Это был какой-то совершенно нежилой дом: голые стены и полы, запах дезинфекции и фимиама, еще чего-то, что уже почти выветрилось. Задняя комната, в которую он провел их, могла похвастаться только двумя стульями, ничем больше.
— Меня зовут Мамулян.
— Очень рады. Я — Чэд Шакман, это — Томас Лумис.
— Оба святые, да? — молодые люди глядели заинтригованно. — Ваши имена — два имени святых.
— Святой Чэд? — осмелился блондин.
— Ну конечно. Он был епископом Англии, речь идет о седьмом веке. А Томас, конечно, великий Фома Неверующий.
Он оставил их, чтобы принести воды. Том, сидя на стуле, чувствовал себя неловко.
— В чем проблема? — огрызнулся Чэд. — Он первый принюхался к содержанию нашего конверта.
— Он чудак.
— Ты думаешь, Богу есть дело до того, что он чудак? — сказал Чэд. Это был хороший вопрос, один из тех, на которые Том сформулировал ответ, когда их радушный хозяин вернулся.
— Ваша вода.
— Вы живете один? — спросил Чэд. — Такой большой дом на одного.
— Один я совсем недавно, — сказал Мамулян, передавая стаканы с водой. — И, должен сказать, серьезно нуждаюсь в помощи.
«Держу пари, что нуждаешься», — подумал Том. Мужчина посмотрел на него так, как будто ему в голову пришла какая-то идея, и он почти высказал ее вслух. Том покраснел и начал пить воду, чтобы скрыть смущение. Она была теплой. Неужели англичане еще не знают о холодильниках? Мамулян снова обратил свое внимание на Святого Чэда.
— А что вы оба делаете в ближайшие дни?
— Дело Господне, — уместно ввернул Чэд.
Мамулян кивнул.
— Хорошо, — сказал он.
— Распространяем его слово: «Я сделаю тебя ловцом человека». От Матфея, глава четвертая, — сообщил Чэд.
— Может быть, — сказал Мамулян. — Если я позволю вам спасти мою бессмертную душу, вы сможете помочь мне?
— А что делать?
Мамулян пожал плечами.
— Мне нужна помощь двух здоровых молодых животных таких, как вы.
Животных? Это не прозвучало слишком библейски. Этот бедный грешник никогда не слышал об Эдеме? «Нет, — подумал Том, глядя в его глаза, — нет, возможно, и не слышал».
— Я боюсь, что у нас есть другие обязательства, — вежливо ответил Чэд. — Но мы были бы очень счастливы видеть вас с нами, когда прибудет Преподобный, и крестить вас.
— Я бы с удовольствием встретился с Преподобным, — ввернул человек.
Том не мог поручиться, что это все не было розыгрышем.
— У нас так мало времени до того, как настанет время гнева Создателя, — продолжал Мамулян. Чэд яростно закивал. — Тогда мы будем как обломки кораблекрушения, не так ли? Обломки в страшном потоке.
Слова почти в точности были те же, что говорил Преподобный. Том слушал, как они срываются с тонких губ этого человека, и обвинение в том, что он Фома Неверующий, совершенно забылось. Но Чэд был в восторге. На его лице появился тот самый евангельский взгляд, который всегда у него возникал на проповеди, взгляд, которому Том вечно завидовал, но теперь счел его неуместно пылким.
— Чэд, — начал он.
— Обломки в потоке, — повторил Чэд, — Аллилуйя.
Том поставил стакан на стул.
— Я думаю, нам пора идти, — сказал он и поднялся.
По какой-то причине голые доски, на которые он встал, оказались дальше чем в шести футах от его глаз, более вероятно, что в шестидесяти. Как будто он был башней, которая должна обвалиться, потому что подрыли фундамент.
— Нам надо обойти еще так много улиц, — сказал он, пытаясь сосредоточиться на насущной проблеме, которая в данный момент определенно заключалась в вопросе: как выйти из дома до того, как случится что-нибудь ужасное?
