Именно такое поведение у реки и является типичным для выдровой и норковой собаки.
Норка и особенно выдра могут проплывать по ночам по речкам или озерам в поисках корма (главным образом, рыбы) большие расстояния. На берег они вылезают иногда только на минуту, где следы их остаются возле самой воды на расстоянии какого-нибудь метра. Иной раз зверек только наполовину высовывается из воды, и на берегу остается след только от передних лапок. Поэтому собаке, отвлекающейся от воды на недосягаемое для ее чутья расстояние, пропустить такой след очень легко. Хорошие «речные» собаки, раз учуя такой, даже незначительный, след, идут (или плывут) по самой реке, пока не доберутся до того места, где затаился зверь, и там его облаивают.
Две хорошо сработавшиеся собаку могут вырыть и задавить норку без участия охотника.
Облаянная в норе норка редко выскакивает наружу, а уходит обыкновенно через нижний, выходящий ниже уровня воды, отнорок. Бывает, что норка под землей сидит чрезвычайно крепко, но иногда она уходит под воду сразу же после первого взлаивания собаки. Если охотник близко, то этот момент он не упустит; серебристая струя пузырьков (особенно хорошо заметная у выдры) покажет, куда поплыл под водой зверь. Если вода не глубокая, то от нырнувшей норки и тем более от выдры идет «струя», след по воде, как от крупной рыбы. Нырнув, оба зверя могут проплыть под водой до 40 шагов и зачастую потом только на момент высовывают из воды один кончик морды (нос), чтобы набрать воздуху и, снова нырнув, забиться под крутой берег или под нанесенный течением реки хлам и хворост. Убитая норка не тонет, а выдра утонет, если до момента смертельного поражения не успела глотнуть воздуха, или если заряд попал в середину туловища (в легкие).
В некоторых местностях (особенно, где норка «пуганая», т. е. по которой уже несколько раз безрезультатно охотились) зверек уходит в воду сразу после первых попыток собаки рыть землю. Некоторые умные собаки так приучены, что, найдя норку, только изредка взлаивают и до прихода охотника земли не роют. Многие выдровые собаки сами ныряют не хуже выдры и способны иногда достать убитого и утонувшего зверя со значительной глубины. Выдра и норка в воду «уходят» почти бесшумно, без всплеска, поэтому прозевать этот момент очень легко, если собака не «укажет» этого броском к воде (часто с визгом).
Употребление при этих охотах щупа крайне полезно, так как понуждает норку или выдру скорее выскочить из норы и обычно — совсем близко от охотника. Как сказано, щуп во многих промысловых районах почти неизвестен.
При этой охоте употребляется и сетка, которую ставят в вертикальном положении на двух палках в воде вдоль берега, охватывая таким образом ту часть его, где у нор работает собака. Иногда сетку растягивают и поперек реки, при чем выдра запутывается при преследовании ее собакой.
Лучшее время для охоты на норку и выдру — поздняя осень до замерзания рек, когда поднявшаяся от дождей вода затопляет норы, и зверь принужден скрываться в менее недоступных местах. При охоте на выдру по небольшим речкам часто предварительно искусственно поднимают уровень воды — запрудой из камней, хворостом с землей или просто вертикально повернутыми кусками льда (зимой и в начале весны).
Лучше, если охота производится вдвоем и с двумя собаками. Выдра, принужденная покинуть нору (вследствие ее затопления или вспугнутая щупом), делает попытки уплыть обычно против течения, если ее нора заливается водой, и по течению, если она вспугнута собакой. При этом в первом случае она чаще показывается на поверхности, плывет, сопровождаемая лающей собакой, и не минует которого-нибудь из охотников, если они находятся в двух местах (один обычно остается у плотины-запруды).
Чтобы помочь собаке дорыться до норки, употребляется и лопата. Нельзя только сбрасывать комки земли в воду, так как от этого на поверхности тоже идут пузырьки и мешают заметить пузырьки о скользнувшей в реку норки. Вообще выгоднее понудить норку выскочить не в воду, а на берег (она все равно бросится к реке), — тут ее или схватит собака или застрелит охотник. Для этого надо заткнуть подводные отнорки (камнем, палкой, комком земли). При недлительном навыке нащупать их под водой под берегом бывает трудно, а именно — просто носком сапога, спустившись для этого, если, конечно, позволяет обувь, в самую речку.
Охотники, имеющие собак, интересующихся, но не в главной мере, норкой и выдрой, при обходе речек, чтобы эти собаки не могли отвлекаться в сторону, водят их по берегу около самой воды на длинной сворке. Терпеливо обходя все извилины реки, они спускают собак только после установления свежего следа или самой норы (Лодейнопольский район и западные районы Северного края).
