Если я умру, это будет кровавый и впечатляющий беспорядок.
"Получи!" закричал я наглошии, мой страх и ярость сделали голос резким, высоким и рычащим. Я сложил правую руку, как если бы готовился бросить бейсбольный мяч, собрал волю, и наполнил ладонь алым огнем. Я выбросил левую руку, наполнив энергией браслет на ней, подготовившись к защите, и стоило мне это сделать, как я почувствовал силу земли под моими ногами, почувствовал, как она распространяется по мне, подпитывая меня поддерживающей энергией. "Получи! Получи, бесчленный урод!"
Форма тела наглошии изменилась с почти человеческой на что-то больше похожее на гориллу, с удлиненными руками и укороченными ногами. Он, рыча, рванул вперед, сокращая расстояние между нами с ужасающей скоростью, грацией и могуществом. Он также скрылся под завесой, слившись с темнотой, став невидимым для человеческого взгляда.
Но Предел Демона знал, где был Вонючка. И знал я.
Каким-то отдаленным уголком своего разума, где по-видимому находился своего рода загородный дом моего здравого смысла, мой мозг отметил с испугом, что я сам бросился бежать. Я не помню, как принимал об этом решение, но я получал удовольствие от встречи с перевертышем, выкрикивая призыв в ответ. Я бежал, охваченный яростью, которая была почти безумием, наполняя огонь в моих руках все большей и большей силой, поднимающейся выше с каждым ударом моей ноги о землю, до тех пор, пока пламя не стало столь же яркое как ацетиленовая горелка.
Наглошии прыгнул ко мне, сверкая горящими ужасными и видимыми из-под завесы глазами и вытянув свои когтистые лапы.
Я упал, скользнув словно игрок в бейсбол, на свое правое бедро, и выставил щит под косым углом к мчащемуся перевертышу. Существо обрушилось на щит словно груда кирпичей и подскочило в том же самом направлении, в котором прыгало. Через мгновение наглошии оправился, я сбросил щит, прокричав "Энди!" и метнул миниатюрное солнце в брюхо перевертышу.
Огонь перерос во взрыв, подняв перевертыша на дюжину футов в воздух, отчего он кувыркнулся вверх хвостом — выражение как ни странно точно подходящая к данному моменту. В нос ударил ударила отвратительная вонь паленых волос и жженой плоти, и наглошии завопил в диком экстазе или агонии, падая вниз, тяжело ударился несколько раз и перекатился на ноги.
Он рванул ко мне, его тело изменяло форму под завесой, становясь чем-то еще, возможно чем-то более кошачьим. Для меня это не имело значения. Я обратился к ветру, дождю, и грохочущему вокруг нас грому и собрал свет в моей сложенной руке. Затем, вместо того, чтобы ждать пока заряд накопится, я повернул левую руку и привел в действие энергию каждого кольца, освобождая их смертоносную силу в единственный залп.
Наглошии взвыл что-то на неизвестном мне языке, и сила копьем скользнула под его завесу, оставляя концентрированные распространяющиеся цветные кольца в том месте куда она ударила. Секундой спустя, я поднял сложенную руку и прокричал, "Томас! Fulminas!"
Прогрохотало так, что несколько каменей отвалилось от башни на вершину холма, и в глаза ударила до боли бело-голубая вспышка света. Колючая сеть света упала на наглошии, чья защита еще не восстановилась от смещающего заряда силовых колец. Смертельно изысканный узор света ударил прямо в центр его груди, остановив заряд на своем пути. Мелкие удары, разошедшиеся от центра сети словно ветви дерева, с треском ударили в землю, оставляя за собой ярко-красные борозды размером с череп в граните и кремне.
Опустошение ударило в меня подобно молоту, и в глазах поплыли звездочки. Я никогда прежде не бросался подобными по силе ударами, и даже с поддержкой Предела Демона, расход энергии был буквально поражающим. Я знал, что если бы ударил слишком сильно, я свалился без сил, но перевертыш все еще стоял.
Он споткнулся на одну сторону, завеса поколебалась на секунду, и его глаза расширились от удивления. Я видел, как промелькнуло в голове наглошии: как в конце концов я ударил его так точно, в то время как он знал, что завеса делает его идеально невидимым?
На одно крохотную долю секунды, я увидел в его глазах страх, и триумфальная ярость взревела в моем истощенном теле.
Перевертыш оправился, снова изменившись. С казалось бы обычным усилием он наклонился и оторвал часть уступа скалы размером с бордюрный камень. Он бросил его в меня и триста или четыреста фунтов понеслись ко мне словно быстрый мяч высшей лиги.
Я бросился в сторону, замедленный опустошением, но достаточно быстро, чтобы убраться с его пути, и собрал мою волю. На этот раз серебристо-белые полосы огня души заплясали и засверкали вокруг моей правой руки. Я упал на землю, слишком устав, чтобы подняться, и заскрежетал зубами в решимости, пока та заряжала для удара, так или иначе, в последний раз.
Дыхания на крик у меня не хватило, но я мог рычать. "А это", сплюнул я, "за Кирби, сукин ты сын", я освободил свою волю и закричал "Laqueus!"
Путы чистой, сверкающей и блестящей энергии с огнем души, вылетели к перевертышу. Он попытался отклониться от них, но было ясно, что он не ожидал от меня турбозаряженного заклинания. Защита наглошии едва замедлила его, и путы трижды обвились вокруг его горла и сильно затянулись.
Заряд перевертыша споткнулся и он пошатнулся на одну сторону, его завеса постепенно расползалась. Он начал исступленно менять форму, стараясь ослабить сверхъестественную удавку — и упал. В глазах у меня плыло и темнело, но я поддерживал свою волю на нем, затягивая петлю все сильнее и сильнее.
Он брыкался и бурно отбивался — а затем сменил тактику. Он отчаянно припал к земле, растопырив лапы, и провел ими круг, вырезая борозду на камне. Он коснулся до круга своей волей и я почувствовал, как поднялась эта простая магическая конструкция и отрезала удушающее заклятие от источника ее энергии: меня. Серебряные путы померкли и исчезли.
Я лежал на земле, едва способный поднять свою голову. Я взглянул на хижину, безопасность, которую она предоставляла была всего в сорока футах от меня. Все равно что в сорока милях.
Наглошии скользнул лапами вдоль меха вокруг его горла и издал удовлетворенный рык. Затем его взгляд переместился на меня. Рот расплылся в плотоядной ухмылке. Он вышел из круга и начал приближаться.
Кровавый и впечатляющий беспорядок близился.
Наглошии подошел ко мне и остановился, улыбаясь, в то время как его нечеловеческие черты изменялись и деформировались с чего-то животного на что-то почти человеческое. Так вероятно было проще говорить.
"Это было крайне жалко, " пробормотал он. "Кто подарил тебе жизненный огонь, маленький смертный?"
