные… - Усач продолжал подозрительно озирать нашу сияющую колымагу. - До вас тут тоже одни дорогу спрашивали. Дюже все из себя пышные. Тута вот цепи, как у нехристей каких, и пиджаки малиновые. Им бы документики показать, а они собачиться зачали. Так мы с имя живо разобрались.
- Кто ж такие были?
- А хрен их знает! Только я так думаю, видать, к Врангелю, поспешали. - Солдат хмыкнул, показав щербатый рот. - Ничо! Таперича уже не поспешают.
- Так на кой нам Врангель, братан. Мы ж нормальные люди!
- Как знать… Те поначалу тоже с три короба плели. И не в авто, заметь, буржуйском ехали, - пешком шкандыбали.
- Машина - служебная, так что без базара, братан.
- Это мы сейчас поглядим. Ордер-документ какой имеется?
Гонтарь хотел было вспылить, но я поспешил перегнуться вперед.
- Все в порядке, товарищ. И с документами, и с ордерами… Гонтарь, покажи ему разрешение на оружие. Там печати, подписи - все, что положено.
Телохранитель полез в карман. Окружившие нас солдатики цепко следили за его движениями. На минуту патрульные позабыли даже о семечках. Некстати пискнула в кармане рация, но я никак не отреагировал. Времени на то, чтобы вступать в диалог с охраной не было. Гонтарь неторопливо достал корочки, раскрыв, протянул усачу.
- Гляди, братан, все в полном ажуре.
Солдат с уважением воззрился на печати, не удержавшись, даже нюхнул бумагу пористым носом.
- Вроде ничего.
- А то! Я ж говорю, мы в норме.
- Ну, коли так…
Но «коли так» не получилось. Из недр раскуроченного магазина юрким поплавком вынырнул опоясанной пулеметными лентами матросик и, на ходу придерживая одной рукой бескозырку, а второй болтающийся на поясе маузер, поспешил к нам. Красный бант на груди, широченный клеш - в общем картинка ещё та! Однако главный козырь крылся не в наряде. Вглядевшись в лицо подбегающего, я обомлел. Это был Микита! Собственной персоной - живой и невредимый!
- Гонтарь, - ровно произнес я. - Кажется, старые знакомые.
- Старые?
- Ага, старее некуда.
По напрягшимся плечам телохранителя стало ясно, что он тоже сообразил что к чему. Выходит, помнил ещё хозяев, приютивших нас в «Южном»! Но, увы, помнил не только он.
- Контрики это, Пантелей! - выкрикнул на бегу матросик. - Задержать их надоть! Особенно ту своло-ту, что на заднем сиденьи…
Я непроизвольно откинулся назад. И почти тотчас оглушительно загрохотала «Гюрза». Охнувшего усача отбросило от машины. Вторая вспышка, и ещё один солдатик волчком завертелся на тротуаре. Мой сосед, увалень в квадратном пиджаке тоже дремать не собирался, - выхватив из кармана пушку, бегло принялся садить в окно.
- Гони! Чего ждешь!..
Водитель крутанул руль, вдавил в пол педаль газа. Прыгнувший с места «Ниссан» заставил шарахнуться патрульных в стороны. Но и последние не лишены оказались боевой сноровки. Резво заколотил маузер, гулко забабахали трехлинейки. Моего соседа скрючило, «Стечкин» стальной рыбиной выскользнул из ослабевших пальцев, полетел под ноги. Будь мы в бронированном «Мерседесе», прошли бы сквозь революционеров, как нож сквозь масло. Но пули утюжили машину, рвали насквозь, и спасли нас только те, что двигались следом. Высыпав из машины сопровождения, парни врезали по солдатикам лавиной свинца. Если судить по слуху, работало, как минимум, два автомата. Матросика-Микиту положило на месте, ещё троих, бросившихся было к тачанке, смело тем же ураганом. Гонтарь продолжал в скоростном режиме опустошать обоймы. Щелкнул впустую затвор, и вместо «Гюрзы» в руки ему тотчас прыгнул «АКСу». По ушам ударило близким грохотом, и прыснувшие было из магазина матросики проворно юркнули назад.