По медведю идут лайки особого типа: чаще всего крупные, злобные, сугубо азартные и «верткие».
Работа лаек по медведю сопряжена с достаточной для них опасностью.
Обязанность лайки — задержать медведя и дать возможность охотнику подойти на выстрел. Лайка «берет» медвежий след и добирается без лая по нему до самого медведя и тут, используя всю свою напористость, «нахальство», злобность и увертливость, начинает его облаивать и «осаживать» хватками. Лучше всего это могут сделать две или несколько собак: пока медведь отмахивается от одной из них, другая в это время старается рвануть его за зад. Медведь, оберегая эту почетную часть тела, начинает «присаживаться», замедляя свой бег, и настигается охотником. Пресловутая «карусель», — когда медведь на одном, месте вертится и безрезультатно старается «сграбастать» лапами назойливых собак, — зрелище необычайно интересное.
При охоте на медведя ошейников на собак надевать нельзя: если медведю удастся хоть раз зацепить за него своими несгибающимися когтями, то собаке смерть.
Медвежат (иногда и мелкого медведя) собаки почти всегда загоняют на дерево.
Это — так называемая охота на медведя «вдогон». Выше сказано, какими должны быть при этом собаки.
Но если необходимо только найти берлогу для последующей охоты на берложного зверя (зимой), то характер работы собаки должен быть иной. Нужно, чтобы собака не имела очень широкого поиска (меньше, шансов пропустить берлогу), и не нужно, чтобы она, найдя берлогу, очень сильно лаяла, так как это может раньше времени спугнуть медведя. Злобную собаку скоро от берлоги не отманишь, особенно если сам охотник отманивает ее вблизи от берлоги. Не годится также, если собака при этом сразу бросается на берлогу. «Напористость» собаки в этом случае не нужна.
Для этой охоты или, вернее, для подготовления «берложной» охоты могут быть использованы и не «зверовые» собаки (первая категория медвежатниц), а именно из числа обыкновенных «промысловок» (идущих по мелкому зверьку, что описано выше). Эти последние в большинстве случаев боятся медведя и, случайно встретив, его не облаивают. Часто при этом они не только не бросаются на медведя, а, наоборот, прибегают к охотнику, садятся около него, навострив уши, или жмутся к самым ногам хозяина, тревожно повизгивая. Объясняется это тем, что большинство охотников-промышленников сами боятся медведя, избегают встречи с ним из-за плохого вооружения (мелкокалиберные одноствольные дробовки) или, если и не боятся, то в добытом медведе не видят выгодной «доходной статьи», так как мяса его в пищу не употребляют, а шкура пушнозаготовительными организациями оценивалась всего лишь в 5–10 руб. Поэтому своих собак на медведя они и не натравливали. Однако некоторые из типичных «промысловок» вследствие своих природных задатков «интересуются» медведем, но, не встречая от своего хозяина поддержки в этом направлении, лают на медведя не интенсивно, а как бы «между прочим». Собаки-«промысловки» являются достаточно удобными для разыскивания медвежьих берлог, но с ними много берлог не найдешь.
В дореволюционное время разыскивание берлог давало некоторым крестьянам-охотникам крупный заработок. Толстые карманы охотников-«господ» беззастенчиво разбрасывали денежки, легко нажитые на шее трудящихся. Титулованные «любители» за ценой не стояли, особенно если берлога находилась не в большой отдаленности от удобных путей сообщения. Медведей истреблялось достаточно, и при охоте на ни употреблялись специальные лайки-медвежатницы, давшие особый тип «зверовых» собак.
В наше время, когда из советского быта давно вытряхнулись обладатели подобных толстых карманов, разыскивание медвежьих берлог для охотника-крестьянина как-будто утратило всякий смысл. Долгие годы со стороны главной массы охотников-крестьян на медведя не обращалось почти никакого внимания. Рассуждали так: «Чем канителиться с медведем, стоящим 10 рублей, шкуру которого никак в карман не положишь, уж лучше за это время 10 белок добыть: легко, удобно и нехлопотно». Почти не беспокоенный годами медведь сильно размножился и полез драть крестьянские стада, нанося огромные убытки. Крестьяне, принужденные принять экстренные меры к его истреблению, только тогда поняли, что напрасно «вывели» как ненужных собак лаек-медвежатниц. Вернее, они сами перевелись вследствие безразличного отношения к ним крестьян-охотников. Требования о помощи и о присылке специальных собак оказались во многих случаях невыполнимыми. Тогда только стали пытаться использовать по медведю обыкновенных собак-«промысловой».
