— Вот так, — сказала она остальным. — Я уже пришла. Спокойной ночи, друзья. — И она пошла к дому, засунув руки в карманы куртки.
— Она постарела, — произнес Стью.
Ник что-то быстро написал и протянул всем открытый блокнот. «Как и все мы» — было написано там.
Когда следующим утром Стью направлялся на электростанцию, он увидел Сьюзен и Дайану, едущих на велосипедах по Каньон-бульвару. Он помахал им рукой, и они подъехали. Он подумал, что вряд ли видел Дайану такой привлекательной, как в это утро. Волосы ее были перехвачены ярко-зеленым шелковым шарфом, на ней были утепленный кожаный плащ, джинсы и фланелевая рубашка, к багажнику был прикреплен спальный мешок.
— Стюарт! — Улыбаясь, она помахала ему.
«Лесбиянка?» — с сомнением подумал он.
— Я так понимаю, вы собираетесь совершить легкую прогулку, — улыбнулся он.
— Конечно. И ты сегодня не видел меня.
— Нет, — ответил Стью. — Не видел. Куришь?
Дайана взяла «Мальборо» и прикурила.
— Будь осторожна, девочка.
— Постараюсь.
— И возвращайся назад.
— Надеюсь.
Они смотрели друг на друга в ярком утреннем свете конца лета.
— Позаботься о Франни, приятель.
— Обязательно.
— И хорошо выполняй свои обязанности полицейского.
— Думаю, что справлюсь.
— Ну что, поехали, Сюзи? — Дайана отбросила сигарету.
Сьюзен кивнула, натянуто улыбаясь.
— Дайана?
Она взглянула на него, и Стью нежно поцеловал ее в губы.
— Удачи тебе.
Она улыбнулась:
— Тогда нужно сделать это дважды, чтобы мне действительно повезло. Разве ты не знаешь?
Он снова поцеловал ее, более медленно и основательно. «Лесбиянка?» — снова подумал он.
— Франни счастливая женщина, — сказала Дайана. — На мое мнение можно положиться.
Улыбаясь, не зная, что ответить, Стью переминался с ноги на ногу. В двух кварталах впереди переехал перекресток один из оранжевых самосвалов команды Чеда Норриса. Пора.
— Поедем, детка, — сказала Дайана.
Удаляясь, они становились все меньше и меньше, а Стью молча смотрел им вслед.
Сьюзен Штерн вернулась через два дня. Она проводила Дайану до Колорадо-Спрингс, долго смотрела, как та удаляется, превращаясь в едва различимую точку, a. затем растворившись за горизонтом. И тогда Стью заплакала. Заночевав на окраине маленького городка под названием Моньюмент, она проснулась глубокой ночью от душераздирающего воя, исходившего из дренажной трубы под грунтовой дорогой.
Посветив фонариком, Сьюзен обнаружила там изможденного, худющего щенка. На вид ему было месяцев шесть. Он отскочил от ее прикосновения, а сама она не могла пролезть в трубу. Она отправилась в тот городок, разбила витрину продуктового магазина и вёрнулась назад на рассвете, неся в руках сумку с продуктами. И этот трюк сработал. Щенок, бережно привязанный к багажнику, поехал с ней.
Дик Эллис пришел с восторг от щенка. Это оказалась сука ирландского сеттера, скорее всего чистопородная. Когда она немного подрастет, Кин, несомненно, с удовольствием познакомится с ней. Новость пошла гулять по Свободной Зоне, и в этот день о матушке Абигайль все забыли, возбужденные историей собачьих Адама и Евы. Сьюзен Штерн стала чуть ли не героиней, и никто даже не задумался над тем, что же она делала ночью так далеко от Боулдера.
Но Стью запомнил именно то утро, когда обе девушки покидали Боулдер. Потому что никто в Свободной Зоне больше не видел Дайану Юргенс.
Двадцать седьмое августа; темно; Венера ярко сияет в небе.
Ник, Ральф, Ларри и Стью сидят на ступенях дома Тома Каллена. Том резвится на лужайке.
«Пора», — написал Ник. Стью тихонько спросил, нужно ли снова гипнотизировать Тома. Ник отрицательно покачал головой.
— Хорошо, — сказал Ральф. — Не думаю, что я смог бы перенести это еще раз. — Повышая голос, он крикнул: — Том! Эй, Томми! Иди сюда!
Том, смеясь, подбежал к ним.
— Том, тебе пора идти, — сказал Ральф. Улыбка Тома растаяла. Казалось, он только сейчас заметил, что уже стемнело.
— Идти? Сейчас? Нет. Когда темнеет, Том отправляется в постель. Том не любит находиться на улице в темноте. Из-за привидений. Том… Том…
Он замолчал, остальные напряженно смотрели на него. Том застыл. Он вышел из ступора… но не так, как обычно. Это не было обычным внезапным оживлением, он оживал очень медленно, неохотно, почти мрачно.
— Идти на запад? — спросил он. — Вы хотите сказать, что настало это время?
Стью положил руку ему на плечо.
— Да, Том. Если ты можешь.
— В дорогу.
Ральф, издав сдавленный стон, бросился за угол дома. Том, казалось, не заметил этого. Его взгляд метался между Стью и Ником.
— Идти ночью. Спать днем, очень медленно, почти в полной темноте. — Том добавил: — И увидеть слона.
Ник кивнул. Ларри принес рюкзак Тома, и тот задумчиво взвалил его на плечи.
— Ты должен быть очень осторожным, Том, — сдавленно произнес Ларри.
— Осторожным. Да.
Стью запоздало подумал, что следовало бы положить Тому одноместную палатку, но затем отбросил эту мысль. Том всполошил бы всю округу, устанавливая даже маленькую палатку.
— Ник, — прошептал Том, — мне действительно необходимо делать это?
Ник, положив руку на плечо Тома, медленно кивнул.
— Хорошо.
— Иди по широкому четырехполосному шоссе, Том, — сказал Ларри. — По тому, где написано № 70.
Ральф отвезет тебя к его началу на мотоцикле.
— Да, Ральф. — Том замолчал. Вернувшийся Ральф вытирал глаза носовым платком.
— Ты готов, Том? — спросил он.
— Ник? Но мой дом по-прежнему останется моим, когда я вернусь?
Ник закивал головой.
— Том покидает свой дом. Да.
— Мы знаем, Томми. — Стью чувствовал, как слезы душат его.
— Ладно. Я готов. С кем я еду?
— Со мной, Том, — сказал Ральф. — По дороге № 70, запомнил?
Том кивнул и направился к мотоциклу. Ральф шел за ним, сильно сутулясь. Даже перышко на его шляпе, казалось, поникло. Они сели на мотоцикл, и Ральф завел мотор. А еще через мгновение мотоцикл, пролетев по Бродвею, свернул на восток. Трое мужчин застыли, наблюдая за растворяющимся в темноте силуэтом и прыгающим пятном фары. Затем и огонек исчез.
Ник, опустив голову и засунув руки в карманы, пошел прочь. Стью попытался присоединиться к нему, но Ник почти яростно покачал головой и жестом попросил его уйти. Стью вернулся к Ларри.
— Вот так, — вздохнул Ларри, и Стью мрачно кивнул. — Если он не вернется, семеро из нас — возможно, без Франни, она всегда была против засылки Тома — всю оставшуюся жизнь будут винить себя за принятое решение.