— Потоп, — объявил Мамулян. — Уже почти перед нами.
Том шагнул к Чэду, чтобы вывести его из транса. Пальцы на конце его вытянутой руки казались где-то в тысяче миль от глаз.
— Чэд, — сказал он. — Святой Чэд, он из сияния, рисует радугу.
— Ты в порядке, парень? — спросил незнакомец, кося своими рыбьими глазами в сторону Тома.
— Я… чувствую…
— Что же ты чувствуешь? — поинтересовался Мамулян.
Чэд тоже глядел на него: лицо его было лишено какой-либо заботы, лишено вообще любого выражения чувства. «Лжет, должно быть», — эта мысль всплыла в голове Тома в первый раз — именно поэтому лицо Чэда было столь совершенно. Белое, симметричное и совершенно пустое.
— Садись, — сказал незнакомец. — Пока не упал.
— Все в порядке, — уверил его Чэд.
— Нет, — сказал Том.
Его колени не слушались и подгибались. Он подозревал, что они откажутся повиноваться очень скоро.
— Поверь мне, — сказал Чэд. Тому очень хотелось этого. Чэд прежде всегда был прав. — Поверь мне, мы здесь ради хорошего дела. Сядь, как сказал джентльмен.
— Это жара?
— Да, — объяснил Чэд за Тома. — Это жара. В Мемфисе тоже жарко, но у нас есть кондиционеры.
Он повернулся к Тому и положил руку на плечо своего компаньона. Том не смог побороть слабость и сел. Он почувствовал какое-то беспокойство в области затылка, как будто там порхала колибри, но у него не хватало силы воли смахнуть ее.
— Вы называете себя агентами? — сказал мужчина почти шепотом. — Я думаю, вы знаете значение этого слова.
Чэд поспешил на защиту.
— Преподобный говорит…
— Преподобный? — прервал мужчина презрительно. — Вы думаете, он хоть чуть-чуть осознает ваши достоинства?
Это смутило Чэда. Том попытался посоветовать своему другу не поддаваться на лесть, но слова никак не выходили Язык лежал во рту, как дохлая рыба. «Что бы сейчас ни случилось, — подумал он, — это случится с нами обоими». Они были друзьями с первого класса; они вместе постигали половую зрелость и метафизику; Том думал, что они неразлучны. Он надеялся, что этот человек понимает: куда пойдет Чэд, туда и Том. Беспокойство в затылке прекратилось теплое успокоение поползло по шее. В конце концов все оказалось не так уж плохо.
— Мне нужна ваша помощь, молодые люди.
— Чтобы делать что? — спросил Чэд.
— Чтобы начать Потоп, — ответил Мамулян. Улыбка, зыбкая, как осенившая его идея, которая захватила его воображение, появилась на лице Чэда. Его черты, обычно слишком спокойные от усердия, загорелись.
— О, да, — сказал он. И бросил косой взгляд на Тома. — Ты слышал, что нам сказал этот человек?
Том кивнул.
— Ты слышал, приятель?
— Я слышал. Я слышал.
Всю свою наполненную Блиссом жизнь Чэд ждал такого приглашения. В первый раз он мог увидеть картину буквальной реальности за описаниями, которые он предлагал на сотнях порогов. В его мозгу воды — красные яростные воды — поднимались гребнями волн и рушились на этот языческий город. «Мы обломки в потоке», — говорил он, и слова принесли с собой образы. Мужчины и женщины — но больше всего женщин — бежали голыми перед этим бушующим приливом. Вода была горячей, ее потоки падали на их искривленные воплями лица, на их блестящие трясущиеся груди. Вот что Преподобный обещал им все время, а тут человек спрашивает, нельзя помочь ему осуществить все это, этот пенный День Дней Кары. Как они могут отказаться? Он почувствовал срочную необходимость поблагодарить этого человека за то, что он их так ценит. Мысль породила действие. Его колени согнулись, и он упал на пол к ногам Мамуляна.
