Доставить другу самое большое наслаждение в пределах скромных возможностей, передать ему свое доброе чувство от всей души, но без самодовольства и навязчивости – вот в чем было высшее искусство чайного ритуала.
Входя в низенькую дверь чайной комнаты, даже вельможа должен был склониться, пробуждая в себе чувство смирения, а самурай оставлял снаружи свой меч, так как чайная комната – это прежде всего обитель мира.
Какудзо Окакура – большой патриот своей страны, но его не радует ее слава, купленная ценой крови, мрачная слава войн. Кодекс самураев он называет искусством смерти и противопоставляет ему «философию чая» как одну из существенных основ искусства жизни.
Определением «мастер чая» (в европейской транскрипции «тимейстер») в Китае и Японии была выделена особая категория людей; это определение звучало как почетный титул. Оно означало не столько специалист-кулинар, сколько мудрец-поэт, возвышенный мечтатель, ценитель искусства, мастер изящного и благородного «чайного образа жизни». О таких людях Окакура говорит: «В распорядке нашего домашнего обихода мы чувствуем присутствие тимейстеров. Они изобрели многие наши тонкие блюда, ими же выработаны детали сервировки стола. Они приучили нас одеваться в платье только неярких цветов... Они выявили нашу природную любовь к простоте... Фактически благодаря их наставлениям чай вошел в обиход народа».
Здесь мы должны уточнить: конечно, не красота «чайного стиля» в ее внешнем, поверхностном выражении, не обрядовые таинства жрецов «тиизм»а за столами изысканных чайных комнат обеспечили чаю его популярность, хотя и способствовали ей, – ее обеспечивала сама основа этой красоты – его реальная ценность, полезность, практичность.
В современной Японии чайная церемония потеряла свое былое значение, но не исчезла. Ей обучаются девушки в школах гейш, существующих при некоторых ресторанах, и даже на специальных курсах. Теперь это уже не столько торжественный ритуал, сколько просто развлечение, чаще всего для иностранцев, но развлечение утонченное, проникнутое поэзией национальных традиций.
В конце своей жизни Окакура приводит маленькую картинку о чае из истории XVI в., которую называет «Последний чай Рикьу». Он рассказывает о том, как этот замечательный тимейстер, человек высокого душевного благородства, дружил с грозным правителем Таико-Хидейоши. Рикьу всей душой стремился передать ему свои лучшие чувства, учил его ценить и беречь прекрасное, ибо все истинно прекрасное на земле редко, а часто и неповторимо. Но Рикьу оклеветали, обвинив его в желании отравить Таико-Хидейоши, и обманутый властелин повелел ему покончить с собой. Рикьу собрал друзей на последний свой чай, он великолепно угостил их, как умел это делать лишь он один, и каждому подарил какую-нибудь принадлежность чайного ритуала. И только свою чашку он разбил, чтобы никто уже больше не пил из сосуда, оскверненного устами несчастья.
Не все, разумеется, приемлемо для нас в старой «чайной философии». Нас не может удовлетворить ее слишком обобщенный, расплывчатый гуманизм. Но, как законные наследники, мы принимаем ее рациональное зерно, взлелеянное в сердце народа, – дружелюбие и миролюбие, мудрость людей, предпочитающих высшую ясность ума, высшую концентрацию творческих сил тлетворному, разрушительному алкогольному безумию, их стремление к совершенству, добру, красоте.
Чайный куст! Кажется, ничем не отличается он от тех аккуратно подстриженных декоративных кустов, которые окаймляют городской сад. Но так только кажется. Скромные листочки на тонких веточках таят в себе тот своеобразный вкус и аромат, каких не дает ни одно растение в мире, и среди 18 тыс. цветковых растений дикой флоры нашей страны нет других, листья которых содержали бы хоть в ничтожном количестве кофеин – одно из главных сокровищ чайного листа.
Любители комнатного цветоводства скажут, что чайный куст похож на японскую камелию – растение с блестящими темно-зелеными листьями классически простой формы, как у лавра, и белыми, красными и розовыми цветками в 5–6 лепестков. Это верно: камелия японская – родственница чайного куста. В своем ботаническом роде чай – единственный вид, хотя семейство чайных очень велико – в нем 23 рода, 280 видов.
Живет чайный куст долго (до 100 лет и больше), с наибольшей силой плодоносит в возрасте от 10 до 70 лет (на горных склонах дольше, чем в долинах). В свободном развитии китайский чай вырастает в дерево, достигая 3-х метровой высоты, а индийский (ассамский) – даже 17 метров. Но, чтобы активизировать созревание новых побегов и облегчить сбор урожая, куст ежегодно формируют полуовалом или «столом» (в Индии и других странах): позволяя ему расти не выше 80 сантиметров. Такая форма растения и посадка сплошными рядами (шпалерами) увеличивают его жизнеспособность, урожайность, морозостойкость. Кроме ежегодной формировки (шпалерной подрезки), периодически производят «омолаживающую», полутяжелую подрезку, укорачивая куст примерно наполовину, а раз в 20–25 лет делают тяжелую подрезку, при которой срезают всю крону, оставляя только стебли на 10–15 см от земли.
