Начну с лодки. Я уже не раз упоминал об американском надувном катамаране. Он однажды спас мне на Селигере жизнь, верой и правдой отработал много лет, и мы оба друг друга любили. Заменив его югославской калошей, я не раз жалел о своей «американке». Но и вторая надувная лодка, хоть и уступала по качеству первой, но служила. Это была бездарная, но работящая вещь. Когда я купил дом на эстонской речке, имело смысл завести не надувную, а обыкновенную посудину. Проживая на реке, смешно каждый день надувать лодку.
«Ерш» появился у меня с подачи Васи. Так уж получилось, что автомеханики с таким именем мне не раз попадались по жизни. Вася был другом и автолекарем моего приятеля Гриши, о котором я здесь еще вспомню, и достался от него в наследство. Гриша уехал в Америку. О самом Васе можно писать романы. Это тучный, весьма обстоятельный мужчина с пристрастием к добротным, вечным вещам. Вася обожал «двадцать первую Волгу» и не раз склонял меня к ее покупке. Но я героически антиквариату на колесах сопротивлялся. Если Вася ехал на рыбалку – а то, что Вася рыбак, и послужило нашему сближению – он брал с собой прицеп с «необходимыми вещами». В список этих вещей входили несколько газовых плит и примусов, самодельно сваренная коптильня, складная мебель – стулья, стол, и раскладушки. С десяток всевозможных шашлычниц, котелков и чайников. Две-три палатки времен первой мировой войны и еще масса вещей, предназначение которых было понятно лишь самому Васе. В поездках он своим набором не пользовался, но иметь его под руками, считал необходимым. Делал все Василий тоже чрезвычайно обстоятельно. Если он брал у вас машину для ремонта, и не важно, серьезного или пустячного, сначала ее тщательно мыл. На это уходило часа два. Потом он готовил вокруг машины все нужные инструменты. Это тоже брало время. Гаража Вася имел два. В одном стоял его вечный «лендровер», видимо, попавший в Россию от союзников по ленд-лизу. В другом лежали автодетали про запас. Но основную часть пространства занимали вещи мне совершенно непонятные. Но если что-нибудь требовалось для машины, унитаза, газовой плиты, газонокосилки, трактора, бензопилы – все это Вася мог из гаража добыть. Добирался до нужной детали Вася долго. Чтобы нужную хреновину извлечь, ему приходилось разбирать все остальное. Потом все это надо снова вернуть на место. Вася помнил и знал местонахождения любой детали, вплоть до винтика. Запас гаража постоянно пополнялся, и, в конце концов, сам Вася, даже боком, войти в гараж не мог. Запасливость механика меня поражала. Создавалось впечатление, что Василий собрался жить вечно. Хотя со здоровьем у него было неважно. Вася любил покушать и выпить. Помимо железок, в гараже всегда имелся запас консервов. Брюхо мешало механику работать, но образ жизни он менять не желал.
Теперь, после некоторого знакомства с портретом Васи, можно снова возвращаться к лодке. Вася знал, что я ее ищу. В шесть утра, а Вася вставал рано, меня разбудил его звонок.
– На Войковской, в спорттоварах, есть лодка, что тебе нужна. Я за тобой заеду к десяти. Надо успеть к открытию, а то перехватят.
Я продрал глаза, посмотрел на часы, и заснул снова. Вася приехал минута в минуту. Он был точен.
Лодка называлась «ЕРШ». Сделана ладья была из металла и напоминала бочкообразное корыто. Для непотопляемости к двум скамейкам крепились пустые металлические поплавки.
Лодку я купил, хотя восторга от ее внешности не испытал никакого. Но быть разбуженным в шесть утра, тащиться на Войковскую и не сделать покупку мне казалось обидным. Да и огорчать Васю не хотелось.
