— Что заставит тебя почувствовать себя лучше? — Натаниэль склонился над раковиной, в своих черных джинсах и черной футболке он отлично выглядел.
Я поняла, что, начиная с обуви и заканчивая одеждой, мы оба выглядели так, словно одевались из одного и того же шкафа. Мы совпадали. Вероятно, это он выбирал для меня одежду сегодня, так что нечему было удивляться. Я посмотрела вниз на рубашку и поняла, что у нее было глубокое декольте, не такое большое, как у некоторых из моих вещей, но достаточное для того, чтобы спереди открывался отличный вид на мое добро цвета сливок. В тот момент, когда я поняла, что я действительно не заметила, в чем проходила весь день, это меня немного напугало.
— У меня шок? — поинтересовалась я.
Он накрыл своей рукой мою руку, которой я держалась за раковину.
— Я не уверен, но думаю, что ты страдаешь оттого, что тебе пришлось… убить Хейвена. — Он обнял меня, притянув к себе.
Я продолжала держаться за раковину, окаменев в его объятиях.
Он положил свою голову мне на макушку.
— Анита, пожалуйста, поговори со мной.
Я отпустила раковину и обняла его за талию. Я держалась за него и не знала, что сказать. Потому сказала правду:
— Я не знаю, что сказать.
— Скажи, что ты чувствуешь.
— Я ничего не чувствую.
Он сжал меня крепче, целуя мои волосы, прижимая меня к себе.
— Он должен был умереть, Анита.
— Я знаю.
— Но ты не обязана была этого делать. Это мог сделать любой из охранников.
Я отодвинулась от него, чтобы он выпустил меня из своих объятий. Затем попятилась, качая головой.
— Нет, я должна была это сделать. Это была моя вина. Я думала, что приручила его. Я думала, что все будет хорошо, и ошиблась. Я так ошиблась, Натаниэль, так ошиблась!
— Он не желал делиться, — сказал Натаниэль.
— Не только это, и ты это знаешь. Признаки были налицо. Он напал на тебя и Мику и разозлился из-за того, что я помогла вам выиграть бой. Он всегда хотел, чтобы я сделала его первым в моей постели, если не в моем сердце.
— Ты объяснила ему, что этого никогда не будет, — возразил Натаниэль.
— Знаю. И я не лгала ему. Так как же мы, в конце концов, дошли до того, что он попытался убить тебя и Тревиса, и убил Ноэля? Как мы дошли до того, что Хейвен мертв? Как я могла позволить всему настолько выйти из-под контроля, Натаниэль?
— Ты не заставляла Хейвена делать все это, — сказал он.
— Но предполагалось, что я что-то вроде супер-доминанта для всех оборотней, а я только что провалила дело со львами. Как я могу взять еще каких-то вер-кого-то? Когда я не могу справиться с теми, кто у нас уже есть. Как я могу взять кого-то еще, когда не знаю, что пошло не так со львами?
— Хейвен — вот что пошло не так, — сказал Никки.
Я посмотрела на него.
— Всего пару часов назад ты мне сказал, что если бы я позволила тебе с ним драться, ты бы его убил, и Ноэль был бы жив, и Натаниэль не был бы ранен.
— Я этого не говорил, — пробурчал Никки.
— Ты сказал, что я чувствовала себя виноватой из-за того, что поимела твои мозги, и что из-за этого я не позволила тебе выяснить все до конца с Хейвеном, или что-то подобное.
— Но мне не обязательно было бы бороться с Хейвеном. Если бы он организовал свой прайд как следует, у меня просто было бы больше мышц, чем у него, но он позволил своим личным чувствам помешать ему быть хорошим Рексом. Он позволил своей навязчивой идее насчет тебя разрушить все остальное.
— Ну и дела, Никки, мне сразу стало намного лучше.
Он вздохнул, хмурясь.
— Я не это имею в виду. Я имею в виду, что Хейвен не был хорошим Рексом, и ты это знаешь. Тот факт, что он пытался забить Ноэля и Тревиса до смерти за секс с тобой, хотя секса не было, говорит о том, что он позволил своим чувствам ослепить себя.
— У меня не было секса с ними, по крайней мере, не до прошлой ночи. Я до сих пор не помню всего, что было вчера ночью, но знаю, что что-то сделала с Ноэлем.
— Сильный оборотень может сказать, когда кто-то лжет, Анита. Мы можем это унюхать, ощутить, как ускоряется пульс, вроде пушистого детектора лжи.
— Я знаю, — отозвалась я.
— Но Хейвен не сумел понять, что Тревис и Ноэль говорят правду о том, что не спят с тобой.
Я посмотрела на Никки.
— Повтори.
— Хейвен был сильным верльвом. Он должен был знать, что Тревис и Ноэль говорят правду, Анита.
— Да, — согласилась я, — должен. Почему же он этого не понял?
— Он позволил своим эмоциям подавить то, что он обонял, или чувствовал, — объяснил Никки, и среди оборотней это звучало как оскорбление. Сказать, что кто-то не мог почуять запах, или заблудился в трех соснах, означало, по существу, в человеческом эквиваленте, что он отказывается видеть истину.
Грегори добавил:
— Некоторые мужчины не хотят верить в то, что их просто не хотят. Если они хотят женщину достаточно сильно, а она их не хочет, тогда они пытаются обвинить другого мужчину.
Произнеся эти мудрые слова, он сделал еще один глоток протеинового коктейля. Близнецы вместе потягивали свои коктейли, выглядя, как реклама для секс-шопа.
— Пока есть другой мужчина, который тебя увел, — сказал Никки, — тогда не приходится оглядываться на себя.
— И это не значит, что с ним что-то не так, — сказал Стивен из-за стола, — Это означает, что ты предпочитаешь другого мужчину, а не то, что с ним что-то не так.
— Я могла бы согласиться, если бы он решил бороться с Никки, но почему Тревис и Ноэль?
— Он знал, что я надеру ему задницу.
Я посмотрела на Никки.
— Думаю, я бы надрал, но, более того, Хейвен тоже так думал.
— Я запретила тебе с ним бороться, — возразила я.
— Ты разрешила мне сопротивляться, если он или его львы нападут на меня.
— Я боялась, что ты позволишь им убить себя, если я не дам тебе разрешение.
Он слегка пожал плечами.
— Не знаю, может быть; ты сказала мне не бороться с ним, но в последний раз, когда Хейвен попался мне на глаза в тренажерном зале, я передал ему твои слова. Я сказал ему, что если он нападет на меня на тренировке, я буду с ним бороться. Что если он нападет на меня первым, мы сможем решить нашу проблему.
— Что он ответил? — поинтересовалась я.
— Ничего, об этом я и толкую. Если бы он думал, что может победить, он бы напал, но он этого не сделал.