Чаю нужно много тепла, много влаги, ему нужны красноземные и красноземно-подзолистые почвы с хорошей влагопроницаемостью с определенным показателем кислотности, к некоторому превышению этого показателя чай хорошо приспосабливается, но в щелочной среде погибает. Благоприятны для чая и почвы сильно оподзоленные, тяжелые, непригодные для других культур; не подходят почвы известковые и с высоким стоянием грунтовых вод.
Самый хороший, особенно ароматный чай дают кусты горных плантаций, растущие на высоте 1500–1800 м на уровнем моря. Таких плантаций на земле считанные единицы: в районах Дарджилинг, Казиранга и Нилгирис в Индии, Нувара Элия в Шри Ланка, Юньань и Фуцзянь в Китае, Уджи в Японии.
Чайное растение – жизнестойкая и неприхотливая, но тем не менее очень трудоемкая культура. Чтобы возделать и убрать гектар хлопчатника, надо затратить 150 человеко-дней, а гектар чая – 500, причем за границей эта цифра еще выше и достигает кое-где до 700 человеко-дней. Чай требует от человека глубоких специальных знаний, много внимания и заботы.
Но основная работа, составляющая 60–70% всех трудовых затрат в чаеводстве, – сбор листа. Чайный куст – одна из тех избранных природой культур, которые не дают отходов. Для байхового и плиточного чая отбираются достаточно созревшие нежные молодые побеги из нескольких листков с почкой (флеши), составляющие небольшую часть поверхности куста. Это сырье оценивается по сортам: если в нем содержится не более 8% огрубелого листа, оно принимается на фабрике первым сортом, если 9–15% – вторым; если этот показатель хуже, сырье считается несортовым, непригодным для байхового и плиточного чая, так как в старых листьях почти вдвое меньше танина, чем в молодых, неблагоприятно соотношение некоторых других веществ, важных для технологов.
Мы называем чайный лист «зеленым золотом», когда хотим показать его ценность, но следует знать и то, что сбор чайного урожая не легче добычи золота. В течение всего сезона, а он продолжается около 6 мес, с конца апреля до начала октября, чаеводам приходится с корзинами обходить куст за кустом, собирая подошедшие побеги. Сгибаясь над кустами, сборщица работает с рассвета до позднего вечера, дорожа каждой минутой: хороший сегодня лист завтра огрубеет, станет плохим. Ее жжет солнце, она мокнет под дождем, ее одежду и при ясном небе увлажняет утренняя роса... Такой труд в тропических странах – настоящая каторга. День под палящим солнцем изматывает силы, отнимает здоровье. У некоторых сборщиц на боку ребенок, если его не с кем оставить (корзины там не прикрепляют сбоку, как у нас, а носят за спиной на перевязи, надетой в обхват головы).
Времена свирепых надсмотрщиков, вместе с властью колонизаторов, уходят в прошлое, но еще в силе хозяин-капиталист – и остается тяжелый труд за жалкие гроши.
Достоинства чая зависят от бесконечного ряда условий. Наилучший чай даст куст лучшего сорта, растущий в лучших почвенно-климатических условиях, при лучшем уходе, если собрать его урожай в лучшее время сезона, в лучшие часы дня, при лучшей погоде, из лучшей части лучших побегов, потом переработать по способу, лучшему именно для такого листа, многократно выделяя из массы полуфабриката его лучшую часть, а потом... убедить всех в том, что чай получился наилучший! В этом отношении чай схож с вином: объективно выбрать чайного чемпиона так же трудно, как присудить единственную золотую медаль одному из многих образцов винодельческого искусства.
Специалистам и любителям наивысших сортов черного байхового чая известны своим великолепным качеством индийские «Дарджилинг» и «Ассам», чай высших сортов республики Шри Ланка, китайские сорта «Юньнанский», «Цечванский», «Кимин», «Нингчоу» и другие; меньше известен другим странам китайский зеленый байховый чай, хотя некоторые его сорта очень хороши, например чай «Тюча» с сильным и тонким ароматом, «Тунчи», «Ю-хи-цзен». Прекрасны и универсальны по своим специфическим свойствам желтый и красный чай Китая. А Какудзо Окакура считал лучшим в мире японский зеленый чай, выращиваемый в горном районе Уджи, в префектуре Кисто, – и тоже был недалек от истины.
