- И как долго можно в нём находиться?
- Сколько захочешь. Этот мир принадлежит нам так же, как и мир людей. Я знаю бессмертных, которые вспоминают о существовании твоего мира, только когда их начинает мучить голод.
От мысли, что очень скоро мир людей будет служить местом утоления голода и для меня, стало не по себе, и я поспешила сменить тему.
- А другие обитатели твоего мира? Духи, демоны…
- Они не имеют к нам никакого отношения,- пробежав по волосам, ладони Доминика задержались на моём лице.- Я научу тебя всему, что знаю сам, и покажу всё, что ты захочешь увидеть, моя любовь. Не волнуйся ни о чём…
Разлившаяся по телу волна холода прервала воспоминания. Солнце село, Доминик появился с последним лучом, и я сразу оказалась в его объятиях.
- Если бы не знал, что это в последний раз, ни за что бы тебя не отпустил.
- И я не забывала о тебе ни на миг…
Доминик скользнул жарким взглядом по моему телу, окутанному облаком лилового шёлка.
- Цвет лавандовых полей. Я тоже никогда не забуду ту ночь.
Наклонившись, он прильнул губами к моей шее и едва слышно прошептал:
- T'aimi…[1]
Я без труда поняла смысл этих слов и, улыбнувшись, чуть тронула его губы своими. Последовавший поцелуй затянулся. Доминик сплёл вокруг меня руки и отпускать уже, кажется, не собирался. Но я, слыша настойчивое тиканье часов, отбивающих секунды, в любую из которых Арент мог найти Винсента, попыталась отстраниться. Доминик оторвался от моих губ и неожиданно заявил:
- Ты его видела.
Я едва сдержала стон. Рассказать всю правду я не могла – Винсент был бы обречён. А на то, чтобы убеждать Доминика в беспочвенности его ревности, сейчас просто не было времени. Я постаралась не впасть в панику и, выдержав его загоревшийся взгляд, призналась:
- Да. Клянусь, что не собиралась. Но встреча произошла… и ничего не изменила.
Лицо Доминика смягчилось, губы легко коснулись моих, и меня закружило в вихре. Через доли секунды мы уже стояли в просторной беседке, ветер тихо шелестел листвой окружавшего её сада. У входа в беседку стоял небольшой сосуд, наполненный землёй. Я неуверенно глянула на Доминика.
- Разве этого хватит?
- Всё уже сделано. Мы стоим в кольце. Ты должна лишь засыпать проход.
Столбы беседки были сплошь увиты ветвями с крупными белыми цветами, источавшими тонкий аромат.
- Белые цветы…- пробормотала я.- В знак вечной памяти…
Доминик приник губами к моей шее.
- В знак вечности, которая ждёт тебя очень давно. Хотя и не так нетерпеливо, как я.
С отчаянно бьющимся сердцем я наклонилась за сосудом и засыпала указанный Домиником проход. Руки дрожали, когда я отбрасывала пустой сосуд. Доминик прижал их к губам.
- Ты боишься?
Я подняла на него затуманненый взгляд. Доминик, улыбаясь, обнял меня за талию.
- Не бойся. Я не выпущу тебя ни на миг.
Глубоко вздохнув, я кивнула. Доминик покрыл лёгкими поцелуями мои щёки, лоб, плечи, грудь… и они продолжали гореть на коже уже после того, как холодные губы переместились к моей шее.
- Я передаю тебе то, что было передано мне,- прошептал он.
Я слабо улыбнулась:
- Увидимся на той стороне.