Перед поездкой я поставил на крышу машины багажник, взгромоздил туда лодку, привязал ее покрепче и попилил в Эстонию. В машине я себя чувствовал так, словно еду в большой кепке. Козырек лодки нависал над капотом. Тень от машины, которая бежала рядом, до смешного напоминала фуражку. Понятно, что в такой «шляпе» особенно гнать не будешь. Против четырнадцати часов обычного времени пути до места, я ехал уже семнадцать, и только миновал Нарву. От Нарвы, до моего дома еще двести. Время было летнее, и хоть прибалтийские ночи светлы, спать захотелось ужасно. Километров через пятьдесят трасса вырывается к морю. После Москвы морской пейзаж выглядит фантастикой. Решив прикурнуть на свежем морском воздухе, я съехал с трассы и, повернув «шляпу» козырьком к морю, откинул сидение и отключился. Через час был разбужен ревом моторов. Два крытых грузовика, лихо крутанув с асфальта, замерли с двух сторон от меня. Из крытых кузовов стали ловко выпрыгивать автоматчики. Когда мой автомобиль с лодкой был окружен плотным кольцом и взят на прицел, в окно постучали. Офицер требовал документы. Затем был приказ открыть багажник и показать лодочный мотор. Но моторы на нашей эстонской речки запрещены, и салютик я оставил дома. Мои объяснения, что мотор мне не нужен, впечатления не произвели. Только после того, как вся машина была обшарена, я начал догадываться, в чем дело. Берега Советской Социалистической Эстонской Республики охранялись сурово. Охранялись они не только от тех, кто хотел незаконно нарушить границу с внешней стороны, но и от тех, кто решил из Социалистического рая слинять. Эти волновали погранвойска даже больше. Я вспомнил, что две недели назад в Таллинне тихо передавалась друг другу новость о том, что две молодых пары слиняли из яхт-клуба Пириты в нейтральные воды, где их на яхте поджидал родич из Швеции. Видимо пограничные стражи решили, что меня вдохновила удачная операция молодых, и я решил бежать. Но желание бежать в море на моем корыте без мотора даже для подозрительных пограничников показалось странным. Офицер не знал, с чем бы еще привязаться, и потребовал документы на лодку. Обычно квитанции, гарантии магазина и прочую бумажную канитель я выбрасываю. Тут же чудом сохранил и злорадно предъявил офицеру.
– Можете следовать дальше. – Козырнул пограничник.
– Но я еще не выспался. – Ответил и понял, что не прав. Офицер с трудом сдерживался от желания перейти на мат.
– Найди себе место не в пограничной зоне и дрыхни хоть неделю. – Разрешил он.
Но спать я больше не стал. Военизированный захват моей «шляпы» пробудил меня окончательно. В пять утра я въехал на свой участок. Черный терьер Шварц храпел в будке, как пьяный матрос.
Лодку я пристегнул на замок и оставил на речке. Но сидения-поплавки снял. Местным ребятам они могли приглянуться. Первую неделю я их брал из дома и, страхуя свое корыто от потопления, чинно устанавливал перед рыбалкой. Но скоро мне это надоело, я взял дощечку и садился на нее.
С утра шел дождь. Поднявшись в пять утра, я с тоской посмотрел в окно, и завалился снова в постель. Дождь лупил до обеда. К трем выглянуло солнце, и я решил порыбачить. Но сразу не повезло.
Устроившись над большой ямой, за лежачим деревом, я порвал об ветку снасть и потянулся за уплывающим поплавком. Лодка перевернулась мгновенно. Железное корыто накрыло меня. Мир погрузился в мокрую темноту. Понимая, что с моими способностями пловца эта рыбалка может стать последней, я высунул руку и, фыркая, отогнал от себя корыто. Оно тут же затонуло. До лежачего дерева на взгляд было метров шесть. Их я с грехом пополам преодолел. Уцепившись за ствол, на руках пошел к берегу. Вид у меня был, наверное, еще тот. Мокрый, с тиной в волосах и весь в илистой глине. Шварц, не узнав хозяина, чуть не вцепился мне в ляжку. К вечеру мы с соседом лодку достали. Помог ориентир лежачего дерева, веревка с крюком и лодка соседа.
Мой дом, как я уже сообщал, стоит прямо на реке. Рядом имеется мостик, который эстонцы почему-то зовут «еврейским». Название он получил задолго до моего приезда, поэтому связывать название со своей персоной не могу. За мостиком раскинулся парк бывшего немецкого барона. Огромный дом барона тоже сохранился, но требовал ремонта. В здании находилось нечто вроде сельского дворца культуры. Милый эстонец, директор здания, восстанавливал его с фанатичным упорством. К сожалению, директор так же фанатично поклонялся Бахусу, поэтому успел поменять крышу и умер от цирроза печени. В работниках у него служила русская семья. Мужик исполнял обязанности плотника, кровельщика, штукатура, истопника и дворника. Но водку пить, не смотря на многочисленные обязанности, успевал. Детей у них было столько, что я запутался и не пытался их считать. Жена работника, сколько я ее помню, ходила с пузом. Мужичок, ко всем неприятностям, оказался страстным рыболовом. Он не раз просил у меня лодку. Причем приходил в самые неподходящие моменты моей личной жизни. Мне это надоело, и я выдал ему второй ключ.
Однажды, вернувшись из Таллинна, а столица Эстонии находилась от моего дома в тридцати минутах автомобильной езды, я обнаружил необычное скопление людей на берегу. Подошел ближе. Среди собравшихся – все мои соседи. Они стояли и напряженно смотрели на воду. Мне сказали, что на дне сейчас работает водолаз.
