Нет, не грешно собой гордиться.
Но хвастать, всё же, не годится.
Под баобабом, как-то раз, енот, шакал и дикобраз
Вели беседу меж собой про жизнь, про африканский зной …
Шакал сказал: «Хоть я и мал,
Но даже толстый бегемот при мне раскрыть не смеет рот.
И носорог, хоть всех пугает, а мне дорогу уступает…»
Не чуя фальши этих фраз, енот, а с ним и дикобраз
На шаг почтенно отступили, смущенно взоры потупили.
И видя этот жест шакал, того и пуще, хвастать стал:
«И даже лопоухий слон при встрече мне кладет поклон.
И сразу прочь бежит скорей… Да что там слон? Сам царь зверей
Меня за старшего считает! И коли что-то добывает
– Кусочек лучший мне несёт. Да, я его не ставлю «в счёт»!
На что он мне, гривастый, сдался?» А лев с охоты возвращался.
Был сыт (наелся до отвала) и слышит тявканье шакала…
Подумал лев: «Ну это лишку! Пойду, взгляну на хвастунишку…»
И тут шакал, как ни кичился, увидел льва и … обмочился.
Все подняли его на смех. И лев, смеялся, громче всех.
Шакал сбежал, поджавши хвост… А смысл у этой басни прост:
Все хвастуны и самохвалы
По сути – жалкие шакалы.
Ах, кто из нас не поклонялся
Пред тем, кто выше нас поднялся…
В лесном болоте у опушки, зеленопузые лягушки,
С начала века обитали, и с удовольствием глотали
И комаров, и прочий гнус. (такой у них, лягушек, вкус)
Так жили и хлопот не знали…Как вдруг, однажды, увидали:
Сидит на кочке на высокой, Заросшей доверху осокой,
Не зверь, не птица и не уж… «Лягушек главный?» ─ «Да не уж?»
И день и ночь всё там сидит. Не пьёт, не ест, а только бдит.
Никто из них как ни пытался к вершине кочки не забрался.
Но коль сидит, то значит что-то! Возможно, без него болото,
За две недели всё иссохнет, и всякая лягушка сдохнет…
За сим и приняли решенье: носить к той кочке подношенья.
Чтоб тот, который там сидел и сладко пил, и сытно ел.
Блюда из комаров и мушки усердно делали лягушки.
К подножью кочки возлагали, и пятясь, пятясь, отползали.
Так затянулось бы на годы, но тут случились непогоды.
И, от порыва ветра, с кочки скатились бурые комочки.
То лось когда-то проходил, на кочку кучку навалил…
Пред тем как слепо преклоняться:
Пред кем? – извольте разобраться
Иной и ночью не уснёт, считая: «День напрасно прожит»,
Коль свояка не «обведёт» или куму не «облапошит» …
Однажды, купчик Елизар привёз подпорченный товар.
(Купил его почти что даром, а вот продать хотел с наваром)
И чтоб товар быстрее сбыть, конечно, стал его хвалить:
«Товар, взгляните, очень редкий, поэтому и запах едкий».
Шёл мимо некий кум Филипп. На слово «редкий» он «залип».
(Любитель редкого был Филя) И всё скупил как простофиля…
Сказать же надо, что Филипп и сам ведь был хитрющий тип.
Менялой был на том базаре. И вот когда куме Варваре
Деньгу приспичило менять, он начал хитрость применять.
Считает так, и так, и так … «Нагрел» Варвару на пятак.
Та не заметила обман, монеты ссыпала в карман.
Карман закрыла на булавку, да и в свою вернулась лавку.
А там уж купчик Елизар. Он на полученный навар,
Решил, видать, себя потешить. Велит Варваре яства вешать
И крутит с гордостью усы… Та ставит яства на весы,
В противовес – на чашку гири… «Потянет фунта на четыре».
(На самом деле только три, ведь гири с дырками внутри)
А Елизару невдомек. Раскрыл свой толстый кошелек.
Как за четыре расплатился, и восвояси удалился…
Они шельмить не перестанут,
хоть всяк из них и сам обманут.
А нам бы вырваться из круга, да не обманывать друг друга…
Ведь как бы было интересно, кабы дела творились честно!
О, сколько рыл сидит в конторах,
Никак не обойти, которых!
Да вот, смотрите, скотный двор, вокруг двора сплошной забор,
В углу двора течёт ручей. Он в блеске солнечных лучей
Искрится, весело журчит, прохладной свежестью манит.
Всяк житель скотного двора, проснувшись, с самого утра,
Будь то цыплёнок или кочет, пил из ручья, когда захочет.
На том дворе жил толстый боров. Имел он очень властный норов.
И тем, что пить был каждый волен, был боров страшно недоволен!
«Всяк сколько хочет пьёт воды и никому не платит мзды?
Вода не может быть ничья!» …И развалился у ручья
К ручью подходит серый гусь. «Сейчас я, – думает. – напьюсь»
Но не достать воды никак. Лежит горою жирный хряк.
Кудахчут куры: «Куд-куда! Позвольте! Нам нужна вода!
И сами мы хотим попить, да и цыпляток напоить…»
Петух, драчун и забияка, всё напугать пытался хряка.
Уж он и перья распушил, и землю лапой вскопошил,
И закричал «Ку-ка-ре-ку». А хряк лежит всё на боку…
«Как быть?», смекнул хозяйкин кот. Стащил на кухне антрекот,
Рискуя сильно битым быть. Дозволил хряк ему попить.
А за котом дворовый пёс, смиренно, кость свою принёс.
Пока кость боров разгрызал, пёс хоть немного полакал.
Хотел ещё – не тут-то было! Хряк тут же кверху поднял рыло.
И пёс ушёл, скуля от злости. Пошёл искать другие кости.
Да! За один глоток воды не пожалеешь и еды.
Все понесли (кто сколько может), а хряк все жрёт, жуёт, да гложет…
Так хряк и дальше бы глумился… Но тут хозяин воротился.
Увидев наглую скотину, схватил, потолще, хворостину,
И так ей борова «огрел», что тот от боли ошалел.
Как сумасшедший завизжал, вскочил, и в стойло убежал…
Доколе всяческим чинам чинить во всём препоны нам?
Вот станем мы чуть посильней, да и разгоним всех свиней?
Воскликнул бодро оптимист: «Мы в лучшем из миров живём!»
Вздохнул печально пессимист: «Куда ж мы дальше попадём?»
А реалист сказал приятелям: «Миры под стать их обитателям»
За ночь с красавицей, иной
Готов на сделку с сатаной…
Да только грязная душа
Не ценится и пол гроша…
Не разнитесь на сословья!
Все мы сёстры да браты
Дай, господь, нам всем здоровья
И душевной доброты!
За государство, якобы, радея
Чиновники всему наносят вред.
Любая гениальная идея
В их обработке превратится в
