Надо сказать, что в то сложное перестроечное время способов таких было навалом. Вчерашние каратисты, таксисты и трактористы осваивали немудреное ремесло "лихих людей" называемых ныне на заграничный манер бандитами. Библиотекарши, педагогини и медсестры решительно переквалифицировались в "жриц любви,"или, на худой конец, в менеджеров по продаже хоть чего-нибудь. И то и другое, естественно, под опекой вчерашних таксистов-каратистов.
Бывшие директора, бухгалтера, и инженеры из рушившихся НИИ и госпредприятий становились владельцами кооперативов и вскоре, если их не убивали бывшие трактористы, заводов, шахт и нефтяных приисков.
Но Наташина мама особой предпреимчивостью не отличалась, являя собой классический случай так называемого советского человека или "совка". Существа безответственного, свято верящего телевидению и, вопреки очевидности, рассчитывающего на то, что "все будет хорошо". И потому, вместо того чтобы выйти на панель или с энтузиазмом расхищать народное достояние, торговала рыбой с лотка на рынке.
Наталья, будучи по своему девочкой доброй, с малых лет маменьке за прилавком подсобляла, что и летом не сладко, ввиду запаха специфического. А зимой-то, в условиях Русского Севера, постойка на морозце с девяти до девятнадцати. А она стояла, несмотря на второе важное обстоятельство, мной ранее упомянутое. То, что была наша Наташа КОРОЛЕВОЙ.
Именно так, большими буквами, можно было бы описать состояние, в котором она родилась и пребывала большую часть своей жизни. Трудно это, рыбой вонючей торговать и Королевой оставаться, но ей удавалось. Удавалось, в общем-то, вполне успешно.
И в прямой как струна спине, и в гордо поднятом подбородке и во взглядах, которыми она без труда "отшивала" робкие попытки ухаживаний со стороны рыночных "мачо", - во всем сквозила ее природа. А может и не природа вовсе, а несбыточные маменькины надежды, сути дела это не меняет. Высоко ставила себя Наталья, и окружающие люди чувствовали ее состояние.
Чувствовали и робко обходили стороной, как расходятся мелкие льдины, загодя обходя надвигающийся фортштевень мощного ледокола.
В классе Наташа училась ровно, не прилагая, впрочем, значительных для того усилий. Учителя не раз уговривали мать освободить девочку от работы. Наивные, они предполагали, что "перегрузка мешает талантливому ребенку раскрыть свои способности". Талантливый ребенок" уже давно для себя все решил. Доказывать свое превосходство ей было не зачем, девочка и так осознавала его с пеленок.
Будучи первой красавицей школы, она умудрилась заработать себе такую репутацию, что самые отъявленные наглецы так и не смогли придумать повода с ней заговорить. За Наташей прочно закрепилось прозвище "Снежная Королева" и ее оставили в покое.
Даже общепризнанные дворовые лидеры, претендующие на членство в обществе каратистов-трактористов, не решались разобраться с "недотрогой" обычным способом, затащив ее предварительно в близлежащий подвал. Грозились, обещали сами себе, бахвалились перед друганами, - это да. Но, встречаясь со Снежной Королевой взглядом, наталкивались на холодную, колкую ясность, и, сами не понимая почему, робея, отводили глаза.
Такая надмирская отстраненность имела и оборотную сторону. Не было у Наташи ни друзей ни подруг, за исключением мамы, да и стой она самым сокровенным никогда не делилась. Так что росла девочка, хоть и в самой что ни на есть гуще жизни, но, по сути, в одиночестве. Впрочем, такая жизнь ее ничуть не тяготила.
Дни, месяцы и годы сменяли друг друга, а она спокойно следовала течению жизни, не предпринимая ровным счетом никаких усилий, чтоб хоть что-то изменить. Единственным, что Наталья унаследовала от матери в неизменной форме, была безосновательную уверенность, что "все будет хорошо".
Будет, и все тут. Снежная Королева спокойно дожидалась своего часа, безучастно отмахиваясь от жужжащих надоедливых насекомых-людишек, время от времени пытавшихся привлечь ее высочайшее внимание. И потому, когда в жизни нашей Золушки объявился принц, она этому особо и не удивилась.
Хотя принц был не простой, а Настоящий Заграничный Фотограф из известного Дома Мод. Престарелый гламурный пидарас с говорящей фамилией Том Карлссон углядел Наташино лицо в журнале Нешнл Джеографик, в иллюстрации к статье, живописующей "дикий быт Русских".
Контраст между омерзительным бардаком занесенного снегом рыбного рынка и обрамленным аурой золотистых волос лицом северной красавицы показался Тому забавным. А редкий типаж самого лица вызвал неподдельный интерес. На тот момент господин Карлссон пребывал в состоянии, которое у людей его круга называют творческим кризисом: - работы нет, любовник бросил, кокаин кончился. В попытке преодолеть этот самый кризис он и решился на отчаянный шаг.
Через коллег из Нэшнл Джеографик разузнал координаты рынка "в Сибири". С помощью Манхэттенской конторы "Наташкин Турз" оформил турпакет, включающий визу, билеты, гостинницы, экскорт услуги в России, и отправился в путь.
Путешествие в страну Калашниковых, Гулага и Медведей вопреки ожиданиям оказалось скорее приятным, чем страшным. Прямо из аэропорта Тома доставили в Москву, где он некоторое время отдыхал и осваивал достопримечательности столицы в компании смазливого экскорт-боя Ивана (в Наташкин Турз очень внимательно относились к предпочтениям клиентов!).
Через три дня господин Карлссон внезапно очнулся и обнаружил, что голова нещадно болит с похмелья, время и деньги стремительно заканчиваются, а то дело, за которым он собственно сюда явился, еще и не начиналось.
Ехать самому пятсот верст в жуткий городок из показавшейся вдруг такой уютной Москвы Тому не хотелось страшно. Потому срочно был разбужен сладко посапывающий под боком белокурый "Иван"(крашенный пергидролем осетин Аслан - впоследствии популярный певец Вукас) и безжалостно командирован на поиски неизвестной северной красавицы.
Чтобы кровно заинтересовать гонца коварный интурист, прекрасно изучивший человеческую натуру, не стал предлагать "Ивану" денег. Наооборот, он предложил ехать за свой счет. А в компенсацию наобещал доверчивому русскому золотые горы в виде официального брака (союз между мужчинами разрешен в ряде штатов Свободной Америки) и последующей протекции по попаданию в американский "Высший Свет". Ни того, ни другого Том естественно делать не собирался, как говориться: - "Поообещать, не значит жениться!"
Окрыленный переспективами Аслан с энтузиазмом взялся за дело. Выжимая последние силы старенького мерса, подарка прошлого "друга" из Германии, он в полдня добрался до нужного городишки, без особого труда разыскав рыбный рынок и работавшую на нем девушку.
