Так вот, когда все стихло и Черный Валет застыл, как кукла, у которой кончился завод, дурачок раздвинул тряпье у себя на животе (а было совсем не жарко!) и принялся безжалостно драть кожу под нижним правым ребром, там, где остался старый пятисантиметровый шрам. Массировал до тех пор, пока не образовалась опухоль величиной с дикое яблоко. «Яблоко» всплыло из глубин его тщедушного организма и туго натянуло кожу. Оно было спрятано там десятки лет назад, и вряд ли юродивый нашел бы для него более надежное место.
Он достал из кармана обломок ножа и аккуратно вскрыл опухоль, сделав самому себе бескровную и почти безболезненную операцию. А ведь никто не заподозрил бы в нем хирургических талантов. Из розовеющей щели он выдавил танталовое яйцо с гравировкой в виде жука-скарабея. Предмет, приятный во всех отношениях… Юродивый тщательно обтер его и начал свинчивать предохранительный колпачок.
Мимо как раз проходила ведьма и подмигнула ему. Сегодня она выглядела помолодевшей. Не иначе, уповала на новую власть. Напрасно — все хорошее быстро заканчивается. Но от ошибок никто не застрахован…
Он улыбнулся ей в ответ — как всегда, открыто и радостно, демонстрируя всю полноту счастья и наслаждения жизнью. Жаль только, что в отличие от сифилиса состояние счастья не было заразным.
В глазах ведьмы дурачок увидел тень грусти. Они понимали друг друга почти так же хорошо, как он понимал собак. Полину ничуть не испугало то, что недоумок вертел в руках опасную игрушку.
Потом он отбросил в сторону половинку металлической скорлупы с передней частью скарабея. Под нею оказалась единственная клавиша, утопленная в застывшую смолу. Доступ к клавише перекрывала стальная скоба — еще одна ступень предохранения. На скобе имелась надпись:
ЛИКВИДАЦИЯ
Юродивый отодвинул скобу в сторону и не колеблясь нажал на клавишу.
* * *
Невероятно яркая вспышка озарила тучи на западе. Казалось, что пылает само небо или время потекло вспять и вернулось солнце, внезапно закатившееся за горизонт. Сверкала молния, разряд длился несколько долгих секунд. Неестественно яркое сияние выбелило лица. И стояла зловещая тишина…
Потом гром проломил остекленевший воздух, и взрывная волна покатилась к окраине Ина, вышибая стекла, калеча кур, ломая заборы, ослепляя людей снежной пургой… Над болотом вспухло белесое облако, пронизанное газовыми факелами, и стало медленно подниматься вверх.
Потревоженная трясина ходила ходуном, затем пласты зыбучей грязи устремились к эпицентру взрыва — туда, где на месте острова образовалась гигантская черная воронка, непрерывно проваливавшаяся внутрь самой себя… Плиты спекшегося песка ползли, взламывая друг друга и формируя торосы, скалы, эскарпы — почти арктический пейзаж. Мертвый, как поверхность Луны…
Докатившись до центра города, волна выродилась в легкий ветерок, растрепавший волосы на голове юродивого.
В ту же секунду Феникс вспыхнул, устроив в Ине прощальный фейерверк, который запомнился надолго. Он горел, как факел из черного тряпья, воткнутый в землю. Его неподвижность теперь завораживала едва ли не сильнее, чем совершенство системы уничтожения… С тихим треском лопались линзы «глаз», хрустели отваливающиеся протезы, ниобиевые суставы с лязгом выворачивались под действием гидравлических «мышц». Прогремела серия микровзрывов — Феникс освобождался от оставшихся патронов… Сгорел мозг, начал распадаться скелет. Череп, похожий на резной абажур пылающей лампы, откатился в сторону… Обнажился почерневший позвоночник, усиленный металлической арматурой, — потом переломился легко, как спичка, в тазовой области и ткнулся шейными позвонками в землю.
Человеческая фигура превратилась в безобразный треножник из костей, стоявший на снегу цвета смерти и чистоты…
* * *
Темная птица о трех ногах, дай мне знать о грядущем[6].
Юродивый отличался от других обитателей Ина не только неизменно хорошим настроением. Он предвидел будущее — и, не в пример попу, без помощи Реаниматора. Его видения если и были похожи на сон, то лишь немного. Совсем чуть-чуть. Скорее — он просто знал.
Например, он «видел», как жизнь в городе меняется к лучшему. Кровавая бойня забудется очень быстро. В конце концов, лучший способ возродить лес — это вырубить старые деревья (тут священник чуть было не перестарался). Обыватели с заплывшими жиром мозгами так и не поймут, что произошло. Молодые, наивные и еще неиспорченные с радостью встретят перемены. Бабы нарожают детей — а среди тех, наверное, будут и мутанты. Нелюди. Нечисть…
Как противостоять новому нашествию нечисти? Ведьма знала. И священник теперь знал тоже.
Все слабые, нежизнеспособные, больные вымрут — это лишь вопрос времени… и наличия патронов. А много ли окажется тех, которые решатся на побег из города? Юродивый «видел» одного ненормального…
Люди недолго будут прятаться — для этого они слишком любопытны и голодны. Им захочется жратвы, справедливости и безопасности — по контрасту с только что канувшими в прошлое временами. Они поставят священника во главе новой теократии — рабовладельческой и, по возможности, гуманной. Он даст им то, чего так не хватало в последнее время, — смысл жизни, определенную цель.
Все будет развиваться по обычному, но основательно забытому сценарию. Игра хороша тем, что не нужно выдумывать правила. Они придуманы давным-давно. Возможно, поп найдет благодарных слушателей. От пережитого страха они даже примут десять заповедей в качестве кодекса поведения. Вопрос в том, сколько лет, дней или часов они будут следовать этим заповедям. Равновесие немыслимо. Все возвращается к началу; кривые дорожки замыкаются. Остановившись в верхней точке благополучия, маятник неизбежно устремится вниз…
Снова начнется эра разложения. Будет создан также очередной миф о Черной Лаборатории — священнику придется потрудиться ради всеобщего блага и подкорректировать библейскую топонимику. Страх станет его основным инструментом управления. Позже поп организует новый террор — конечно же, из лучших побуждений.
А кто будет дергать за веревочки оцепеневших кукол — может быть, Полина? Идеальная кандидатура. Уважение к ней было замешено на непреодолимых суевериях. Вдобавок она ЛЕЧИЛА. Вторгалась в подсознание под предлогом благодеяний. Ей отдавались добровольно. Священник не мог бы и мечтать о лучшем посреднике между ним и толпой.
Заживо коченеющим марионеткам понадобится хозяин, который поддерживал бы иллюзию движения, прогресса, полезного секса и приятного потребления. Пусть даже ценой репрессий… Утешитель несчастных неминуемо превратится в зверя.