С бесконечной нежностью Доминик прильнул к моим губам, а потом его зубы мягко вонзились в мою шею, и я закрыла глаза…
Вроде бы на пороге смерти перед мысленным взором человека должна пронестись вся его жизнь. Я не могла вспомнить ни одного эпизода… В мозгу сумбурно мелькали обрывки каких-то воспоминаний, чьи-то образы, которые я не узнавала. Но постепенно всё успокоилось, и я начала замечать разлившуюся вокруг тишину. Почему-то я даже не слышала привычный шёпот теней. Моё тело становилось всё более лёгким, сознание погружалось в оцепенение… Вдруг царившее вокруг спокойствие нарушил резкий раздражающий звук, повторявшийся вновь и вновь. Казалось, совсем рядом какая-то птица настойчиво чирикает одну и ту же мелодию:
- Обер-нись, обер-нись, обер-нись…
Я приоткрыла глаза. Моё тело полулежало на застеленной белоснежным покрывалом скамье, руки Доминика обнимали меня за плечи… А с ветки над нашими головами в самом деле вспорхнула маленькая тёмная птичка. Я проследила за ней взглядом и похолодела от ужаса. За спиной Доминика выросла фигура Винсента с кинжалом в руке. Лицо его было белым, кинжал переливался серебром. Я попыталась закричать, но смогла издать лишь шёпот не громче вздоха:
- Обернись, обернись…
Доминик не отрывался от моей шеи, у меня начинало темнеть в глазах… И тогда, напрягая остатки сил, я изогнулась в его руках и прошептала:
- Обернись… любимый…
Хватка Доминика ослабла. На мгновение перед глазами мелькнуло его лицо, вопрошающий взгляд, вспышка мелькнувшего кинжала… И Доминик, обливаясь кровью, покатился по земле… Я дико закричала, не сразу осознав, что с губ не сорвалось ни звука. Кричало всё во мне: моё сознание, моя ещё не умершая душа, ещё не переставшее биться сердце… В то же мгновение тело подхватил холодный вихрь, но мне было всё равно, куда он меня унесёт. Мир, частью которого я ещё не стала, уже для меня опустел. Словно в ставшем реальностью кошмаре, надо мной склонилось призрачное лицо с ледяными светящимися глазами, уже другим голосом произнесли знакомые слова:
- Я передаю тебе то, что было передано мне.
Тело мне не повиновалось, но я чувствовала прижавшийся к шее рот Арента, обвившиеся вокруг меня руки и поднимавшуюся внутри волну отвращения и ненависти. Не с этими чувствами я хотела умереть, не мысль о мести должна была заполнить погружавшееся во мрак сознание. Но что мне теперь оставалось?.. Темнота вокруг сгущалась, в ушах снова и снова раздавался звук, напоминавший звон хрустальных колокольчиков… На мгновение передо мной возникло изящное лицо Доминика, легко раздуваемые ветром серебристые волосы, горящий взгляд янтарных глаз, до слуха донёсся его тихий шёпот:
- Моя единственная…
Я стиснула зубы, чувствуя, как по щекам струятся слёзы, судорожно выдохнула в последний раз… и всё смолкло.
…Безграничное поле, усыпанное белоснежными цветами, уходит куда-то вдаль. Вокруг царит тишина. В воздухе не чувствуется ни малейшего дуновения. Не чувствуется вообще ничего, все ощущения, кроме зрения и слуха, ушли. Хотя, может, и слуха нет – разве он нужен, чтобы слышать тишину? Сколько времени я уже нахожусь здесь? И почему? Разве я не должна быть… Но где? И кто "я"?.. Тонкий едва различимый звон, казалось, не нарушил тишину, а лишь оттенил её. Нет, даже не звон, а тихое мелодичное пение, при звуках которого задрожали белоснежные цветы, оказавшиеся крылышками тысяч и тысяч ослепительно белых бабочек. Они вспархивают одна за другой и, кружась в воздухе, исчезают в вышине. Лишь возле меня цветы не оживают, но я вроде бы тоже поднимаюсь вверх и уже оттуда вижу кроваво-красное пятно, расползающееся по цветам. Окровавленные лепестки осыпаются и, устремляясь за мной, кружатся воронкой. Меня неумолимо тянет вниз, прямо в зияющий кровавый круг… И внезапно все чувства и ощущения возвращаются одновременно. Они оглушают, причиняют невыносимую боль, жгут огнём. Меня трясёт как в лихорадке, леденящий холод волнами расходиться по венам, а грудь жжёт так, словно в горло вливается расплавленный свинец. Хор голосов тянет пение на такой высокой ноте, что, кажется, из ушей сейчас брызнет кровь… И внезапно меня окутывают мрак и тишина.
[1] T'aimi (прованс.) – Люблю тебя.
Глава 15
Кап, кап, кап… Звук повторялся снова и снова. Так капают слёзы, когда лишаешься чего-то очень дорогого… И, кажется, это произошло со мной… Но когда? И почему? Кап, кап, кап… Я вдруг поняла, что капли падают на меня, тут же распахнула глаза и растерянно замерла. Первое, что увидела, была луна кроваво-красного цвета, отражавшаяся в большом прямоугольном зеркале. В её свете всё, что меня окружало, приобрело зловещий красноватый оттенок: незнакомая обстановка просторного зала, высокий, теряющийся в полумраке потолок и призрачное лицо существа рядом со мной. Я полулежала в широком кресле, рука существа была вытянута надо мной, из вскрытой вены на мою шею капала кровь: кап, кап, кап… В мозгу шевельнулось какое-то узнавание.
