Она беззвучно прошла через гостиную хозяйки Харшморта, потом через уборную, спальню и наконец оказалась в невероятно просторной гардеробной. Тут стояли стеллажи, набитые всевозможными вещами, на стенах висело множество платьев — хватило бы на целый полк женщин. Довольная, что никого не встретила (так как опасалась столкнуться с какой-нибудь задержавшейся горничной), мисс Темпл, вспомнив, как вел себя Чань в «Бонифации», взяла стул от письменного стола Лидии и, поставив его под дверную ручку, заклинила ее.
Вернувшись в гардеробную, она принялась раздеваться. Покойная миссис Йоргенс была женщиной достойной, но платье изрядно надоело мисс Темпл, и к тому же в ткань стойко впитался запах ее собственного пота. Она с нетерпением расстегнула последние пуговицы, стащила платье через голову и свернула комком, чтобы бросить в угол комнаты.
Вдруг она замерла. Сминая платье, она почувствовала… что-то у корсета… вдоль шва… мисс Темпл подошла к окну и извлекла сложенный клочок бумаги. Может, это осталось от миссис Йоргенс? Любовная записка или список покупок — казалось, эти каракули написаны неумелой рукой. Но нет… совсем не каракули. Просто писавшему было совершенно все равно, как будет выглядеть записка. Мисс Темпл вспомнила кавардак в номере «Сент-Ройяла». Если так, в корявом почерке графини ди Лакер-Сфорца не было ничего необычного.
«Моя дорогая Селеста!
Простите, что покидаю Вас. Оставшись, я обглодала бы Вас до Костей.
Острова — Прекрасное Владение. Я таким образом говорю вам: Бросьте. Вам нужно сделать этот Выбор, как раньше — мне. В Бегстве нет ничего Постыдного.
Если вы останетесь глухи к доброму Совету, я увижусь с вами Снова. Наше дело не Закончено.
РЛС»
Мисс Темпл сложила бумажку, потом развернула и снова перечитала, прицокивая при прописных буквах, слишком уж театральных, и понимая, что даже от этой небольшой угрожающей записки (а сколько времени заняли у нее поиски кармана… мисс Темпл представила резвые пальцы на своем теле…) графиня в первую очередь хотела получить удовольствие. Даже в лесном воздухе, который всем показался бы просто освежающим, она сумела бы найти добавочную струю запаха (от цветка, или от разлагающейся оленьей туши, или от цветов, что растут из разлагающейся оленьей туши), которая взметнет лишний локон на ее черных волосах.
Мисс Темпл не считала себя изменчивой — пусть ее порывы и настроения казались непредсказуемыми, она-то знала об их постоянстве, — но теперь, объятая гневом, она удивилась самой себе при внезапном воспоминании о ране на плече графини и своем неожиданном желании провести языком по этой неровной медно-красной корочке. Дело было не в самом порыве, а в тяге к другому человеку.
Мисс Темпл свыклась с непреложным фактом: она почти никому не нравилась. Ее обслуживали, ей льстили, ей не доверяли, ее не одобряли, ей завидовали, ее осуждали, презирали, но у нее никогда не было (слабым исключениям оставались разве что несколько служанок в детстве) настоящих друзей. Самые близкие отношения установились с женихом Роджером Баскомбом, но они длились всего три месяца, подогревались физическим желанием и завершились самым ужасным образом. Она подумала о Чане, о Свенсоне, даже об Элоизе… но верность или долг имели мало общего с дружбой. Готовы ли были эти двое мужчин умереть за нее? Несомненно. Нравилась ли она им? В глубине души мисс Темпл не верила в это. И она легко убедила бы себя, что все это малосущественно, если бы не обескураживающая забота графини о ней там, в товарном вагоне. Неважно, что на самом деле забота была небескорыстной.
Не удержавшись, мисс Темпл еще раз перечитала записку, на этот раз выделив слово «Выбор» и довольно загадочную фразу «как раньше — мне»… она понятия не имела, что за жизнь графиня вела раньше… какое «раньше» могло быть у подобного существа? В горле у мисс Темпл пересохло — она представила себе графиню в детстве. Какой выбор сделал из девочки такую вот женщину?
И как она смеет предполагать, что мисс Темпл может оказаться на такой же развилке, перед таким же выбором?
Оскорбленная мисс Темпл отложила бумажку и обратилась к другим предметам. В гардеробной Лидии Вандаарифф находились металлическая сидячая ванна и громадный китайский кувшин с водой. По обеим сторонам высокого зеркала располагались элегантные столики с ящичками в три ряда, напоминая многослойный торт. Ящички были набиты булавками, лентами, бутылочками, пудреницами, краской и духами. Мисс Темпл сняла с себя корсет и сорочку не по росту, которую носила с того дня, как мылась в кухне у Лины, а потом, твердо решив снова стать чистой, голышом уселась на ковер и стала расшнуровывать сапожки.
Вода была прохладной, но зато у мисс Темпл оказался восхитительный набор губок и разных сортов мыла. Совсем забыв о времени, она не без удовольствия соскребала с себя грязь. Нет, конечно, надо покинуть Харшморт, но почему бы не дождаться ночи — тогда в ее распоряжении окажется несколько часов. Она неспешно вымылась и вытерлась, потом принялась подробно исследовать обширную коллекцию духов. Для мисс Темпл столь широкий выбор говорил об отсутствии характера — но раз уж так вышло, не пригодится ли ей что-нибудь из этого разнообразия? Некое извращенное желание заставило ее выбрать красный жасмин — фирменный запах графини. Мисс Темпл капнула себе за оба уха и на запястья, а потом прочертила влажным пальчиком две линии — от ключиц до впадинки между грудей.
Лидия была выше ее, но все же среди вещей нашлось несколько подходящих платьев, в особенности одно, которое позволяло передвигаться бегом. Густо-лиловый цвет сочетался и с сапожками (мисс Темпл была к ним очень привязана), и с волосами. На темном меньше будет заметна грязь, которая обязательно появится, а шерстяная ткань защитит от холода. Все эти практические соображения немало порадовали мисс Темпл.
Но прежде чем надевать платье, нужно было выбрать подходящее нижнее белье, а что до белья, то здесь покойная мисс Вандаарифф не отказывала себе совсем уж ни в чем. Перед мисс Темпл открывались воистину безграничные горизонты. Каждый новый предмет подразумевал самые гнусные возможности: настоящий реестр порока. Пришлось сделать паузу; глаза мисс Темпл широко раскрылись, щеки запунцовели, бедра плотно сжались. Наконец прилив чувственности схлынул. Дрожащими пальцами она выбрала шелковые трусики и лифчик на замену своим, давно утраченным, потом нижние юбки и корсет, который надела задом наперед, зашнуровала как можно плотнее и стала понемногу поворачивать, пока шнуровка не оказалась на спине. Покончив с этим, мисс Темпл села перед зеркалом и постаралась, как могла (при помощи шпилек, лент и гребешков из черепахового панциря), избавиться от колтунов в волосах и завить букли, которые считала частью своего привычного облика. До горничной Марты ей было далеко (если бы у мисс Темпл спросили, она бы признала это), но кое-какие навыки обращения с собственными волосами у нее имелись (а при таком ужасном состоянии шевелюры приветствовался любой результат). Еще полчаса — и мисс Темпл приняла более-менее презентабельный вид. Холщовый мешок уступил место элегантному саквояжу, на дне его лежала стеклянная книга, завернутая в две шелковые наволочки.
