Тисса посмотрела на меня широко распахнутыми глазами, в которых надежда сменялась глубочайшим недоверием. Словно картинки в волшебном фонаре.
– И это поможет?
– Твой невидимый спутник… или спутница отстанут от тебя на некоторое время.
– Невидимый спутник? Хорошее название… Вот почему ты периодически оставляешь конфеты и крекеры на камнях. Значит, тебе тоже мерещится кто-то.
– Иногда. Может быть, ты и права – это действительно галлюцинации от высоты, усталости и нехватки кислорода, но когда я делюсь с ними едой – они уходят. Попробуй, вдруг тебе тоже поможет.
Тисса улыбнулась, но ее улыбка все еще была слегка смазанной.
– Удивительно, у нас появилось нечто общее. Хотя бы видения в горах.
Она расстегнула боковой карман рюкзака, достала из пакета горсть конфет, сделала несколько шагов назад, аккуратно положила их у тропы и поспешно вернулась ко мне.
– Идем. Не хочу здесь больше оставаться…
– Абсолютно дикие места. И почему вас сюда все время тянет? – шагая рядом со мной, поинтересовалась девушка с досадой.
– Нас?
– Лингвистов и прочих ученых, – пояснила она. – Помнишь того этнографа, который собирал легенды Утрарту? Его убили бандиты из горных племен, но до этого он все-таки успел передать часть своих записей, и с их помощью расшифровали древние письмена… кому они вообще были нужны, – прокомментировала Тисса, оборачиваясь. – А сколько еще таких же ненормальных исследователей погибло. И ты дождешься, что тебе перережут горло местные дикари.
Высказав это грозное пророчество, она замолчала. Оглянулась, но, судя по просветлевшему лицу, – ее больше не преследовали.
Мы снова шли по петляющей тропе, взбирающейся все выше по камням. Наш темп замедлился. Высота, а теперь мы были на пяти с половиной тысячах метров, начинала сказываться все сильнее. Невидимая тяжесть ложилась на плечи и голову, сдавливала виски, притупляла эмоции. Окружающие величественные пейзажи давно перестали изумлять своей суровой красотой, не вызывая ничего, кроме ощущения равнодушного привыкания.
Пустынник, раскинувший во все стороны длинные ледяные руки, больше не восхищал своими мощными ледниками. Наулагири разрезал небо мечом острой вершины, и с гигантского каменного клинка лился непрерывный поток снега. Но, глядя на него, я испытывал лишь сожаление о потере кухри. Безымянные горы и холмы, не украшенные шапками льдов, хмуро смотрели на нас из глубоких складок на серых ликах. Мне было уже все равно, какую отдаленную угрозу они могли затаить.
Тисса начала все чаще останавливаться – то перевязать шнурки ботинок, то снять или, наоборот, надеть жилет, убрать очки, сделать глоток воды, достать гомеопатическую таблетку для поддержания сил. Она устала. Впрочем, так же как и я. Утомляла не только трудность маршрута, но и постоянное ожидание опасности, всплески адреналина в крови и неизбежная апатия, следующая за этим.
В некоторые моменты тропа расширялась настолько, что мы могли идти рядом. И каждый раз Тисса неосознанно протягивала руку, чтобы коснуться моей ладони. Я сжимал в ответ ее пальцы.
– Уже скоро, – говорил я ей периодически. – Остановимся на ночь. Ты сможешь отдохнуть.
– Без палатки и с одним спальником? – равнодушно отвечала спутница на мои попытки подбодрить ее. – Как же я хочу наконец оказаться дома. Ты не можешь воспользоваться своими новыми способностями и перекинуть меня туда?
Я улыбнулся, погладил ее по растрепанным, влажным на висках от пота волосам, и потускневшие глаза Тиссы засветились веселыми огоньками.
– Знаешь, что помогает мне идти? – спросила она, вновь натягивая снятый минуту назад жилет. – Кроме твоих прикосновений?
– Что?
– Мысли о мелкой, гадкой, вареной картошке в мундирах, которую мне подали в Ферче, – сказала Тисса с неподражаемым выражением отвращения и голода. – Представляю, как буду есть ее с кетчупом, когда доберусь туда, и реально становится легче.
Я рассмеялся, глядя на ее выразительное лицо, и подумал, что мне становится легче, когда она разговаривает со мной, смотрит на меня и улыбается.
– Так хочется встретить хоть одного человека, – продолжила она со сдержанной надеждой. – Скорей бы выйти на нормальный маршрут.
Появление трекера или местного жителя, нагруженного неизменной поклажей, означало для нее возвращение на безопасные тропы и окончание долгого, опасного пути.
Наше одиночество и оторванность от цивилизации ощутились особенно остро, когда солнце стало клониться к закату. Приближалась неторопливо еще одна ночь, которую надо было пережить, и никто из нас не знал, что или кого она приведет с собой.
Диск солнца провалилось в одну из глубоких трещин между горами. Белые вершины погасли. Густая тьма хлынула через край обрывов, стирая тропинку у нас под ногами.
– Остановимся здесь.
Я сбросил с плеч рюкзак, отстегнул верхний клапан, вытащил спальный мешок и подал уставшей спутнице. Пока она распаковывала его, достал банку консервов, нож, пачку крекеров, бутылку с водой. Зажег последнюю оставшуюся свечу. В дрожащем теплом круге ее света мы с Тиссой сидели рядом, плечо к плечу, деля наш скромный ужин.
Она жевала без особого аппетита, явно заставляя себя поесть, чтобы хоть немного восстановить силы, вздрагивала от порывов холодного ветра и время от времени смотрела на небо. На нем величественно мерцали созвездия, проплывая над вершинами гор. Темнота вокруг была грозной и торжественной. Казалось, она слегка дрожит, словно занавес театра, готовый разойтись, чтобы явить перед нами, двумя одинокими зрителями, последнее действие своего представления. И каким оно будет – трагичным, пугающим или захватывающим, – не знал никто.
– Мне кажется или звезды падают?.. – неожиданно отвлек меня от созерцания озадаченный голос Тиссы. – Когда я вскидываю голову, начинается настоящий звездопад. Ведь этого не может быть?
– Нет, – ответил я, посмотрев на темный купол, который пребывал в прежнем ледяном покое. – Дело в высоте. Сейчас твой мозг воспринимает информацию с небольшим опозданием. Глаз передает изображение, но оно приходит с задержкой. Поэтому ты видишь светящиеся полосы, когда твой взгляд скользит сверху вниз. То же самое происходит с подвисающим компьютером. Со мной такое было в Намаче, когда я пришел туда впервые. Подумал, что летают светлячки. Целые стаи светлячков.
Тисса усмехнулась и потерла виски.
– Хорошо хоть я перестала видеть этого жуткого типа, бредущего следом.
– Он был похож на местного? – спросил я, уже зная, что на этот раз получу ответы на свои вопросы. Она осмыслила все произошедшее и притушила излишние эмоции логикой.
