Вся армия беличьего народца собралась у носа корабля, и в лапках у каждого светилось по сосуду — они забрали души.
— Этот? — спросила Софи.
Она взяла у Боба компакт-диск и протянула Чарли.
Он перевернул диск и прижал к груди.
— Знаешь, солнышко, что это?
— Ага. Пойдем домой, папуля.
Чарли обмяк прямо на спину Элвину. Софи и беличий народец поддерживали его всю дорогу из Преисподней.
А Мятник Свеж донес его до машины.
Врач пришел и ушел. Когда к Чарли вернулось сознание, он лежал дома в постели, а Одри протирала ему лоб влажной салфеткой.
— Привет, — сказал он.
— Привет, — ответила Одри.
— Софи тебе сказала?
— Да.
— Они так быстро вырастают, — сказал Чарли.
— Ага, — улыбнулась Одри.
— Я вот что достал. — Он залез под защитную пластину и вынул компакт-диск Сары Маклахлан, который пульсировал красным светом.
Одри кивнула и протянула руку.
— Давай положим его сюда, чтобы ты мог за ним присматривать. — Едва ее пальцы дотронулись до коробки, свет погас, а Одри содрогнулась.
— Ох, господи, — произнесла она.
— Одри. — Чарли попробовал сесть, но боль отшвырнула его на спину. — Ай. Одри, что произошло? Они ее забрали? Они забрали ее душу?
Одри посмотрела себе на грудь, потом на Чарли — в глазах ее стояли слезы.
— Нет, Чарли, это я, — ответила она.
— Но ты его уже трогала — той ночью в кладовке. Почему этого не произошло тогда?
— Наверное, тогда я была не готова.
Чарли взял ее за руку и сжал — а потом сжал гораздо сильнее, чем намеревался, потому что по нему прокатилась волна боли.
— Черт побери, — вымолвил он, задыхаясь. — Я думал, там все темно, Одри. Что все духовное жутко. А ты мне раскрыла глаза.
— Я рада, — сказала Одри.
— Поневоле задумаешься, не надо ли мне было переспать с поэтессой, чтобы понять, как мир возгоняется до слов.
— Да. Мне кажется, Чарли, у тебя душа поэта.
— И художницу нужно было любить — чувствовать волну мазка, впитать ее краски и текстуры и увидеть, как все на самом деле.
— Да, — сказала Одри, кончиками пальцев гладя его по волосам. — У тебя такое чудесное воображение.
— Я думаю, — произнес Чарли — голос его тончал, дыхание учащалось, — надо было завалить в постель ученую, чтоб понять всю механику вселенной, почуять ее хребтом.
— Да, чтобы чувствовать весь мир, — сказала Одри.
— С большими сиськами, — добавил Чарли, и его спина выгнулась от боли.
— Конечно, милый, — сказала Одри.
— Одри, я люблю тебя.
— Я знаю, Чарли. Я тебя тоже люблю.
И Чарли Ашер, бета-самец, супруг Рэчел, брат Джейн, отец Софи (Люминатуса, властвующего над Смертью), возлюбленный Одри, Торговец Смертью и поставщик отменной винтажной одежды и аксессуаров, испустил последний вздох и умер.
Одри подняла голову — в комнату вошла маленькая девочка.
— Его больше нет, Софи.
Девочка положила руку Чарли на лоб.
— Пока, папуля, — сказала она.
Девочки
Все устаканилось в Заливистом Городе Двух Мостов, и все темные боги, что восставали, дабы обрушиться на мир, вспомнили свое место и вернулись к себе во владенья глубоко в Преисподней.
Джейн и Кэсси поженились — устроили гражданскую церемонию, и брак их за много лет неоднократно распадался и ратифицировался заново. Но они были счастливы, и в доме у них всегда звенел смех.
Софи поселилась у тети Джейн и тети Кассандры. Она выросла, стала женщиной, высокой и красивой — и в конце концов заняла место Люминатуса, но прежде ходила в школу, играла с собачками и в целом неплохо проводила время, дожидаясь, когда же за ней придет папуля.
Лавочники
Мятник Свеж твердо верил в максиму, что всякий миг — это кризис, но вера его носила отчасти академический характер, пока он не начал встречаться с Лили Северо, — вот тогда эта вера поверилась безднами практики.
По шкале интересности жизнь подскочила сразу на несколько делений — до того, что торговля смертью стала самым прозаическим занятием в его существовании. В городе пара пользовалась широкой известностью: дылда в пастельных костюмах неизменно в обществе невеликой размером готичной шеф-поварихи, — но поистине сняли перед ними шляпы, лишь когда Лили и Мятник открыли на Северном пляже «Джазовую и гурманскую пиццерию» — в том доме, где раньше было «Ашеровское старье».
Что же касается Рэя Мэйси, инспектор Ривера познакомил его с дамой из ломбарда в Филлморе по имени Кэрри Лэнг, и парочка сошлась почти сразу же, поскольку оба любили детективные фильмы и огнестрельное оружие, а также глубоко не доверяли всему остальному человечеству. Рэй влюбился до беспамятства и, следуя своей природе бета-самца, всю жизнь был преданно верен Кэрри, хотя всегда втайне подозревал, что она — серийная убийца.
Ривера
Большую часть жизни инспектор Альфонс Ривера старался эту свою жизнь поменять. Он работал в полудюжине различных управлений полиции в десятке различных должностей; работа у него спорилась, но вечно казалось, будто он хочет ее бросить.
После фиаско с Торговцами Смертью и связанными с ними странными, необъяснимыми событиями Ривера просто выбился из всех человеческих сил. Некогда случился такой недолгий период, когда он смог бросить работу в полиции и открыть лавку редких книг, — и ему казалось, что именно тогда он был поистине счастлив. Теперь же, в сорок девять, он готов был попробовать снова: удалиться пораньше от дел, просто читать и жить в спокойном, бессобытийном мире старых фолиантов.
Поэтому Ривера отчасти даже обрадовался, когда через две недели после смерти Чарли Ашера обнаружил в почтовом ящике солидный конверт, где могла быть только книга. Будто знамение, подумал он и сел в кухне за стол.
В конверте и была книга — похоже, очень редкая и крайне причудливая. Для детей, не иначе. Он раскрыл ее и прочел название первой главы: «Итак, теперь вы — Смерть: вот что вам потребуется».
Император
Император с гвардией воссоединился счастливо — и милостиво правил городом Сан-Франциско до скончания своих дней. За то, что Фуфел привел Чарли в Преисподнюю, и за безграничное мужество Люминатус даровал песику выносливость и силу адского пса. И уже Императору выпало объяснять всем, как его угольно-черному соратнику — никогда не весившему больше семи фунтов даже в промокшем насквозь состоянии — удается обогнать гепарда и сгрызть все шины с «тойоты».
