Я обшарил взглядом все темные углы, надеясь увидеть фигуру Единственного, но кругом был лишь мрак. Будь это возможно, я написал бы его имя собственной кровью, но благодаря божественной защите мои раны не кровоточили. Я снова погрузил перо в чернила и написал: «Кайрик, Высший из Высших», еще раз обмакнул перо и вывел: «Повелитель Трех Корон!». Одновременно я повторял эти слова мысленно, кричал во все горло.
Комната оставалась такой же пустой, как прежде, и сердце Кайрика наполнило мою грудь холодным жжением.
Физул и Руха начали вопить; я не мог разобрать, что они кричат, но через люк донеслось несколько глухих ударов и звонких пощечин.
Я чувствовал, будто падаю на дно, но не верил, что Судьба, так долго оберегавшая меня до сих пор, решила покинуть своего подопечного именно теперь. Я схватил факел и принялся рыскать по комнате, надеясь увидеть какой-нибудь маленький проход, оставшийся незамеченным. Если бы мне удалось убежать, я укрылся бы в Руинах, пока не закончилось действие заклинания, а потом принялся бы взывать к Единственному до полной хрипоты.
Последним выходом оказалась заложенная дверь за письменным столом. Одного взгляда наверх хватило, чтобы рассеять все мысли об уходе через потолок: балки прогибались под огромным весом. В груди жгло, как будто я напился уксуса.
Руха вскрикнула, но тут же умолкла, затем Верховный Тиран затянул песню на таинственном языке. С ведьмой он уже успел расправиться и теперь готовился найти меня. Я вернулся к столу и схватил кинжал, чтобы защищаться.
Но стоило мне дотронуться до омерзительной ручки, я сразу сообразил, как мне привлечь внимание Единственного. Сунув факел обратно в кольцо, я прижал костяную ручку кинжала прямо к сердцу Вездесущего.
Комок гнили, шевельнувшись, заледенел, пронзив меня невыносимой и в то же время возвышенной болью. В горле забулькала вскипевшая желчь, словно от одного прикосновения к священному знаку Звима прогнившее сердце Единственного взорвалось. Я думал, сейчас моя грудь разлетится на кусочки. Чтобы удержать рукоять кинжала на груди, мне пришлось повалиться на стол спиной.
- Малик! - воскликнул Единственный на тысячу голосов. - Что ты делаешь?
Но не успел я поднять голову, как Кайрик вцепился мне в шею и рванул со стола. Он поднял меня вверх на уровень своего обтянутого кожей черепа, пригвоздив свои черные горящие, как солнце, глаза к моей обнаженной груди, и только тогда до меня дошло, что я все еще прижимаю к его сердцу священный символ Йахту Звима. Я разжал пальцы, кинжал упал на пол, и боль в груди сразу улеглась.
- Что скажешь. Малик? Успел предать меня? - Кайрик наступил на костяную ручку и растер ее костлявой пяткой в пыль, подняв такой грохот, что я услышал, как Физул удивленно вскрикнул. - Тебе стоит лишь сказать «нет». Я знаю, что ты не способен сейчас солгать.
Нет! - произнес я, но изо рта не вырвалось ни звука.
- Значит, не станешь отрицать? - Кайрик крепче сжал пальцы на моем горле, и только защита Тира помогла моей голове удержаться на плечах. - Даже ты, Малик? Сначала меня предает Темпос, затем Талос и Шара, следующим Тир, а теперь и ты? Неверная собака!
Единственный отшвырнул меня, и я ударился о книжные полки с такой силой, что они разлетелись в щепки. Я оказался на полу, заваленный книгами, и, подняв глаза, увидел, что Кайрик тяжело ступает по комнате. От каждого шага спальня сотрясалась и с потолка струйками сыпалась пыль.
- Думаешь, вердикт вынесут не в мою пользу? - Кайрик пинком отбросил в сторону кровать Физула, не дав мне ни малейшего шанса покачать головой. - Думаешь, Йахту Звим явится за тобой на равнину Фуги? Как ты можешь быть таким глупым, Малик?
Над его головой затрещала балка, но Кайрик не обратил внимания.
- Когда Блудница убежала из тюрьмы Хельма, она сама подписала себе приговор, а заодно и узурпатору! - Он поднял свою костистую лапу, согнув пальцы. - Теперь, когда в Зале больше не звенит ложь Мистры, этот Совет у меня в руках. Они станут мне кланяться, целовать ноги, молить о милосердии…
Его слова наполнили меня тем же ужасом, который я испытал, когда услышал их от Кайрика в первый раз. Иллюзия моего божества были порождены безумием, ведь даже я понимал, что боги скорее сотрут Фаэрун с лица земли, нежели станут поклоняться Единственному. Я собрался с силами и пополз к люку, у которого оставил «Истинное жизнеописание».
Кайрик схватил меня с пола и затряс, словно мангуст змею:
- Ты еще пожалеешь о том дне, когда предал меня, Малик!
Единственный отшвырнул меня к стене, комната вздрогнула от мощного грома, зловеще затрещали потолочные балки, и мне на голову посыпались щепки и пыль.
- Думаешь, я опасаюсь суда? Да я жду его не дождусь! Скоро наступит день, когда я займу место рядом с Эо, а все остальные будут смотреть на нас как на братьев!
Я снова собрался с силой и метнулся к «Истинному жизнеописанию». Кайрик поймал меня за лодыжку и дернул. Я рухнул вниз, уткнувшись лицом в пол, но моя преданность Единственному была так велика, что такой пустяк, как падение, не мог меня остановить. Вытянув руки, я поймал уголок книги и подтянул ее к себе. Пока Единственный и Вездесущий тащил меня по полу, я открыл книгу и начал перелистывать пустые страницы. Ринда написала в своем дневнике, что стоит человеку увидеть только первое слово этого тома, то он уже не сможет остановиться, пока не прочтет всю хронику; если бы мне только удалось развернуться и подсунуть первую страницу под нос Единственному, поганые слова Огма сделали бы остальное.
Как только Кайрик увидел книгу, он перестал меня тащить.
- Что у нас здесь такое?
Я успел перелистать одну треть тома, но пергамент был по-прежнему чист. Единственный выхватил у меня книгу и, захлопнув ее, внимательно рассмотрел переплет с черными солнцами и черепами вокруг своего священного знака. Потом он перевернул книгу и осмотрел весь переплет, его прогнившее сердце оглушило меня нервным шипением, так что я едва расслышал, как он спросил:
- Малик, что это?
Разумеется, я не мог ничего ответить. Вместо этого я сел и потянулся к книге, намереваясь открыть ее на истории Огма. Подлый, конечно, план, но я должен был заставить Единственного прочесть эти страницы до суда.
Кайрик отдернул книгу:
- Это та самая книга, за которой ты охотился?
Испугавшись, что магия Мистры развеет чары Физула и заставит меня выболтать всю правду, я даже не кивнул.
- Ты молчишь,- сказал Кайрик, - совсем как в начале своего пути.
Черные шары под костлявыми надбровьями вспыхнули огнем, Единственный, спотыкаясь, подошел к стене и уселся среди обломков разбитого книжного шкафа. Пыль и мелкие камни сыпались дождем из треснувшего потолка, провисшие балки угрожающе скрипели, но ему было все равно. Да и как могло быть иначе? Подобные пустяки для бога ничего не значат, не то что для смертного вроде меня.
